Глаза ведьмы (СИ) - Шолох Юлия

Игорь сказал, что готов ждать. К концу лета он снял квартиру и стал жить отдельно от родителей. Дашка часто у него бывала, готовила, убирала и всё сложней было объяснять, отчего она не переезжает. Почему она не возьмёт телефон, чтобы в случае чего можно было с ней созвониться? Чего она как в каменном веке, ей-богу? Почему не хочет говорить о свадьбе и детях?

Дашке не составляло труда переносить эти разговоры. Стоило только подумать, что вскоре станет некому просить её жить вместе… как любая злость и раздражение улетучивались. Она просто улыбалась и сводила всё к шутке. Готовила ему любимые блюда, спала с ним каждый раз, когда ему хотелось и украдкой считала дни.

Считала каждый день, с нарастающим страхом наблюдая, как увеличивается цифра.

В последние дни августа Игорь попал в больницу.

Видимо, спокойные дни ушли вместе с календарным летом. Не успела Дашка прийти в себя после известия, что у Игоря останавливалось сердце, не успела отойти от новости, что его едва вернули с того света, и неизвестно, когда он вернётся из больницы, как всполошилась Раиса.

Пришла однажды домой и принесла письмо. Бросила на кухонный стол и в сердцах выругалась.

Катя молча села, достала письмо из конверта и прочла его, Дашка такой бесцеремонностью пока не обладала, поэтому сидела и терпеливо ждала, когда же ей сообщат, что такого ужасного произошло. Катя, прочитав, покосилась на Дашку и спросила Раису:

– Кто такая Безымянная ведьма?

– Чёрт! – Раиса чуть не шарахнула кулаком по столу. – Вот чувствовала же – не надо спрашивать! Но и не спрашивать нельзя. Кто же знал, что они разболтают!

– Что случилось? – Решилась спросить Дашка, так как посвящать её никто не спешил, а любопытство мучило. Это любопытство перебило даже постоянные изнуряющие мысли об Игоре и страхи за него.

Обе тут же уставились немигающими глазами, словно две надутые совы. Раиса вздохнула.

– Это… про тот случай, ну, с телефонами и Служителем… про него узнали ведьмы, которым лучше было бы не знать.

Дашка при этих словах будто выпала из реальности. Звуки стихли, она стояла с оранжево-чёрной трубкой в руках и как живой зазвучал Его голос.

– Даша?.. Это ты?

И она увидела Сашку. У метро. Увидела, как он поворачивает голову и его глаза зажигаются, его улыбка сияет, потому что навстречу идёт она. А Дашка смотрит на его губы, которые с каждым шагом становятся всё ближе и думает только – какие же они на вкус?

– Эй! – Катя толкнула её в плечо. – Слышишь?

– А?

– Ты не слышала, что ли ничего?

Дашка повернулась к Раисе, та вздохнула и продолжила:

– Я спросила у одной знакомой, слышала ли она что-нибудь такое, ну, с телефонами связанное. Она не слышала, потому спросила у своей знакомой, та, как водится, у своей… В результате о тебе узнала твоя мама.

– Мама? Но имя…

– Да не говорила я имени! – Раиса чуть не застонала от обиды. – Но они сами вычислили, этим проклятущим ведьмам дай только намёк, всё узнают, иголку в стоге сена найдут! Кто долгое время жил в изоляции от своих и вдруг как щипаная курица бросился бежать от Служителя, прячется теперь у меня? Это не Катя.

– Это Золотарка язык за зубами не держит, узнаю её ядовитые фразочки! – Катя невольно оскалилась. – Пора уже нам собраться да её проучить!

– Тише ты! – Раиса дёрнула головой. – Плевать на её фразочки! Пусть брешет, сколько хочет! Тут другая беда. Твоя мама узнала, Даша, и она скоро приедет. В краевой центр. Она хочет, чтобы ты с ней встретилась.

Дашка поморщилась. Она не скучала по матери. По бабушке – да, а по матери… Да и письмо с откровениями, переданное бабушкой, добавило негатива. Плевать, конечно, кто её отец, ничего, кроме семени, он не дал, но осадочек, как говорится, остался.

Впрочем, известие, что среди ведьм её кличут «щипаная курица» куда неприятней, чем новость о приезде мамы.

– Ну, ладно. Приедет и приедет. И что такого ужасного?

Раиса быстро села рядом.

