Игры мажоров. "Сотый" лицей (СИ) - Ареева Дина

Скотина этот Каменский. Можно было меня на стенку толкнуть?

— Ты понимаешь, что, если бы Никите осколки попали в глаза, он бы остался слепым? — голос директрисы звенит от возмущения.

— Да, понимаю. И я сожалею, что так получилось, — Каменский делает такой вид, что даже я ему верю.

— Вы оба спортсмены, лицо лицея, какой пример вы подаете младшим классам, — заводит Атаманша старую песню, и мы потихоньку расслабляемся.

То, что нам особо ничего не грозит, я понимаю. Иначе придется Светлане Артемовне самой возглавить футбольную команду лицея, а потом еще и сгонять на чемпионат юниоров по вольной борьбе.

Но мы молча выслушиваем все, что она нам высказывает, и признаем, что были неправы. Каменский даже извиняется передо мной. Я тоже сквозь зубы цежу извинение. Атаманша на прощание сообщает, что ждет в лицее наших родителей, и наконец-то мы свободны.

Мне все равно, мне нужно скорее в класс. Я сорву красную брошь с Мышки, уведу из лицея, в такси увезу, может, еще не поздно. Если учредители не увидели, то все еще можно откатать обратно.

Нас промурыжили до большой перемены. Бегу в кафетерий, но на входе мне на шею бросается Мила.

— Ник, — она начинает целовать меня при всех со слезами на глазах, — милый, с тобой все хорошо? Я так переволновалась.

— Да отцепись ты, — чуть ли не отталкиваю ее и разворачиваюсь к стоящей рядом Алисе.

— А ты прекращай шипперить, ясно?

— Ты ее краш, Топольский, — пожимает Алиска плечами, — смирись.

А я уже выхватываю глазами Машу. Она по-прежнему с этим чертовым красным цветком, и румянец на скулах тоже горит красным. Голик и Белова сидят за столиком рядом с потерянными лицами.

Подхожу к ней и протягиваю руку к броши.

— Сними, слышишь? Сама сними.

Вместо ответа Маша легонько качает головой и указывает глазами на телефон, лежащий на столе. Вижу на экране выведенное сообщение.

«Поздравляем. Вы в игре».

И мне хочется кого-то убить.

Глава 14

Никита

Уроки проходят мимо меня, еле досиживаю до классного часа. У нас сегодня тема — «колумбайн».* Елена, наша кураторша, рассказывает как это неправильно, а я от нетерпения ерзаю и стучу ногой по полу.

Не хочу слушать про придурков, которые приносят в школу оружие и стреляют по одноклассникам и учителям. Это больные люди, я сам знаю, что это неправильно. Кринжово. У нас вообще ни одного такого случая не было по всей стране, так зачем об этом говорить, еще и целый час?

Меня больше пугает, что теперь будет с Машкой. Кажется, она сама испугалась, когда поняла, во что влезла. Смотрит на меня совсем по-другому, не так как раньше. Раньше было дерзко и с вызовом, а теперь даже виновато. Или это потому, что я с Максом подрался?

Не знаю, но напряжение внутри зашкаливает. Я не знаю, как принимают решение учредители Игры, но никого еще не принимали так быстро. А тут чуть больше часа прошло, и ей пришел ответ.

Смотрю на Мышку со спины, и в груди замирает. Я и сам не знал, какая она в платье. Такая уязвимая и беззащитная, и даже очки с хвостом ее не портят.

Глеб Ляшко тот уже шею свернул на нее пялиться. И Елена поглядывает недовольно — точно скажет Дарье, чтобы Маша больше так не приходила. Хотя платье закрытое и приличное, но так ее облегает, что…

Черт, Анвар тоже, кажется, пялится. Она ему тогда еще понравилась. И Артем Краснов подозрительно смотрит. Хочется снять футболку и надеть на Мышку, чтобы никто на нее на смотрел. Представляю, что было бы, если бы она распустила свой хвост и сняла очки. Точно пришлось бы через черный ход уводить.

Ловлю себя на том, что даже мысли не допускаю, что я не буду с ней. Мне бы только к ней самой пробиться, понять, почему она так ведет себя. Зачем колючки выставляет, и кто ее против меня настраивает.

Кураторша продолжает втирать про подростковый максимализм, депрессии и буллинг. А я думаю, как вытащить Машку из Игры. Не знаю, какую она указала мотивацию — это главное, из-за чего идут в Игру. Причем мотивация должна быть серьезной. Просто «хочу бабла» не пройдет.

