Маскарад (пер. С.Увбарх под ред. А.Жикаренцева) - Terry Pratchett

– Ты ведь сам знаешь, мы не можем позволить себе закрыться, – ответил Бадья. – Да, наш недельный доход оценивается в несколько тысяч долларов, но ровно столько же за ту же неделю мы тратим. Понятия не имею, куда мы катимся и чем все закончится. Я думал, управлять этим местом просто, главное – усадить в кресла в зале побольше задниц. Но стоит поднять голову, как видишь ту же задницу, покачивающуюся в воздухе над тобой… Что же будет дальше, порой спрашиваю я себя…

Они посмотрели друг на друга. Потом как будто под воздействием некоего животного магнетизма их взгляды пронеслись над зрительным залом и уперлись в гигантскую поблескивающую люстру.

– О нет, – простонал Бадья. – Он не сделает этого… Ведь не сделает же? Вот это и в самом деле заставит нас закрыться.

Зальцелла вздохнул.

– Послушайте, люстра весит больше тонны, – сказал он. – Канат, на котором она держится, толще вашей руки. Лебедка, когда ею не пользуются, наглухо заблокирована. Люстра безопасна.

Они опять посмотрели друг на друга.

– Ну, если хотите, теперь на время представлений я буду приставлять к ней охранника, – произнес Зальцелла. – Только для вашего спокойствия.

– И он требует, чтобы на сегодняшнем представлении Кристина пела партию Йодины! Да у нее же голосок что твоя свистулька!

Зальцелла поднял брови.

– По-моему, это как раз не проблема. Или я не прав?

– Как не проблема?! Ведь партия Йодины – главная!

Зальцелла снова положил руку на плечо хозяина театра.

– Пожалуй, настало время познакомить вас с некоторыми малоизвестными закоулками этого удивительного мира, который мы называем оперой, – улыбнулся он.

Дилижанс затормозил на расположенной в Анк-Морпорке Саторской площади, и к нему тут же кинулся агент транспортной службы.

– Господин Возжа, ты опоздал на целых пятнадцать часов! – гневно заорал он.

Возница бесстрастно кивнул. Он опустил поводья, спрыгнул с козел и осмотрел лошадей. Двигался он как деревянная кукла.

Пассажиры хватали багаж и торопливо расходились.

– Ну и какие будут оправдания?! – осведомился агент.

– Мы устроили пикник, – ответил возница.

Лицо его было серого цвета.

– Вы останавливались на пикник?

– Ага. Покушали, спели пару-другую песенок, ну и всякое такое… – неопределенно махнул рукой возница, вытаскивая из-под сиденья мешки с фуражом.

– Позволь, я повторю. Ты остановил почтовый дилижанс, чтобы устроить пикник и спеть пару-другую песенок?

– Ага. А потом кот залез на дерево и застрял там.

Агент в недоумении таращился на него. Возница пососал руку, обвязанную носовым платком, и глаза его подернулись дымкой воспоминаний.

– И это еще не все… – промолвил он. – Затем мы принялись рассказывать анекдоты.

– Какие-такие анекдоты?

– Та, что поменьше и потолще, предложила по очереди рассказывать анекдоты. Мол, так веселее будет проводить время.

– Да? И что? Не понимаю, каким образом это могло замедлить движение дилижанса!

– О, ты бы слышал анекдот, который рассказала она. Про очень высокого человека и фортепиано. Я аж с козел свалился. Даже в разговоре с моей нежно любимой бабушкой я не решился бы использовать такие слова!

– Ага, я понял, – кивнул агент, который, надо сказать, очень гордился своей ироничностью. – Ты настолько весело проводил время, что совсем позабыл о такой маленькой детали, как расписание.

Тут первый раз за весь разговор возчик повернулся и посмотрел агенту прямо в глаза, заставив того попятиться. Это был взгляд человека, пролетевшего на дельтаплане над самой преисподней.

– Желаю и тебе так же посмеяться, – ответил возница и зашагал прочь.

Некоторое время агент смотрел ему вслед, а затем подошел к двери дилижанса.

Изнутри выбрался тощий человечек. Вид у него был, как у загнанного зверя. Таща за собой, будто на аркане, огромного толстяка, человечек быстро и неразборчиво бормотал на языке, которого агент не понимал.

А потом агент остался наедине с дилижансом и лошадьми в самом центре быстро расширяющегося круга улепетывающих со всех ног пассажиров.

Отворив дверцу, он заглянул внутрь.

– Утро доброе, господин, – приветствовала его нянюшка Ягг.

Агент озадаченно смотрел то на нее, то на матушку Ветровоск.

– Дамы, тут все в порядке?

– Спасибо, путешествие было очень приятным. – Нянюшка Ягг с кивком оперлась на предложенную ей руку. – С удовольствием воспользуемся вашими услугами как-нибудь еще.

