Черная Пасть - Павел Карпов

- Я это к слову, Сергей Денисович. Всякий, кто сведущ в вопросах субординации...

Впрочем, этих слов Брагин уже не слышал. Стараясь не высовываться и прячась под слюдяным козырьком, Сергей будто слился с мотоциклом, который сразу же взял разбег по бетонированной дороге и, минуя окраину, уносился в смутновато чадную озерную даль.

...Ехали от моря на северо-восток, к огнедышащему Каракумскому безбрежью. В этой полустепной провинции, между морем и пустыней, находилось основное хозяйство химкомбината. Разбросанный по берегу рабочий поселок за водокачкой почти незаметно и спокойно переходил в степной аул с приземистыми мазанками, войлочными кибитками, около которых виднелись дымные мангалы и на ветерке газык-приколы для коз и верблюдов. Кое-где громоздились коровьи загоны со стожками почерневшего сена на плоских крышах. Живописный и гостеприимный аул был для жителей Бекдуза как бы подсобным хозяйством, в котором обретались исконные жители этих заповедных мест: степняки-казахи, выходцы из Мангышлака, и каспийские туркмены, родовитые таймунщики и рыбаки. Многие бекдузцы имели квартиры в поселке и юрты в ауле. Дачные угодья никого не стесняли, а молочный скот был просто необходим. Верблюжий чал и кумыс в этих трудных местах были самыми целительными напитками, спасали, особенно детей, от многих болезней и недугов.

Упругие жилки узкоколейной дороги от морского причала сначала тянулись в рабочий городок, пройдя вдоль его улиц, они шли к пескам, рассекали надвое аул и вплетались в "узел" энергетики и транспорта Омар-Ата. Здесь была электростанция, вагонный парк, ремонтные мастерские. Отсюда рельсы узкоколейки и провода тянулись по барханистым, а кое-где и по гористым увалам: налево - в порт, направо - к соляным промысловым озерам, почти до самой бухты Куркуль, и рапозаборных насосных установок. Разъезженная шоссейка тяготела к железнодорожной ветке, вместе с ней по насыпи бойко вырывалась из Бекдуза, но дальше отклонялась на солончаковый выгон. От развилки более устойчивая колея бежала на аэродром, а вторая, разбитая и многоходовая, - мимо производственной площадки уползала к белесым буграм, за которыми скрывались озерные сульфатные прииски.

Мотоцикл несся по ленте солончаковой низины. На аэродроме кроме полосатого колпака с пойманным ветром и небольшого домика с радиомачтой не было никаких дорожных ориентиров. Посадочная площадка, раскинувшись по такыру от моря до лучистых бугров, казалась очень обширной. К одинокому, брюхатому "антону" неслась почтовая машина, а в противоположную сторону от самолета вприпрыжку убегала голенастая, одногорбая верблюдица. За ней увязался беленький верблюжонок на тонких, негнущихся ножках. Вдруг верблюжонок остановился около огромной и воркующей птицы из фанеры, поднял голову и принялся прыгать на одном месте. Мать тоже остановилась, с возмущением помахала хвостом и пошла назад, к глупышу, как будто знала людскую пословицу: большому верблюду положено ходить за маленьким...

- Кто-то прилетел! - перекрывая рев мотора, сказал Ягмур.

- Ты здорово подметил, Ягмур, - рассмеялся Сергей.

- Может комиссия, печь принимать?

- Утешенье слабое.

- А вдруг поможет?.. Ведь даже волшебная палочка о двух концах!

- Сошлются на какой-нибудь параграф, артикул, а это, как любит говорить Метанов, не имеет "обратной силы".

Ягмур выругался. На пыльной подушке дороги начал усиленно помогать буксующему самокату ногой.

После больших мытарств миновали песочную заставу. На твердой лобовине дороги Ягмур остановился, чтобы осмотреть задок у коляски, в которой колыхался Брагин. Ее все время забрасывало на выбоинах и песчаных высевках. Обойдя мотоцикл, Ягмур надел ветрозащитные очки, делающие его горбоносое лицо загадочным и очень фотогеничным, пригодным для любого детективного фильма. С пристрастием оглядев машину, по виду хрупкую и слабую, Ягмур остался доволен безотказным коньком-горбунком, выручавшим не раз в этих кромешных дебрях. Поправив очки, Ягмур тронул тихонько на изволок, направляясь к рапозаборам.

- Увязнем с печами, говоришь? - подзадоривал Ягмур Сергея. - А, может быть, рановато снимать эти самые... для купанья? Авось, уладится!

