Серебряный змей в корнях сосны – 3 - Сора Наумова

опоздали всего на чуть-чуть, но и те, кто пришел за тем же, за чем и они, тоже не получили желаемого. Пасмурное утро было серым и безрадостным, туман стелился по земле, неприятный и какой-то грязный, он будто поглощал звуки ударов. Люди в черной одежде сражались молча, двое использовали ки, но не совсем так, как оммёдзи, – она выходила не заклинаниями, а убийственными техниками, едва не прикончившими Мадоку в первые же мгновения боя.

И все же им троим удалось не только выжить, но и даже схватить пленника. Остальные растворились в хмари, скрылись в обступающем старое святилище лесу. Допрос провели не сразу, сначала убедились, что в храмовом комплексе нет не только Мацумото, но и вообще кого бы то ни было. Но в молельном зале пахло кровью, а воздух еще хранил мерзкий запах скверны – здесь недавно творились темные дела.

– Я поговорю с ним сам, – сказал Учида и жестом велел остальным пока отойти, а шаманке так вообще лучше выйти ненадолго. К ее чести, девушка отказалась и не произнесла ни звука, когда, не добившись ничего словами, Учида применил силу. С приставленным к вздрагивающему горлу клинком нагинаты у пленного все же развязался язык. Только вот сказанное заставило руки Учиды дрогнуть в смятении.

– Это неправда, – мотнул он головой. – Фусин бы никогда…

– Если не веришь, спроси своего сэмпая, – выплюнули ему в лицо и назвали имя, которое Учида слишком хорошо знал, ведь это он возглавлял их группу в деревне Оми, где Учида встретил Мацумото.

Тело пленника вдруг выгнулось, дернулось несколько раз и навсегда замерло. Юдай едва это заметил. Он все еще не верил – нет, это же против правил школы! – но сомнения закрались в голову, и с тех пор он не мог не думать об этом.

Фусин помогали Дзисин, своим вечным соперникам, скрыть правду о краже демонического меча и устранить Мацумото. Да что уж Мацумото – все они отныне в опасности, и кто теперь знает, насколько можно доверять помощи Кёкан?

Они больше ничего не нашли в храме Инари и покинули его такие же смурные, как тяжело нависшее небо над ними. Пахло далеким дождем, отчего было еще холоднее, чем в действительности. Никто не спешил заводить разговор, хотя они не знали, куда теперь идти – обратно в гостиницу, рискуя нарваться на засаду, или же сразу двигать к месту проведения Досинкай в надежде, что либо Кента, либо Мацумото точно появятся там. Или, может, есть третий вариант, просто они его еще не видят.

– Уверен, не все в твоей школе предатели и мерзавцы, – грубовато утешил Мадока, хлопая Юдая по плечу.

– Лучше бы тебе подумать, сколько предателей и мерзавцев в твоей собственной школе, – холодно вернул ему Учида, и широкое лицо юноши побагровело.

– Ты…

– Нельзя верить на слово всему, что тебе говорят, – продолжил Юдай, не замечая, как сильно сжимает древко. – Фусин нет смысла встревать в ваши грязные дрязги.

– Знаешь что? – Мадока сурово сдвинул густые брови. – Ты это брось. Пусть на мне сейчас цвета Дзисин, здесь я не как ученик, а как человек, как друг. И ты перестань уже цепляться за школу, как не умеющий плавать котенок.

Такого от него никто не ждал, и первой усмехнулась шаманка.

– Вы бы видели себя со стороны.

Оба повернулись к ней одновременно, чем вызвали улыбку еще и у Сасаки.

– Давайте оставим этот разговор до тех пор, пока не появится возможность задать вопросы тем, кто может на них ответить? – миролюбиво предложил он. – А пока не лучше ли уйти куда-нибудь в сторону, где нас не будет так видно?

Устыдившись, Учида даже не кивнул, а просто свернул с дороги. Чуть позже он попросит у дзисинца прощения и получит его, а еще позже им на пути повстречается телега старьевщика. Седой старик, едва переставляя ноги, тянул ее за собой, и колеса надсадно скрипели, будто жаловались на жизнь.

– Эй, старик, – окликнул его Учида. – Куда ведет эта дорога?

Старьевщик загадочно улыбнулся и поманил их рукой.

Надежда.

Туман у адских врат

Прощание с Сасаки стало еще одним прощанием в жизни Кенты, но оно все так же причиняло боль, как и самое первое. Арата был добрым, чутким и талантливым юношей, его сила глубже, чем можно оценить глазом, и именно она придала ему решимости сделать этот выбор – уйти.

В их последний вечер вчетвером они беззаботно болтали, вспоминая минувший год, смеялись над забавными историями Мадоки и старались не касаться того, что могло опечалить. Но сколько бы ни длился вечер, а за ним и ночь, но рассвет неизменно настанет. Пришло и утро расставания.

«Если я не исчезну из ваших мыслей, значит, всегда будет надежда на новую встречу», – сказал им Сасаки с мягкой светлой улыбкой. И пожелал Мадоке терпения, а Кенте – твердости. Посмотрев на Хизаши, он не стал ничего ему желать, лишь поблагодарил за науку. Мацумото кивнул в ответ и, будто выдавливая из горла слова, все же произнес: «Удачной дороги».

Сасаки Арата ушел, оставив после себя только стопку одежды цветов Дзисин да пару дорогих кистей для каллиграфии, и, кажется, никто во всей школы не заметил его ухода. Учеников погнали на утреннюю тренировку, и место Араты в строю пустовало, позже в трапезной за их столом не хватало одного человека, и болтовня Мадоки была не такой шумной, когда некому стало тихонько хмыкать, пряча улыбку.

Все-таки Кента очень не любил прощаться.

– И что, мы теперь постоянно будем ходить с кислыми лицами? – наконец спросил Хизаши, когда они после ужина собирались возвращаться в свой павильон.

– Твое лицо и так всегда похоже на юдзу[24], – огрызнулся Мадока. – Вот ответь, почему ты если что говоришь, то обязательно какую-нибудь гадость?

– И что же гадкого я сейчас сказал? Вы будто оплакивать Сасаки собрались, а он, напомню, не умер, а всего лишь сменил школу. Вот ты, – он ткнул пальцем в Мадоку, – если так горюешь, почему не отправился вслед за другом?

– Я? В Кёкан? – опешил Джун. – Ты с ума, что ли, сошел?

Кента в спор не вмешивался, но тут и до него дошла очередь. Мацумото хитро сощурился и спросил:

– Помнится мне, кое-кто у нас очень хотел в школу Сопереживания. Не появилось желания повторить подвиг Сасаки?

Последние солнечные лучи запутались в ветвях вишневых деревьев и медленно угасли, точно растаявший снег. С заходом солнца на Тэнсэй всегда заметно холодало даже летом, а оно уже приближалось к концу. Кента