Какого цвета ваша боль? (СИ) - "Волосинка на губе"

Салон встречает нас яркой вывеской из красных огней. В помещении довольно шумно. Играет громкая музыка и слышен смех посетителей, сидящих на креслах, на них наклеена пластина, которая бьет татуировки, что упрощая процесс в разы.

Сало показывает нам на отдельную комнату, мы заходим, за нами закрывается дверь, которая сильно приглушает собой громкую музыку. Здесь хотя бы можно спокойно разговаривать, не перекрикивая друг друга.

- Арина! - Сало крикнул по среди комнаты.

Из-за стоящей ширмы в далеке комнаты, вышла девушка. Сходство с братом было очевидно. Небольшой рост и нос картошкой выдавали их. Она улыбнулась обнимая брата. Крепко. Долго. Искренне. Он постучав ей по спине, давая сигнал, что они тут не одни, расцепил объятия.

- Тебя я еще не знаю. Арина, - она протянула мне руку, на пальцах которой было множество колец.

- Мира. Очень приятно, - пожав руки, я смогла ближе рассмотреть ее.

Короткие черные волосы были выбриты по вискам и убраны в хвост. На губах и бровях красовался пирсинг. Черное кожаное платье Арины, едва ли прикрывала ее круглую попу.

- Ну, выбрали уже что-то? - она обратилась ко всем нам.

Сало и Аманда начали смотреть трафареты , которые были в большом количестве.

- Вообще-то, я давно хотел сделать надпись под сердцем, - он мягко смотрит на сестру. - Хочу чтобы они были всегда со мной.

Родители. Я сразу поняла о чем он. Они давно их потеряли с сестрой, но его воспоминания о них до сих пор свежи. Я не могу этим похвастаться.

Через 10 минут Аманда выбрала символ Искренности. Чтобы помнить. Ведь у нее там тоже остались родные. Которых она вряд ли увидит.

Арина отвела их в комнату, где играла музыка и подключила к пластинам, которые должны были закончить свою работу быстро.

- Ну а ты? - она закрывала за собой дверь.

Вообще-то я тоже давно хотела кое-что. Улыбаюсь, вспоминая, как сидя в Эрудиции позволяла себе мечтать о Бесстрашии, смотреть на тату Румына и хотеть тоже что-то свое. На мне никогда не будет шрамов. Они быстро уходят. Синяки бледнеют и вскоре совсем исчезают, а татуировка будет со мной всегда.

Я знаю, что Румын делал ее обычной машинкой вручную. Много часов ушло на его арбалет, но стрелы давались ему быстро.

- Я хочу чтобы ты сделала тату машинкой, - Арина удивилась.

- Ничего себе. Редко кто позволяет себя мучать мне, - она готовит стол для работы, обклеивая его пленкой. - Есть пару человек, которые намеренно хотели бить машинкой. И то они на голову отмороженные. - она улыбнулась.

- Румын? - я решаю уточнить.

Она смотрит на меня удивленно.

- Вы знакомы? - я лишь киваю в ответ. - Надеюсь ты не одна из его стрелочек.

- О нет, - не удержавшись давлю смешок.

Через пару минут, я лежу на кушетке в одном белье.

- Интересная идея, - Арина услышав мое пожелание достает кисть. - Ничего подобного не делала. Я в предвкушении.

Эта идея родилась у меня, когда я изучала рисование. Светлым цветам акварели я предпочитала темные. Почти черные. Что еще сильней бесило Джанин. Мы час сидели за мольбертами, она показывала что рисовать, не смотрев на мой результат, что бы не отвлекаться от своего шедевра.

Мы рисовали зеленый луг, на котором рос дуб. Я никогда не видела такой картины в живую. Никогда не выезжала за пределы башни. Я решила рисовать клетку. Черной палитрой, которая заканчивалась на одном цвете во всем светлом арсенале красок.

Когда пришло время проверки рисунка, Джанин увидев мою черную клетку психанула. И выхлестнула стакан с черной водой на отмаш, где стояла я. Струйки черной краски стекали по моему телу огибая выемку ключиц, локтя, коленок. Будто клубок ниток запутался на мне, оставляя черные полоски. Это было незабываемо. Черные полоски контрастировали на моей атласной белой коже. Я была влюблена в шедевр Джанин.

