Волчье Логово - Дэвид Геммел

Чудовище, державшее их, разинуло пасть перед Мириэль. Она ощутила страшную боль. И закричала…

— Проснись, девушка, — сказал демон, держа ее за плечо. Мириэль нацелилась ногтями ему в лицо, но он перехватил се руку. — Полно тебе. Это я, Ангел.

Раскрыв глаза, она увидела стропила хижины, лунный свет, льющийся в тонкие щели ставен, и ощутила грубую шерсть одеяла на своем нагом теле.

Она содрогнулась и затихла. Ангел гладил ее лоб, отводя назад мокрые от пота волосы.

— Это только сон, девочка, — шептал он. — Только сон.

Она не ответила ему, пытаясь собраться с мыслями. Во рту пересохло, и она села, ища у постели кубок с водой.

— Снова этот кошмар. Всегда один и тот же, — проговорила она между глотками. — Мы с Криллой в каком-то темном, зловещем месте. Там не растут деревья, а на сером небе нет ни солнца, ни луны. — Ее передернуло. — Демоны хватают нас, и страшные люди…

— Теперь все кончено. Ты проснулась.

— Это никогда не кончится. Теперь это сон, но тогда было явью. — Она снова содрогнулась, и он привлек ее к себе, похлопывая ладонью по спине. Она склонила голову ему на плечо, и ей стало легче. Тепло его тела отгоняло еще памятный ей холод Пустоты.

— Расскажи мне все, — сказал он.

— Это было после смерти матери. Мы с Криллой боялись: отец вел себя странно, кричал и плакал. Мы никогда еще не видели пьяных, и видеть, как он шатается и падает, было ужасно. Мы почти все время сидели у себя в комнате, держась за руки. То и дело мы покидали свои тела и взлетали на небо. Тогда мы чувствовали себя свободными и думали, что нам ничто не грозит. Но однажды ночью мы, играя под звездами, вдруг увидели, что мы не одни. В небе были другие духи. Они хотели схватить нас, и мы бросились бежать. Мы неслись так быстро и в таком ужасе, что понятия не имели, куда летим. Потом мы оказались в пустынном краю под серым небом, и нас окружили демоны, вызванные людьми.

— Но вы убежали от них.

— Не совсем так. Появился человек в серебряных доспехах. Мы знали его. Он схватился с демонами, убил их и привел нас домой. Он был нам другом — но во сне я больше не вижу его.

— Ложись опять и усни спокойно.

— Нет. Я не хочу, чтобы мне опять это приснилось.

Ангел откинул одеяло и лег рядом с ней, положив ее голову себе на плечо.

— Демоны не придут больше, Мириэль. Я буду тут и верну тебя домой, если понадобится. — Он укрыл себя и ее одеялом, и она, слыша, как медленно и мерно бьется его сердце, закрыла глаза.

Она проспала около часа и проснулась освеженной. Ангел тихо спал рядом. В бледном предрассветном сумраке его безобразие не так бросалось в глаза, и она попыталась представить его прежним, каким он был, когда подарил ей платье. Это казалось почти невозможным. Ее рука лежала у него на груди, и Мириэль убрала ее, чувствуя мягкость кожи, под которой мускулы живота казались особенно твердыми. Он не проснулся, и Мириэль вдруг остро ощутила собственную наготу. Ее рука скользнула ниже, в тугие завитки волос под пупком. Он шевельнулся, и Мириэль замерла, слыша, как стучит ее сердце. Страх охватил ее, но это был восхитительный страх. Ее и прежде влекло к мальчикам, и ей случалось мечтать о запретных радостях, но столь острой смеси желания и страха она не испытывала никогда. Никогда еще она не сознавала так ясно, чего хочет. Дыхание Ангела вновь сделалось ровным, и ее пальцы прокрались вниз, лаская его и чувствуя, как растет его плоть.

Но тут ее охватило сомнение, сменившееся паникой. Что, если он откроет глаза? Вдруг он рассердится на нее, сочтет ее распутницей? “Такова я и есть”, — с внезапным отвращением подумала она и скатилась с кровати. Перед сном она помылась, но ей настоятельно захотелось окунуться опять в ледяную воду. Ступая тихо, чтобы не разбудить Ангела, она осторожно вышла из спальни.

Сняв засов, она открыла входную дверь и вышла на освещенную солнцем поляну. Деревья и кусты еще серебрились от росы, и осеннее солнце слабым теплом ложилось на кожу. “Как я могла?” — думала Мириэль, идя к ручью. Она часто мечтала о возлюбленном, но он всегда представлялся ей красивым — и молодым. И ведь она даже не влюблена в этого старого гладиатора, “Распутница ты, и все тут, — сказала себе Мириэль. — Ты вела себя, как животное”.

Придя на берег, она села на траву и опустила ноги в воду. С гор по ручью уже плыли льдинки, похожие на замерзшие лилии, и было очень холодно.

Она услышала позади шорох, но, задумавшись, отозвалась на него недостаточно быстро — мужские руки схватили ее за плечи и вновь повалили на траву. Она двинула локтем назад, прямо в живот обидчику. Он зарычал от боли и навалился на нее. Запах засаленной кожаной одежды и застарелого пота ударил ей в нос, и борода коснулась ее лица. Извернувшись, Мириэль ударила его пяткой по носу, вскочила и хотела убежать, но он схватил ее за лодыжку, а из засады тут же выскочил второй. Мириэль стукнула его кулаком в подбородок, но он с разбегу повалил ее наземь, заломив ей руки за спину.

— Чисто дикая кошка, — проворчал этот человек, высокий и белобрысый. — Ты как, Йонас, ничего?

Первый поднялся на ноги, кровь стекала из носа в его черную бороду.

— Держи ее крепче, Барис. У меня есть одно средство, которое ее живо усмирит. — Стоя над Мириэль, бородач принялся развязывать свои штаны.

— Ты же слышал, что сказал Морак: доставить ее целой и невредимой, — возразил Барис.

— Ни одной женщине вреда от этого еще не было.

Мириэль, не в силах высвободить руки, выгнула спину и пнула Йонаса между ног. Он зарычал и рухнул на колени. Барис ударил ее по лицу, сгреб за волосы и поставил на ноги.

— Уймешься ты или нет? — Он снова ударил ее. Мириэль обмякла, привалившись к нему. — Вот так-то лучше, — сказал он, и тут она двинула его головой в подбородок. Он отшатнулся и выхватил нож, но полуоглушенная Мириэль отклонилась вправо, упав на колени, вскочила и бросилась бежать.

Третий мужчина заступил ей дорогу. Она увернулась и почти уже пересекла поляну, когда пущенный из пращи камень угодил ей в висок. Она приподнялась на колени и попыталась уползти в кусты, но топот ног позади сказал ей, что это конец. Голова болела, и перед глазами все плыло. Потом она услышала голос Ангела:

— Ну все, ребята, пора умирать.

Мириэль очнулась в собственной постели, с мокрой тряпкой на лбу. Голова раскалывалась от боли. Она попыталась сесть, но ее затошнило.

— Лежи смирно, — сказал Ангел. — Это был скверный удар. У тебя на виске шишка величиной с гусиное яйцо.

— Ты убил их? — еле слышно прошептала она.

— Где там! Никогда не видал, чтобы люди бегали так быстро. Только пыль за ними взвилась. Мне показалось, что они меня знают, и это мне польстило.