- Такие вот, как ты, божьи коровки, и мостят ад благими пожеланиями! Уладится?.. Ты давеча свою бабку Огульгерек вспомнил, а я дедом Павлом козырну, который рассказывал про невозмутимого, покладистого соседа: завяз горемычный в болоте. Телегу утопил, и ничего... не горюет. Держит нос по ветру. Вот и лошадь затянуло. Тоже - ничего!.. Ушел и сам по пояс, но не ропщет. Погруз до самой головы, вот-вот и макушка скроется в трясине, а он взглянул на чистое небо, на ясное солнышко и с умилением прошептал: "Спасибо, боже, хоть не чадно!.."

- Утонул, но до конца довольным остался! - расхохотался Ягмур, выбравшись из дорожной пыли на твердый солончаковый наст. - Вижу, твой яшули, Павел-ага сюит бабки Огульгерек!

- Смех - смехом, а из "антона" действительно вываливается какая-то тепленькая компания. Пришпорь своего горбунка! - Сергей надвинул на глаза соломенную шляпу и спрятался под слюдяным козырьком. - Неужели комиссия?

Газик помчался к самолету. Сергей прошелся пальцами по пуговицам темной крапчатой полурукавки, словно по клавишам баяна, со свистом вздохнул: - Ну, теперь наш Семен Семенович заворкует!

Широкий такыр, служивший аэродромом, остался справа, в низине. Путники поднялись на бугристое плато, как бы на второй этаж бекдузского приморья. Окаменевшие складки указывали на то, что эти возвышенные изрезы некогда были берегом залива Кара-Богаз. Сразу же за обочиной дороги начинался промышленный комплекс. Самым внушительным и приглядным было легкое, в частых оконных переплетах, трехэтажное здание из розоватой гюши. В этом "воздушном замке" помещался опытный цех по комплексной переработке рассола. Виднелись замысловатые переплетения труб, холодильные установки, центрифуги и циклоны... На втором плане стояло такое же радующее взор помещение, в котором находилась бишофитная установка. Гораздо большую площадь занимала строительная площадка сульфатного завода. К слову "новостройка" так привыкли, что иной раз в шутку, а иногда и всерьез этот огороженный такыр называли попросту пустырем. Строительство первого сульфатного завода в химическом оазисе затянулось надолго, а в последнее время вообще оказалось под сомнением. Словно по иронии судьбы завод закладывался возле того самого бугра, на котором до сих пор печальным памятником стоял железный рыдван, заржавелый и искореженный, когда-то гордо названный местным умельцем Иваном Вишняком "комбайном". Голопузый бугор, белесый и выгоревший, с извилистыми протоками, выбитыми ветром, никто не называл иначе, как "каток Вишняка". Для приезжих было интересно: кто же выкинул на свалку эту тяжелую махину? Оказывается - щупленькая и сухолядая фанерная лопата. Длинная и затяжная эта история... с фанеркой, тщедушной лопаткой. Пытались ее выжить с сульфатных озер и другие зевластые механические подборщики, но никого не пощадила она. Знать, был у нее секрет вечной молодости.

- От Вишняка к озеру завернем или напрямик? - спросил Ягмур, заранее зная, что Брагин полезет напролом через бугры.

- Ты сам-то как ехал?

- Мне разбирать было некогда. Прямиком летел!..

- Бери по своему следу.

На спуске с косогора, изрытого неглубокими штольнями, в которых добывали гюшу, на краю ощеренной розоватой каверны Ягмур, потрогав рукой пыльную маску на своем лице, обернулся к Сергею.

- Провозились долго мы в поселке, но спешить-то, кажется, все равно некуда. Провал не заткнуть...

Сергей подпрыгнул на выбоине и едва не вылетел из люльки. Открыл рот, чтобы выругаться, но его так забило и начало корежить, будто в лихорадке или падучей, что он только клацал зубами, а слова застряли в горле. Мотоцикл залетел на такой дорожный рубель, что казалось, будто в днище люльки клевали отбойными молотками. На этой-то дорожной "гребенке", дергаясь, словно в "пляске святого Витта", Сергей вдруг надумал задираться и спорить с водителем мотоцикла.

- Яг...мур, ты тще-щес-лав-ный, - повиснув на мгновение в воздухе, выкрикнул Сергей. - Завистник ты!

Удар был мягким и довольно продолжительным, Сергей провалился на дно люльки, съежился.

- Слезай, - спокойно сказал Ягмур, и это простое слово оказалось настолько сильнодействующим, что Сергей ухватился обеими руками за голову.

Он не понял, что же произошло: мотоцикл оказался в какой-то жаркой и мягкой перине. Мчавшаяся вдогонку туча пыли быстро их прикрыла вонючим балдахином.

- А зачем слезать? - закричал в липкой пыли Сергей.

- Кто катается, тот и арбу должен толкать!..

- Заехали?

- Залетели.

Высунув ноги из коляски и выпрямившись, Сергей погрузился до колен в легкую, горячую пыль.

- Давай подождем Метанова, - проговорил он, с грустью глядя на пушистую заграду.