Арина взяла краски и разбавила их в воде. Смочив кисть я позволила ей расписать меня, как холст. Она вела ею от уха, к ключицам, то нажимая на кисть для толстой полоски, то ослабляя ее для тонкой. От среднего пальца, вдоль руки, закручиваясь на локте. На задней стороне щиколотки вела кистью вверх, оставляя ровные полоски. С бедра повела вверх останавливаясь у полоски трусиков и посмотрев на меня, ждав разрешения. Приспустив трусики, она провела у самого чувствительного места, самой тонкой полоской вверх до пупка, оборвав эту нитку на одном соске.

Машинка зажужжала, работа началась. Мы были с ней вдвоем за закрытой дверью и Арина рассказывала мне разные сплетни, которые оставлялись в ее кабинете. Она рассказала, что если бы Эрик бил себе стрелы, за каждую бабу, которую трахнул, то на его теле не было бы места.

Еще она рассказала, что Эрик ненавидит дивергентов, по какой-то своей причине. Он их призирает. Считает, что мы грязные ошибки природы. Его грубость проявилась с детства, когда он постоянно дрался, но в тоже время блестал умом.

Арина рассказывает, что он тоже бил свои татуировки исключительно машинкой.

Еще бы.

«Эрику нравится боль»

«Садист»

- Знаешь, я рада, что у Сало есть такая подруга, - она делает паузу смотря мне в глаза. - Он был совсем маленьким, когда наших родителей убили.

- Кто убил их? - смотрю на нее и понимаю, что некрасиво вот так расспрашивать. - Прости.

- Ничего. Прошло много лет. Боль давно утихла, - но ее гнусные глаза говорят обратное. - Их не нашли.

«Что?»

- Они собирали рожь, что росла на полях. И не вернулись домой. Обьявили поиски, но нашли лишь брошенные корзины и кровь рядом. Много крови. Нам с Сало передали, что их убили изгои. Утащили с собой дальше. Но это все предположения. Совет выплачивал нам пособие, мне, как старшему опекуну брата. - она принялась за грудь. - Мы с Салом мечтали уйти в бесстрашие. Что бы найти убийц…

Она вздохнула.

- Но как видишь, я сижу здесь и вырисовываю на твоем красивом соске полоску, - сменив тему, Арина аккуратно стала выводить тонкую полоску на соске. - Ну вот и готово.

Арина начала смазывать мое тело заживляющим гелем и настаивать на том, что бы я взяла его с собой, но я знаю, что он мне не понадобится. Все заживет через час.

Я знала, что Сало и Аманда уже ушли. У них было что-то вроде свидания. А я не стала настаивать, чтобы они меня ждали. Тем более через пару часов я встречаюсь с Фором.

В Лидерском коридоре тихо. Я медленно бреду к своей квартире. В моем коридоре у двери Эрика виднеется силуэт. Сгорбившейся над замком. Я немного напряглась. Да и какой дурак, будет взламывать квартиру изверга?

Эрик.

Подавив в себе жалобный стон, достаю ключ из кармана, и напрягаюсь всем телом, подходя к своей двери.

- Блять!

Ключ Эрика падает на пол, отлетая мне под ноги.

«Вот черт!»

Фигура медленно поворачивается в мою сторону.

Да он пьян!

Эрик смотрит на меня своими бычьими расширенными зрачками. Даже через затуманенный алкоголем разум он ненавидит меня. Его верхняя губа дергается в отвращении. Но он молчит. Шатаясь, он делает шаг вперед. Довольно ловко поднимает ключ, резко распрямляясь. Дарит мне свой ядовитый взгляд и разворачивается обратно к двери.

«Выдох»

Открываю свою дверь, пулей залетаю и захлопываю ее от греха подальше. Слышу, как он матерится. Рычит. Звон ключа сообщает мне о том, что он опять выпал из пьяных рук Эрика. Зачем он так нажрался? С минуту стою и слушаю этот мышиный шорох под дверью. Это раздражает.

Открываю свою дверь.

«Что. Я. Творю.»

- Дай сюда! - выхватываю ключ из пьяных рук Лидера.

Вставляю за секунду в дверь и отпираю ее.

Все это время он стоял и смотрел на меня с высоты своего роста. Воздух вокруг Эрика был пьяным.

«Надышал»

Он пытается переступить через порог и спотыкается, я делаю все на автомате, точно также, как с Сало сегодня. Я ловлю его, обнимая под боком. Одной рукой хватаюсь за его ремень и плечом пытаюсь удержать эту тушу.

В его квартире темно. Но свет от уличных фонарей освещает кровать, которая стоит по середине его лофта. Она гигантская. Для гигантского Эрика. Довожу его до кровати и пытаюсь скинуть тело на нее, его карманы на штанах с железками, зацепляют мои набедренные ремни. Мы падаем оба.