Раздвоенное сердце - Беттина Белитц

Но я ценила то, что могла ограничиться в беседе самым необходимым: факты и простая вежливость. Я всегда могла поддерживать контакт со взрослыми. Даже почти лучше, чем с ровесниками.

Постепенно я расслабилась, хотя погода снова ухудшилась, и снова и снова  на бледное солнце надвигались толстые облака. Как только небо потемнело, подул прохладный, настойчивый ветер. Господин Шутц вел нас спокойно и целеустремленно через темно-зеленый лес, в котором пахло мятой и влажной листвой, через поля и узкой тропинкой вдоль бурлящего ручья.

После двух часов  кости так болели, что я тосковала по окончанию уроков и радовалась, что могла сесть в автобус. С нашего прибытия в неизвестно куда  один физический вызов следовал за другим. Из-за волнения я едва ли могла позавтракать утром и теперь была яростно голодной, как будто в моем пустом желудке завелся дикий зверь.

"Наконец-то выходные", — подумала я устало. Первая школьная неделя осталась позади. У меня была встреча с Майке в следующую пятницу, которую я, вероятно, отменю, но все-таки встреча была. А в воскресенье Дженни и Николь приедут в гости. Я чувствовала себя раздавленной и выжатой, но было кое-что, чему я могла порадоваться. И я держалась за это.

Субботу я провела с мамой на разных строительных и садовых рынках, которые она покидала крайне недовольно и ворча про себя, так как не находила то, что искала. Все же багажник универсала после нашей одиссеи, был заполнен так, что трещал. Во второй половине дня я пыталась перекапать с ней тяжелую, влажную землю под жесткой травой. Мне было неясно, как можно было делать что-то подобное добровольно.

Было слишком тепло, мы потели, и через полчаса у нас появились мозоли на руках. Садовая работа выматывала меня, я устала, как собака. Во второй раз я быстро заснула вечером и спала так крепко, что следующим утром я не могла сказать, о чем был мой сон.

Мне вообще что-нибудь снилось? Обычно мне всегда что-то снилось. Я просидела полчаса на краю кровати и перерыла мою голову, вспоминая  обрывки снов. Я не нашла ничего, кроме старых отрывков: сны, в которых я часами искала туалет и ходила по школе наполовину одета.

Я должна была себе признаться, что разочарованна. Хорошо, кошка согрела младенца. Он был не совсем один. Но все равно я бы охотно еще раз вернулась в этот сон. На какой-то момент я спросила себя, выжил ли ребенок.

— О, госпожа Штурм, это был только сон. Только сон! — сказала я громко сама себе.

Несмотря на то, что я снова ощущала приятную усталость, я помогла маме после завтрака испечь яблочный пирог (совершенно новое поле действий, раньше я умела только включать микроволновку и разогревать пиццу в духовке), приняла душ, высушила волосы и в ужасе поняла, что едва ли осталось время надеть что-то особенное или накраситься. Быстро я нанесла тушь, наложила блеск и завязала волосы на затылке.

Дженни и Николь могли появиться в любой момент. Не слышала ли я уже звук машины? Перепрыгивая через ступеньки, я отважно бросилась с лестницы вниз и понеслась на улицу во двор, где как раз остановился маленький шикарный автомобиль.

— Господи, бедняжка, куда тебя засунули? — крикнула Николь с сожалением, обняв меня так крепко, что почти нечем стало дышать, и завершила приветствие двумя воздушными поцелуями.

— Мы уже думали, что заблудились и никогда не доберемся, — засмеялась Дженни. Такая же процедура: объятия, воздушный поцелуй справа, воздушный поцелуй слева. Пока выполнялись все эти действия, у меня снова было это приглушенное чувство, что за мной наблюдают тысячи любопытных глаз позади закрытых занавесок.

— Итак, вот этот дом, — сказала Николь и повернулась вокруг своей прекрасно сформированной оси. Как я, когда неделю назад приехала сюда. Теперь я была той самой, кто стоял во дворе  в джинсах и кофте с капюшоном, а Дженни и Николь одновременно начали замерзать в своих стильных шмотках.

— Давайте зайдем внутрь, — предложила я им, так как данная ситуация становилась для меня не приятной. Так как скоро эти двое поймут, что я оказалась в голой пустоши. И хотя я не выбирала эту пустошь, но все равно стеснялась её. Я провела их вокруг дома в зимний сад. Дверь была открыта. Спешно я откинула темные шторы и подняла жалюзи. Мама работала на своих грядках и кивнула нам.

- Привет, девочки! - она поднялась, расправила руки и закричала: - Разве здесь не прекрасно?

О, мама. Газон был на половину перекопан и выглядел, как кладбище после землетрясения, рядом только огороды соседей, на другой стороне поле, а над нами уже знакомо пасмурное небо – что, во имя Бога, она видит здесь прекрасное?

Я закатила глаза, на что Дженни и Николь тихо захихикали. И я застеснялась еще больше, так как мама выглядела при этом очень счастливой в своем грязном садовом фартуке, собранными наверх локонами и парой отвратительных, лилового цвета садовых перчаток, вероятно наследство от бабушки.

Кофейный столик был уже накрыт и яблочный пирог почти убил меня своим соблазнительным запахом.

— Присаживайтесь, — предложила я Николь и Дженни. Я надеялась, что они прекратят разглядывать древний стол, который мы привезли из Швеции.— Мама испекла пирог, что вы хотели бы выпить, кофе? — конечно кофе. С большим количеством пенки.

— Эм, Лесси, ты... мы заехали в Макдональдс, когда ехали по автобану, мы были так голодны. Я хотела бы только кофе, — сказала Дженни извиняясь. — С сахарозаменителем.

- Я тоже. Если я сейчас съем кусок пирога, я снова прибавлю в весе, — присоединилась к ней Николь.

— Итак, я съем кусочек пирога, собственно, я сама его испекла и умираю от голода, — ответила я грубее, чем планировала. "Возьми себя в руки, Эли", — отчитывала я себя, пока включала кофемашину. "Это твои лучшие подруги. И если бы ты была с ними, ты бы тоже съела картошку фри и выпила свой молочный коктейль.

Воцарилось молчание, когда я за обе щеки уплетала свой яблочный пирог, а две другие вежливо попивали кофе. Дженни осматривалась вокруг и делала вид, что заинтересовалась обстановкой. При этом это была та же мебель, что и в Кельне.

- Веселове, совместное кофепитие, как раньше в детстве на праздновании дня рождения, — ухмыльнулась Николь.  — Чем мы займемся потом?

— Будем разбивать горшок со сладостями с закрытыми глазами, — ответила я с сарказмом, и мне самой захотелось отвесить себе пинок под зад. Почему, собственно, они не спрашивали, как я провела прошедшие дни? Как дела в школе? И что я еще пережила?

— Знает ли кто-нибудь, что идет в кино? Здесь же есть кинотеатр, правда? — Дженни попыталась спасти положение.

Ах, теперь еще это. Я нашла его с помощью ежедневной газеты утром, и результаты просто обескураживали.