– А возница, похоже, считает, что есть какие-то проблемы…

– Проблемы? – переспросила матушка. – Я не заметила никаких проблем. А ты, Гита?

– Ему следовало бы шевелиться побыстрее, когда его попросили принести лестницу. – Нянюшка наконец выбралась из экипажа. – И если память мне изменяет, когда мы остановились полюбоваться видом, он что-то бормотал себе под нос. Но я готова отнестись к этому снисходительно.

– Вы остановились, чтобы полюбоваться видом? – переспросил агент. – Когда?

– О, мы останавливались несколько раз, – беззаботно махнула рукой нянюшка. – Какой смысл без конца гнать? Тише едешь, дальше будешь. Не мог бы ты подсказать нам дорогу до улицы Вязов? Мы решили остановиться у госпожи Лады. Уж очень хорошо наш Невчик об этом месте отзывался: люди там такие тихие, культурные…

Агент попятился, что являлось типичной реакцией всех нормальных людей на отбойномолоточную болтовню нянюшки.

– До улицы Вязов? – стуча зубами, повторил он. – Но… уважаемым дамам не следует там останавливаться…

Нянюшка похлопала его по плечу.

– Это и хорошо, – ответила она. – Значит, ни с кем из знакомых мы там точно не встретимся.

Когда матушка проходила мимо лошадей, те попытались укрыться за повозкой.

Бадья широко улыбался, а лицо его было обрамлено крупными бисеринами пота.

– А, Пердита, – произнес он. – Садись, милочка, садись. Э-э. Ну, как тебе у нас? Нравится?

– Да, большое спасибо, господин Бадья, – покорно ответила Агнесса.

– Отлично. Просто замечательно. Ну разве это не здорово, а, господин Зальцелла? Доктор Поддыхл, правда это чудесно?

Агнесса посмотрела на три обеспокоенных лица.

– Мы все очень рады этому, – продолжал господин Бадья. – И в этой связи у нас к тебе есть поразительное предложение. Не сомневаюсь, твое пребывание здесь станет еще чудеснее.

Агнесса внимательно изучила лица собравшихся.

– Да? – настороженно произнесла она.

– Ты ведь у нас, э-э, совсем недавно. И все же мы решили позволить тебе, э-э-э… – Бадья сглотнул и в поисках поддержки оглянулся на Зальцеллу и Поддыхла. – Позволить тебе исполнить партию Йодины в сегодняшнем представлении «Тривиаты».

– Да?

– Гм-м. Это весьма важная роль, тем более что именно Йодиной исполняется знаменитое «Прощание»…

– О-о. Да?

– Э-э… но тут есть, э-э… как бы… нюанс… – Наконец сдавшись, Бадья беспомощно посмотрел на главного режиссера. – Господин Зальцелла?

Зальцелла склонился к Агнессе.

– Понимаешь ли… гм, Пердита… мы хотели бы, чтобы ты, понимаешь ли, спела Йодину, но, как бы сказать, роль ее будет играть… другой человек…

Агнесса внимательно слушала объяснения. Она будет стоять в хоре, прямо позади Кристины, а Кристине будет велено петь очень тихо. Такое делалось уже не раз и не два, объяснил Зальцелла. И вообще, это делается гораздо чаще, чем принято думать, – когда у исполнителя болит горло, или когда оно ни с того ни с сего пересохло, или когда исполнитель является настолько пьяным, что едва может стоять на ногах, или когда происходит что-нибудь вроде того баснословного случая, ну, много лет назад, когда человек, играющий главного героя, просто взял и скончался во время антракта. Но свою знаменитую арию он все равно исполнил: спину ему подперли метлой, а челюсти открывали посредством шнурка.

И в этом нет ничего безнравственного. Ведь шоу должно продолжаться.

Кольцо оскалившихся в отчаянных улыбках зубов все сужалось и сужалось.

«Сейчас я встану и уйду, – вдруг подумала Агнесса. – А эти рожи пусть остаются здесь, вместе со своим Призраком. Да, уйду, и никто меня не остановит…»

Однако идти ей некуда – разве что вернуться домой.

– Да, э-э, да, – проговорила она. – Я, в принципе… Э-э… Но к чему столько сложностей? Я вполне могу сыграть эту роль сама, и сама же исполню партию Йодины.

– Разумеется, но, видишь ли, у Кристины… э-э… у нее… больше сценического опыта…

– …Технических навыков…

– …Умения вести себя на сцене…

– …Она обладает очевидными свойствами лирической героини…

– …И без труда влезает в платье… Агнесса опустила глаза и воззрилась на свои большие ладони. Она чувствовала, как краска стыда начала свое победное шествие снизу вверх. Словно варварская орда, она сжигала все на своем пути.