Кручу на столе телефон, внезапно экран загорается. В общем чате Игры начинают делать ставки, и меня накрывает. Листаю сообщения — баллы, причем сотнями. На Машу ставят неслабо, а против нее еще больше.

Руки дрожат от злости. Роюсь в информации о чате и вижу знакомую двухцветную аватарку. Кажется, отсюда мне приходило приглашение в учредители. Сообщение я удалил, но аватарку запомнил. Похоже, это бот.

Нажимаю, так и есть, без номера. Выпадает запрос, вношу имя и фамилию. Несколько минут, и появляется допуск в меню. Пробегаю глаза предлагаемый перечень и выхватываю нужный пункт.

«Стать учредителем».

Нажимаю.

Появляется сообщение: «Внести учредительский взнос пять тысяч долларов. Если согласны, нажмите ОК».

Приплыли. Деньги у меня есть всегда на кармане, и отец в расходах не отказывает. Но пять тысяч долларов взять мне негде.

Нажимаю ОК и прячу телефон в карман. Классный час закончен.

***

Маша

Не могу смотреть Никите в глаза, чувствую себя предательницей. Я прекрасно понимаю, почему он подрался с Каменским — решил, что это Макс уговорил меня пойти в Игру.

Их уводят к директору, а Севка весь урок бросает на меня сердитые взгляды. Но я не смотрю на него, я смотрю на экран. Как только начинается урок, мне приходит сообщение от безымянного номера с двухцветной аватаркой.

Спросили, зачем я иду в Игру. Честно ответила, что нужны деньги на операцию. Отправляю фото медицинского заключения — у меня есть в галерее, мама как-то просила переслать, и я не удалила.

Потом спрашивают, знаю ли я условия. И когда я читаю размеры неустойки, которые я должна буду заплатить, если передумаю или не справлюсь с заданиями, мне становится плохо. В самом прямом смысле. И страшно.

И еще я подписываю соглашение о конфиденциальности. Там тоже платится неустойка. На миг появляется предательская мысль отказаться, но потом я представляю, сколько еще таких как я попадется в их сети. А тут я никак не подставляюсь. Севка хакернет канал, через который учредители будут держать со мной связь, и моей вины тут не будет.

Нажимаю ОК и как будто делаю шаг с крыши высотки. Будь что будет. Но их нужно остановить.

А потом возвращается Никита, и мне больно смотреть на его посеченные руки. И на скулах тоже порезы. Но Топольскому идет. Он с ними еще красивее кажется.

Он идет ко мне по проходу кафетерия, и я так засматриваюсь, что не сразу замечаю вспыхнувший экран. А когда вижу надпись «Поздравляем! Вы в Игре», к столику подходит Никита.

Мне так хочется обнять его, так как Милка только что повесилась ему на шею. И я бы повесилась, он не оттолкнул бы, я знаю. Но я сижу как истукан, Никита молча читает сообщение и уходит.

Уроки проходят как калейдоскоп. Я чувствую на себе взгляд Никиты, но теперь мне самой хочется, чтобы он смотрел. С ним мне не так страшно.

Алька все время прижимает руки к щекам и закатывает глаза. Мне неловко ее обманывать, все-таки, она моя единственная подруга. Но на правду я не имею права. Говорю ей то, что написала учредителям — мне нужны деньги. И мне кажется, она даже немного завидует.

Макс с Севкой ничего мне не говорят. Голик написал в общем чате, что надо встретиться, но теперь мы не можем собираться в кофейне открыто. За каждым моим шагом будут следить, и не стоит палить, что мы контачим.

Классный час слушаю вполуха, и когда он заканчивается, только собираюсь встать, как тут Елена с загадочным видом всех усаживает на места.

— У меня для вас сюрприз! Вы все знаете про осенний бал. Так вот, папа нашего Никиты сделал всем нам подарок и пригласил для вас хореографа. Он будет готовить лучшие пары. Угадайте, кто это? — она прищуривает глаза и отходит в сторону.

Открывается дверь и в класс входит мужчина. Я всматриваюсь и не удерживаюсь от восторженного «Вау!»

Мой возглас сливается аплодисментами и такими же радостными выкриками, потому что перед нами стоит Влад Коваль — победитель и судья самого популярного танцевального шоу.