Волшебница Колдовского мира - Андре Нортон

— Так что там за место, Вахаи?

Она чуть заметно дёрнула плечом и испуганно отвернула голову.

— Вахаи! — Я и сама не знала, почему настаиваю на ответе, чувствовала только, что во что бы то ни стало должна получить его.

— Это… странное место. — Она запиналась то ли от страха, то ли просто её тупой мозг не мог подобрать слов.

— Утта однажды ходила туда, когда я была ещё девочкой. Она вернулась и сказала, что это место Силы, но не той, что обладают колдуньи.

— Место Силы, — повторила я задумчиво. Но какой Силы? В некоторых местах этой несчастной страны были омуты Зла, оставленные жившими там или проходившими мимо слугами Тьмы, но были и убежища, в которых такие как я, могли найти поддержку и помощь. А если развалины на этом далёком от центра страны берегу похожи на убежища голубых камней, может ли посещение их укрепить то, чего я достигла?

Но руины слишком далеко, а мне рунные чары вряд ли позволят дойти туда. Время от времени я повторяла подобные попытки, чтобы узнать, как далеко я могу отойти от племени, и расстояние это всякий раз оказывалось небольшим.

Допустим, я уговорю кого-нибудь сопровождать меня хотя бы только до границы того места, раз уж они боятся подойти близко. Удлинится ли мой невидимый поводок настолько, чтобы я смогла исследовать то место?

Однако, если там обитает Тьма, мне нечего и думать идти туда, пока я так слабо защищена. Как жаль, что Утта не оставила никаких записей о своём пребывании в племени. Но если бы даже она и вела такой отчёт, за такое количество лет всё было бы похоронено. Проживая среди людей, которые лишь отмечают немногие события, она, без сомнения, утратила всякую меру времени.

Я вновь подумала о двух загадочных свитках в сундуке Утты. Может, они как раз и взяты из этой цитадели на мысе? А что если эти руины и есть те самые, что я видела во сне?

Свитков было два, но в ту ночь, когда я увидела мага, открывавшего Врата, я держала в руках лишь один из них. Не может ли в таком случае второй свиток содержать какой-нибудь секрет, который даст мне то, чего я хочу больше всего сейчас — свободу? Меня охватило нетерпеливое желание произвести этот опыт снова — постараться увидеть сон и найти в нём нужные сведения. Но я призвала в помощь крепко вколоченную в меня дисциплину. Хоть я и была почти уверена, что Вахаи нелюбопытна и тупоумна, но подобный сон может извлечь дух человека из его тела в иное пространство, а я не хотела иметь тому свидетелей.

И тогда я использовала тот же приём, что и с Айфингом — приготовила с помощью трав Утты приятный напиток. Вахаи удивилась, что я угощаю её такой роскошью, и я упрекнула себя, что не делала этого раньше. Давно надо было сделать что-нибудь для неё, к тому же сейчас был самый подходящий момент для этого.

Когда она уснула, я соткала для неё такие сонные чары, которые принесут ей радость, какую она пожелает, и оставят эту радость в её памяти. Затем я наложила чары на нашу дверь, чтобы никто не вошёл, разделась, прижала второй свиток к груди и, касаясь лбом его верхнего конца, открыла свой разум магии манускрипта.

И снова в моё сознание хлынула волна, непонятная, слишком запутанная для меня информация. Если бы я имела время разобраться в ней, я, вероятно, получила бы очень многое, но я была в положении человека, перед которым высыпали груду драгоценных камней и велели за короткое время выбрать камни одного вида, так что мне торопливо пришлось выбирать все изумруды, беспорядочно отодвигая в сторону рубины, сапфиры и жемчуг, такие прекрасные, что я всей душой жаждала иметь их.

Мои «изумруды» я выхватывала то здесь, то там. И эти кусочки и частички сведений оказались для меня, когда я проснулась, неизмеримо дороже любых драгоценностей. Я убрала свиток в его футляр и оглянулась на Вахаи. Она лежала на спине и улыбалась. Я ни разу не видела такой счастливой улыбки на её тупом лице.

Когда я накинула плащ на свое дрожавшее тело и дотянулась до очага, чтобы подкинуть в него дров, я снова подумала о том, что можно сделать для моей компаньонки. Незначительное заклинание — и она будет видеть хорошие и счастливые сны каждую ночь до конца жизни. Для того, кто хочет от жизни большего, чем одни лишь сны, такой подарок стал бы проклятьем, для Вахаи же это, по-моему, будет благом. Поэтому я укрепила свои заклинания, а только потом вернулась к тому, что должна была сделать этой ночью.

Мои «изумруды» оказались истинным сокровищем. Как я знала с самого начала, магия Утты была ближе к природе, чем к учению Эсткарпа, теперь же я узнала ещё, что связывающие меня руны держатся на крови. Но при некоторых обстоятельствах кровь можно переломить кровью же. Это очень болезненно и, возможно, опасно для меня, но я решила испробовать этот путь.

Я развернула циновку с рунами и провела рукой по тусклой поверхности. Руны вспыхнули. Затем я взяла длинный нож и воткнула его остриё в вену у сгиба локтя. Из руки ударила сильная струя. Я взяла жезл, который обнаружила при первом осмотре сундука Утты, обмакнула его кончик в кровь и принялась аккуратно прорисовывать каждую руну. От прикосновения окровавленного жезла они переставали блестеть и темнели. Несколько раз мне приходилось погружать нож глубже в рану, чтобы кровь текла сильнее.

Закончив, я наложила на рану целебную мазь и вернулась к остальным чарам. Я не знала точно, какие именно силы Утта призвала для укрепления связывающих меня цепей, но знала, что противопоставили бы им колдуньи. Я называла имена одно за другим, следя за свёртыванием крови. Руны скрывались под кровавой коркой. Когда я решила, что всё готово, я скомкала циновку и бросила её в огонь.

Это было серьёзное испытание. Если я сделала что-то неправильно, то я должна была поплатиться жизнью за свои действия. Но в любом случае будет очень нелегко.

Пока пламя лизало и пожирало циновку, мое тело корчилось от мучительной боли, и я вонзила зубы в губу, сдерживая крик. Я в кровь искусала губы, но выдержала и не вскрикнула, потому что это могло разбудить Вахаи. Я терпеливо наблюдала за циновкой, пока она полностью не сгорела, а затем подползла к сундуку Утты, достала небольшой котелок с жиром и дрожавшими руками, задыхаясь от боли, смазала им всё тело. Моё больное тело всё покраснело, словно не циновка, а я сама лежала в огне очага и корчилась на угольях.

Так были разбиты чары, но сама я после этого испытания была в таком скверном состоянии, что не смогла уйти ни в тот день, ни в следующий. К тому же надо было принять некоторые меры предосторожности, чтобы ни одна собака в лагере не обнаружила мой след и не пустилась в погоню, когда меня хватятся.

Вахаи проснулась на рассвете довольная и с обычной сноровкой принялась за свои обязанности, почти не обращая на меня внимания, кроме тех случаев, когда подавала мне еду. Нашему одиночеству способствовал также буран, нагнавший над нашими шатрами полчища тяжёлых туч, так что все вапсалы сидели по своим жилищам.