– Твоя мать рассказала о том, что произошло, Безымянной ведьме. А это очень, очень плохо. У неё всегда свой интерес, и только свой!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дашка словно была пьяной и вдруг одним махом протрезвела. Мир стал резким до боли.

– Почему плохо? Кто это вообще такая?

Раиса устало пожала плечами.

– Не знаю. Никто не знает. Она… она очень старая. Потому так её и прозвали – мол, такая старая, что собственное имя запамятовала. Такая старая, что все, кто знал её имя, уже умерли и не могут его назвать. Такая старая, будто она и не человек вовсе! Когда я маленькая была, она уже была старой. Многие не верят в Безымянную, думают, просто бабка полоумная, некоторые её боятся, подальше стараются держаться. А некоторые ведьмы считают, что она как кладезь ведовства – всё знает. Такие готовы обратиться к ней за советом или помощью… и обращаются.

В голове очень медленно и натужно принялся складываться какой-то сложный пазл.

– Она всё-всё знает? – Дашка прищурилась.

– Видимо, мать твоя из числа последних, раз к ней обратилась.

– Эта старая ведьма расскажет, почему С… почему он смог мне дозвониться?

Раиса с Катей переглянулись.

– Кто его знает.

– Даша, не связывайся с ней. – Это уже Катя заговорила. – Нельзя с ней связываться.

– Почему?

– Свои же говорят – пожалеешь! Она… древняя не только годами, а и головой. Её ворожба… плохая, злая, она из того времени, когда жизнь людская почти ничего не стоила.

– Но она может сказать, как Служитель меня нашёл? – Отмахнувшись, повторила Дашка.

Раиса снова переглянулась с Катей, на миг прикрыла глаза.

– Не знаю, может быть. Твоя мать привезёт Безымянную с собой. Если хочешь – езжай. Но я бы на твоём месте держалась от обеих подальше.

Дашка положила ладони на стол. Тут рядом стояла сахарница и конфетница, руки бездумно схватили карамельку и принялись крутить её, мять бумажку.

Пазл неожиданно сложился.

– Может ли… Может ли Безымянная знать, как помочь Игорю? Как сделать, чтобы он не умер? Чтобы прожил долгую полноценную жизнь?

– Опять ты за старое! – Раиса разозлилась, её кудри задрожали, словно живые. – Зачем ты опять начинаешь? Я же говорила, не раз говорила – способа нет! Я сделала, что могла, приготовила ему настой, он его хорошо держит. Но ты словно назло в больной ране ковыряешься! Мы не всесильны! Нельзя изменить человеческую плоть! Он умрёт, хоть ты тресни!

Дашка вздрагивала, как от ударов. Она не раз заводила этот тяжкий разговор, не раз получала один и тот же ответ. Ни Раиса, ни Катя не могли помочь. Если человек родился со слабым сердцем, это всё равно что, если бы он родился без ноги – ногу не приделаешь, плоть не изменишь. Только слегка помочь зельем, укрепить на время – вот и всё, что может ведьма.

Дашка знала, но не могла не пробовать снова и снова.

На днях, перед тем, как Игоря увезла скорая, они гуляли в городском парке – обычном куске леса, нетронутом при строительстве домов. Там была детская площадка и накатанные тропинки для колясок и велосипедов.

Дашка сказала что-то бездумное, а Игорь рассмеялся. Он повернулся к ней – на мягком осеннем солнце сверкнули серыми мазками его глаза, а волосы мягко засветились, как нимб зажегся. Он был так красив той бесценной внутренней открытостью, которая так редко встречается в людях. Чистый и добрый. За всё время она ни о ком слова дурного от него не слыхала! Никого он не обидел, никому не сделал плохо. Раисе за короткое время знакомства уже дважды чинил кран и приклеил отлетевшие плитки на кухне. Смотреть, как он работает, было настоящим удовольствием – размеренно, спокойно, точно. Такому не страшно довериться, за таким хоть на край света можно пойти!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дашка отказывалась верить, что вскоре он умрёт!

Раиса тем временем замолчала, подошла, опустив Дашке руку на плечо. Устало покачала головой.

– Если бы я могла… ты же знаешь.

– Знаю.

Раиса сглотнула.

– Так… так мой брат умирал. Я знала. Мама знала, но мы обе молчали. И ничего не смогли сделать. Мне жаль.