Дезертир - Алексей Степанов

«Да тут война, — смекнул Никита. — Настоящая война, да еще в Зоне. Как же тут можно выжить? Но если есть дом, значит, все-таки можно выжить и жить долго. Оружие, аптечки, даже деньги… Значит, есть и связь с внешним миром. Но как? Кордон стреляет по всему, что движется! А связь должна быть, ведь не поля же они тут засеивают? Что-то едят, пьют, курят, патроны опять же… Куда я вляпался, дурак?»

Примерно через полкилометра шоссе сделало крутой поворот и из-за рощицы показался трехэтажный домик с заросшей кустарником крышей. От дома к ним шел крупный багроволицый мужчина лет примерно шестидесяти. На груди маленький автомат, на ремне две кобуры. Сафик помахал ему рукой.

Когда и откуда появились еще двое, Никита даже не заметил. Видимо, прятались где-то поблизости от шоссе. Все поздоровались с Сафиком за руку, а один, хромой, даже обнял. Багроволицый сразу заглянул в тачки.

— Попортили немало… — пробурчал он. — Почему аптечка вскрыта?

— Глазастый ты, Червь! — усмехнулся Сафик. — Патроны еще пересчитай. Но вот ты глазастый, а ушастого у нас больше нет. Ушастого мы потеряли. Его и перевязывали, когда на туман наскочил. По лесу с детектором шли.

— А Фред?

— Фреда химера порвала! — крикнул Малек. — Жрать охота, босс! Клара ждет?

— Идите в дом… — вздохнул Червь и наконец обратил внимание на Никиту. — Оружие отобрали?

— Да этот дурак все патроны на жарку мостовую извел!

— Малек, присмотри за ним пока. Принс остается в наружке, Паля с нами. Потом поменяетесь.

Никита даже расстроился. Похоже, боссу на него вообще наплевать. Как бы не выгнал на все четыре стороны, тогда хоть вой!

Но Никита сильно ошибался.

Когда прибывшие входили в дом, Клара на приветствия не отвечала: боялась сбиться. Шевеля губами, она пересчитала прибывших и отправилась к своей подземной плите, дымоход от которой по хитроумности устройства превосходил даже систему запасных выходов.

— А где же наше барахло? — удивился Малек отсутствию ящиков. — Все слили?

— В подвал перетащили, — объяснил Факер. — Кое-что оставили только на случай, если гости появятся.

Все, кроме Никиты, расселись на пустых ящиках, а ему места не хватило. Пристроился у стены на корточках. Его демонстративно не замечали, перебрасываясь между собой короткими фразами. Смысла их Никита пока не понимал. Выброс какой-то скоро будет… Новый бомж… Какие здесь бомжи, откуда?

Червь вылез из подвала с тремя бутылками. Стаканов не принес, пили из горлышка и без закуски, не спеша передавая друг другу водку. Никите не предложили, да он и не хотел. Голод, страшный голод терзал его внутренности.

— Малек… — решился Никита. — Дай мне одну сигарету из той пачки. Я бы покурил.

— Какой пачки? Кто со мной разговаривает вообще? Ты кто?! — Малька, тоже очень давно не евшего, быстро развезло. — Тебя нет, понял?

Но Червь тут же поднялся, положил Никите руку на плечо.

— Идем-ка, парень, на улице покурим.

Они остановились у самого крыльца. Червь угостил Никиту сигаретой, сам чиркнул спичкой. Спичкой, а не зажигалкой.

— Ты солдат?

— Да, я… Ну, сбежал. Неприятности там вышли.

Никита все не мог решить: рассказать откровенно или темнить, чтобы уважали. Наверное, решат, как Малек: убил и сбежал.

— Плевать мне на твои неприятности. Куда ты шел?

— Да никуда, — признался Никита. — Как-то все так вышло, что…

— Плевать, как вышло. Ты мой должник. Тебя спасли мои люди. Лишнего не возьму за твою душу: тысяча рублей.

— Чего? — не понял Никита.

— У нас свои рубли. Потом поймешь. Долг надо отработать. Попробуешь сбежать — останешься один, одиночки в Зоне не выживают. Ясно?

— Да. То есть нет! А что делать-то?

— Что скажу, то и будешь делать. Кормлю, патроны даю. Отработаешь должок, начнешь рубли в карман складывать.

Червь курил, разглядывая заросшие руины напротив входа в дом. Никите показалось, что среди кустов мелькает довольно крупный хищник, но Червь молчал, молчал и дезертир.

— И ты, значит, говоришь, что в Зону вошел ночью?

— Да.

— Понятно. Но можешь этого и не говорить, дело твое. Всем наплевать, ври что хочешь. Запомни только: отойдешь от дома один — пропадешь. Искать никто не станет. — Червь впервые за время разговора взглянул на собеседника. — Сегодня и завтра будешь с Палей. Куда он, туда и ты. И не шали, скоро выброс.

— А что это такое?

— Увидишь, если не знаешь. Просто если я тебя не спрячу на это время, умрешь. Но если ты солдат, то должен бы знать, что такое выброс. Когда Зона сильно шалит, у вас на кордоне весело становится.

— Прорыв?! — догадался Никита.

— Нет, выброс. Ты будешь жить с нами и говорить, как мы. Как позовут жрать, вниз спускайся. — Червь тщательно затушил окурок ногой. — Если что украдешь, лучше бы тебе вообще не родиться. И, кстати, имя твое будет Каша.

— У меня есть имя! Я Никита Нефедов, мне скрывать нечего.

— Ты — Каша!

Червь больно ткнул его в грудь толстым пальцем и ушел в дом. Оттуда доносились отрывистые реплики бойцов, и это было странно: давно не виделись, могли бы пооткровенничать. Но они не походили на друзей. Скорее собранные, угрюмые профессионалы.

«Паля — это который хромает, — вспомнил Никита. — Каша! Ну надо же придумать такую фигню… Почему Каша? Правда, у Малька прозвище не лучше».

Он старался растянуть сигарету — просить у этих ребят, кажется, бесполезно. Пейзаж вокруг дома выглядел вполне мирным. Какие-то обломки там и тут, кучи мусора, поросшие травой. Вот только во время разговора с Червем Никита заметил какое-то движение у поваленного забора. Теперь — ничего.

— Жак любил покурить.

Никита даже подпрыгнул, уронив с плеча автомат. Грязный, заросший старик оказался совсем рядом, он крутил в руках сильно деформированную зажигалку.

— Ну ты даешь, дед! — Никита оглянулся на дверной проем. Может, надо тревогу поднять? Червь ничего не говорил о старике. — Живешь тут?

— Кушаю, — уточнил бородач. — Сплю ночью. Меня теперь зовут Лысый. Ты куришь, как Жак. Вот тебе подарок!

Он протянул зажигалку, с неожиданной силой вложил ее в руки Никиты.

— Курить будешь! — улыбнулся Лысый. — Только бензина нет в ней. И кремня. А ты все равно кури!

— Лысый? — Никита покосился на сверкающую макушку бомжа. Выбросить его подарок сразу было как-то неудобно. — Славные у вас имена. А я, говорят, Каша.

— Каша! — счастливо повторил бомж и облизнулся. — Каша — хорошо! Только живет недолго: ам! Ам! Но ты не бойся: у твоего имени жизнь короткая, а у тебя длинная. В беде не пропадешь.