7 и 37 чудес - Игорь Можейко

Вечером, после боя, вожди крестоносцев собрались на совещание в шатре Адемара, епископа де Ле Пю, личного представителя папы. Обсуждался один вопрос: как идти дальше?

Двери шатра были открыты, чтобы пропустить свежий вечерний воздух. Неподалеку негромко пели норманны. Армия стояла на отдыхе: впервые за весь поход по Малой Азии крестоносцы оказались среди единоверцев-армян. Пищи и вина здесь было вдоволь.

Кратчайший путь на юг лежал через Киликийские ворота, через горы Тавра. Если пойти этим путем, можно выиграть несколько дней, но рискуешь потерять армию: именно в ту сторону отступили турки, и в узком ущелье даже небольшой турецкий отряд мог остановить рыцарей.

Епископ Адемар советовал крестоносцам направиться на север, к Цезарее, через армянские дружественные поселения Каппадокии, к христианам долины Гореме, к верховьям Евфрата, к Эдессе. Агенты византийского императора донесли, что турецких крупных отрядов в тех местах нет.

Предложению этому неожиданно воспротивился Танкред, племянник Боэмунда, предводитель норманнов из Южной Италии.

– Мы не имеем права бояться сарацинов, – бушевал он на совете. – Один раз убоявшись, мы предадим дело господа. Иерусалим не может больше ждать!

– Гроб господень ждал тысячу лет, – заметил негромко разумный Раймонд Тулузский, друг византийского императора. Раймонд был богаче других вождей, его графство во Франции приносило ему больше дохода, чем владения всех остальных рыцарей, вместе взятых, и Раймонду не нужна была своя империя на Востоке.

Танкреду империя была нужна. Хоть самая маленькая. Племянник правителя, каким бы отважным он ни был, не мог надеяться на земли в Европе. Танкред хотел обогнать спутников и первым ворваться в сирийские города.

Через несколько дней, проводив основную армию на север, Танкред со своими норманнами, сметая на пути турецкие заслоны, кинулся на юг, к Киликийским воротам, и благополучно миновал их. Вскоре, рассорившись с остальными вождями крестоносцев, к Киликийским воротам повернул и Балдуин, младший брат Готфрида Бульонского, потомок Карла Великого, белокурый красавец, авантюрист и любимец рыцарей. Он увел с собой фламандцев и лотарингцев.

Основная армия долго шла по горным долинам, останавливаясь на постой в гостеприимных армянских деревнях и обирая эти деревни. Однако агенты византийского императора, сообщая о легком и приятном пути, забыли почему-то сказать о перевалах в горах армянского Тавра.

«Мы вошли в дьявольские горы, – писал летописец об этом последнем переходе перед равниной, – они были настолько высоки и круты, что ни один из нас не осмеливался вступить на тропу ранее других… лошади падали в пропасть.

Благородные рыцари били себя кулаками в грудь в великой тоске и печали, не зная, что еще уготовила им судьба, и, чтобы облегчить себя, продавали щиты, мечи, шлемы и латы за самую малую цену. А те, кто не смог продать, выбрасывали тяжелые вещи».

В этих горах погибло больше крестоносцев, чем во время осады Антиохии и при штурме Иерусалима. Наконец стены ущелья разошлись, и армия крестоносцев, потрепанная, будто после долгой битвы, вышла на отроги армянского Тавра, в некогда плодородную, но за последние столетия опустевшую и высохшую долину исчезнувшего царства Коммагены. На востоке, над горами невысокого хребта, поднимался серебряный правильный конус.

– Нимруд-даг, – сказали проводники. – Гора Нимруда. Священное место.

– Сарацинское?

– Нет. Там незнакомые боги.

Раймонд приказал рыцарям добраться до горы.

Рыцари спешили. Им хотелось вернуться в лагерь засветло. Священная гора с серебряной вершиной стояла в отдалении от хребта. Они долго ехали старой, заросшей тропой, потом неожиданно тропа расширилась, обнаружив древнюю мощеную дорогу. Дорога уперлась в большой каменный мост. Он был, видно, построен очень давно. Увязавшийся с рыцарями Петр-пустынник, генерал без армии (собранные им в Европе отряды бедняков были уничтожены турками у Босфора), сказал, что мост римский.

За мостом дорога снова пропала. Путь к горе Нимруда шел мимо покинутых полей, высохших каналов и редких нищих деревень.

Рыцари не добрались до богов. Узкая тропинка была завалена обломками скал. К тому же темнело, и рыцари опасались, что их могут заметить сарацинские разъезды. Снизу при свете заходящего солнца они заметили у серебряной вершины маленькие издали фигурки, сидящие в ряд на террасе…

Через несколько лет эту гору увидел белокурый красавец Балдуин. Он все-таки добыл себе восточное царство. Отделившись от остальных сил крестоносцев, он с отрядом фламандцев ушел к востоку и, захватив Эдессу, основал в ней христианское государство.

Эдесса стоит на Евфрате, неподалеку от горы Нимруда. В одном из своих походов Балдуин добрался до вершины горы. Там и в самом деле сидели в ряд пять идолов. Головы трех из пяти валялись среди обтесанных глыб у подножия террасы. Идолы не были сарацинскими: мусульмане не изображали людей, подчиняясь запрету Корана. Не были статуи и христианскими. Лица их были спокойны, величавы и дьявольски прекрасны. Балдуин приказал разрушить святилище идолов, но его подданные не смогли справиться с этой работой. Они только сшибли с плеч трехметровую голову молодого красавца в высокой конической шапке. Потом ушли…

Прошло еще восемь веков. Пало царство Балдуина, разрушились и опустели замки крестоносцев, построенные на берегах Средиземного моря, и только в 1882 году Нимруд-даг вновь открыли, но уже ученые. Святилище увидели и начали раскапывать немецкие и турецкие археологи, однако эти раскопки были вскоре прерваны. Труднодоступность горы, отсутствие воды и, главное, богатых находок отпугнули археологов.

Снова на семьдесят лет опустели эти места. Наконец в 1953 году сюда прибыла тщательно подготовленная американская экспедиция под руководством геолога Терезы Гелл, которая проводила раскопки и расчистку удивительного памятника в течение пяти сезонов. Теперь многие тайны святилища раскрыты, хотя одна тайна, может быть самая интересная, еще ждет своего исследователя.

…Когда экспедиция 1953 года отправилась в путь из маленького турецкого городка Самсата, лежащего у подножия Нимруд-дага, Тереза Гелл уже отлично знала, что она будет раскапывать. Четырнадцать лет подготовки к работе позволили ей узнать все, что было возможно, и о святилище, и о государстве, и о властителе, создавшем это чудо света.

Тихий Самсат не всегда был таким невзрачным городком. На рубеже нашей эры он назывался Самосатой и был столицей небольшого богатого торгового государства Коммагены, которое, как Пальмира и Петра, выросло на торговых путях с запада на восток, из Римской империи в Индию.