Темные проемы. Тайные дела - Роберт Эйкман

сгорбленная и изнуренная, тяжело переставляющая ноги. Она казалась женским аналогом того дряхлого дворецкого.

– Войдите. – Дверь снова приоткрылась на несколько дюймов, и ее хранитель неохотно заговорил через щель. Фенвиллу пришлось толкнуть дверь обратно. Как только он вошел, дверь снова затворилась; а дворецкий все сетовал о погоде.

– Сюда, – сказал мужчина, как и прежде – нелюбезно, и тяжко захромал вперед.

Мрачный холл был выдержан в том же сложном полуегипетском стиле, что и фасад здания, но здесь преобладали темно-желтые «песчаные» тона. На кафельном полу лежал огромный ковер – очевидно, когда-то дорогой, а ныне выцветший и протершийся в уйме мест. Огонь во вместительном камине странной пирамидальной формы не горел. Мебели тут стояло мало, а та, что имелась, выглядела неиспользуемой и пыльной. В углу Фенвилл приметил открытый сундук.

За рядом желтых колонн слева поднималась черная деревянная лестница. Дворецкий медленно шел вперед и вверх, чеканя шаг за шагом, цепляясь за крепкий отполированный поручень. Фенвилл последовал за ним. Казалось, прошло две или три минуты, прежде чем они достигли первой площадки. Ворсистая дорожка, устилающая лестницу, была такой же потертой, как и ковер внизу, а на стенах не висело картин. В доме гулял странный сквозняк, но Фенвилл гадал о его источнике недолго – в огромном витражном окне, освещавшем всю лестничную клетку, как он заметил, не хватало нескольких ромбовидных сегментов.

Старик-дворецкий, поднимаясь, то и дело заходился в мучительном кашле. Лестница явно давалась ему с трудом. Фенвилл подумал, что ему следует извиниться за доставленные неудобства, но не хватало ни слов, ни духу.

Наверху, там, где лестница вела на второй этаж, мимо нескольких обшитых панелями дверей вел высокий, похожий на тоннель проход с лестничной клеткой на одной стороне. В конце коридора дворецкий остановился и слабо постучал в приоткрытую дверь. Фенвилл не услышал никакого ответа, но таковой, должно быть, прозвучал, ибо дворецкий толкнул дверь длинной рукой и головой пригласил Фенвилла войти.

– Спасибо, Гюнтер, – сказал голос, который звучал в ушах Фенвилла со вчерашнего вечера. – Можешь идти.

Дверь закрылась, и Фенвилл остался наедине с девушкой, которую преследовал.

Она сидела в углу высокого эркера за вязанием. Кресло, которое она занимала, было настолько огромным, что очень напоминало старомодный сценический трон, а она, видимо, исполняла тут роль молодой королевны. Собственно, все в комнате отличалось солидными габаритами – высокие потолки, вместительное ведро для мусора, каминный набор. Но, в отличие от холла и лестницы, комната отличалась ухоженностью, теплом и уютом.

– Итак, вы все же решили официально навестить меня в условленный час? – спросила девушка с легкой иронией.

Фенвилл только и смог, что кивнуть. Она посмотрела на него, и он отвел взгляд.

– Вы не мерзнете? Лучше сперва обустройтесь, согрейтесь, а потом уже поговорим. – Она продолжала орудовать спицами. На ней красовалось платье из парчи, гармонирующее с убранством комнаты и делавшее ее сокрушительно красивой. Фенвилл робко подошел к ревущему в очаге пламени – оно рождало до того громкий, осязаемый гул, что задавало фон всем звукам в комнате вообще.

– Какой сейчас месяц? – спросила девушка внезапно.

– Октябрь. В этом году он выдался холоднее обычного… – нашелся Фенвилл.

– Присаживайтесь, не стесняйтесь.

– Спасибо. – Фенвилл опустился в кресло с четырьмя позолоченными ножками, обитое узорчатым бархатом. Полуотвернувшись от девушки, он осторожно протянул руки к огню.

– Почему вы на меня совсем не смотрите?

Фенвилл почувствовал, как заливаются краской лицо и шея. Ощущение было столь же болезненным, сколь и новым.

– Странно это – нанести визит и даже не удостоить меня взгляда.

Фенвилл сполз на самый край кресла – и повернулся к ней. Теперь он заметил, что в эркере уровень пола приподнимался над остальной частью комнаты, так что его взгляд был направлен снизу вверх. Девушка сосредоточенно вывязывала узор.

– Не стесняйтесь говорить, пока я вяжу, я вас слушаю. Или вы до сих пор еще не согрелись? – Ее руки порхали с той же грацией, какую она проявляла и в ресторане, но теперь движения смотрелись более осмысленными, целеустремленными.

– Спасибо. Мне тепло.

– Хотите чаю? Раз вы нанесли мне официальный визит, я должна принять вас самым подобающим образом. Видите колокольчик? Позвоните, и рано или поздно Гюнтер придет.

– Едва ли это гуманно – вынуждать его снова подниматься к нам. Думаю, он даже еще не спустился вниз – с его-то прытью…

Девушка снова взглянула на Фенвилла и улыбнулась. На него резко накатило чувство, будто они остались с ней одни в целом мире.

– Вы мой гость, – произнесла она, – так что не стесняйте себя ничем. Колокольчик – сразу позади вас.

Гюнтеру нечем было помочь. Фенвилл обернулся, озираясь вокруг.

– Приглядитесь получше.

Фенвилл заметил широкую полосу толстого желтого шелка, свисающую с потолка к полу в углу за камином. Конструкция антикварная, иначе и не скажешь. Он с величайшей осторожностью, боясь приложить слишком много сил и оборвать шнур, потянул за нее.

– Сильнее. Не бойтесь.

Вздохнув, Фенвилл дернул со всей силы. Звука не последовало.

– Что-то я ничего не слышу, – оправдался он.

– Гюнтер все услышал, будьте покойны.

– Надеюсь, я не повредил эту штуку.

– Как, скажите на милость, вы бы ее повредили? Это же не современная электрическая игрушка, умирающая от одного касания. Я уверена, вы со мной согласитесь.

– Да, вообще-то, я действительно согласен. – У Фенвилла было много проблем с электрическими звонками – отчасти потому, что он ни капли не разбирался в электронике.

– Этот колокол ни разу не ремонтировали с тех пор, как построили дом.

– Как давно это было?

– Ровно сто лет назад. Я живу здесь, ибо не могу позволить себе иного.

– Понимаю. – Он не знал, что еще сказать. Глаза девушки были прикованы к вязанию, а Фенвилл пристально смотрел на нее.

– Вы знаете, что ни у кого в наше время больше нет денег? – Неуклюжее высказывание ее голос превратил в сущую музыку. Более того, она, казалось, ждала ответа.

– Мои предки разорились, а сам я еще ничего не скопил, – сказал Фенвилл, набравшись смелости. – А может, и не было у них никогда ничего.

– На Аркадия-Гарденс раньше работало много дворецких, а сейчас остался один лишь Гюнтер. Можно сказать, я его спасла.

Фенвилл вспомнил про старика и забеспокоился. Что-то он так и не появился. Но ему не хотелось терять нить разговора, размениваясь на сторонние тревоги.

– Когда я постучался, Гюнтер подумал, что я собираю деньги на благотворительность, и предложил мне пять фунтов. – Он хотел было заметить, что одно только это говорит о состоятельности хозяйки дома, но осекся и зарделся.

– Ну само собой, мне кое-что оставил отец, – бесстрастно сказала девушка,