Белоснежка и команда мечты (СИ) - Семенкова Даша

Чьи-то руки схватили ее, но не смогли выдернуть из западни — веревка намоталась на что-то и держала крепко. Легкие разрывало от удушья, а голова заполнялась свинцовым туманом. Промелькнуло непонятно откуда взявшееся воспоминание, что утопление бывает двух видов…

“Интересно, успею я глотнуть воды или просто задохнусь?” — безучастно подумала Лиза, пока спасатель и течение тормошили ее в разные стороны, как куль с ватой. А потом все поглотила холодная темнота.

— … чуть не угробил, бестолковая свинья! — донеслось издалека, возвращая из уютного небытия.

— Она умерла? Умерла? Мы ее уби-и-и-ли…

Красным маревом вспыхнула боль, и сознание провалилось было обратно в спасительный мрак, но лицо тут же обожгла оплеуха.

— Давай я водой на нее полью, — предложил мужской голос.

— На себя полей, дурак, безответственный, эгоистичный, самовлюбленный кретин…

Лиза судорожно вдохнула, и горло словно разодрало крюками. Она закашлялась, приходя в себя окончательно, попыталась сесть и чуть не упала. Ее поймали, усадили, и она открыла глаза. Первым, что она увидела, было зареванное лицо Юмсун.

— Только не надо больше воды, — просипела Лиза еле слышно. Ее била крупная дрожь, перед глазами все плыло. — Пожалуйста.

— Прости, мы не сообразили, что для тебя это слишком тяжело, — заговорила Дара над ухом, обнимая ее. — Потерпи немного, тут близко.

Плащ мокрой тяжестью упал на плечи, но теплее не стало. Анпил бережно подхватил ее, взял на руки и понес прочь от чуть не убившей ее реки. При мысли о том, что в самом деле могла бы погибнуть, она не испытала страха. Все чувства будто отключились, остались только холод и боль. Хотелось улечься где-нибудь в тепле, свернуться в клубок и проспать несколько суток.

5.5

— Прости, я и в самом деле не подумал, что ты намного слабее и легче, — проговорил Анпил, доставив Лизу в палатку. Выглядел он растерянным и виноватым, и она захотела его успокоить, сказать, что не стоит так переживать, ведь все обошлось. Но не успела.

— Уйди, — сквозь зубы процедила Дара, не глядя в его сторону. — А не то я тебя прибью.

Он извинился еще раз и скрылся. Дара и подоспевшая Балсан принялись раздевать дрожащую Лизу. Освободившись от мокрых вещей, она быстро начала согреваться — палатку как следует протопили маленькой походной печью. Девушки помогли одеться в сухое, укутали в два шерстяных одеяла и сунули в руки горячий отвар, приготовленный Номин. Вторую кружку получила Юмсун, которую тоже загнали в тепло.

— Как же тебя угораздило лезть в воду, обмотавшись веревкой, — укорила Дара, заботливо поправляя плед. — И ведь умудрилась голову в петлю просунуть, как нарочно! Еще немного — и тебя придушило бы. Хорошо хоть Анпил успел веревку перерезать…

— Вот видишь, а ты его ругаешь. Он мне жизнь спас!

— Ну да, конечно. Спас. Только перед этим чуть не угробил. Я ведь ему кричала, показывала, чтоб поднялся немного по течению, мы там переправу натянули! Нет, пер напролом. Он же главный!

Юмсун судорожно вздохнула и стиснула Лизу в объятьях. Похоже, она напугалась гораздо сильнее самой пострадавшей.

— Не надо, девочки, — попросила Лиза, взглянув на Дару с мольбой. — Не ругайтесь хотя бы из-за этого, мне будет обидно. Произошел несчастный случай, и мы просто должны в другой раз быть осторожными. Давай договоримся, что никто не виноват, хорошо?

— Вообще Дара права, — задумчиво сказала Балсан, принимаясь вытирать волосы Лизы жестким льняным полотенцем. — Пусть бы походили в виноватых, им это только на пользу. Но раз ты настаиваешь…

— Зачем ты так, ведь Анпил тебе нравится, — укорила Лиза.

— А вот и нет!

— А вот и да! Что у меня, по-твоему, глаз нету? И ты ему тоже.

Руки Балсан замерли, но тут же принялись ерошить волосы подруги с удвоенной энергией. Сидевшая напротив Дара покосилась неодобрительно.

— Ты правда так думаешь? — переспросила Балсан непривычно серьезным тоном.

— Ну конечно! Сама прекрасно знаешь, чего спрашиваешь?

— Я-то знаю, — отозвалась она тихо и как-то грустно. — Все побежали, и он побежал. Ему не я нравлюсь, ему нравится всегда быть лучшим… Не важно, глупости это все. Отдыхай. И ты тоже, хлюпик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она щелкнула по носу Юмсун, все еще прижимавшуюся к Лизе, накинула плащ и вышла. Лиза в замешательстве смотрела ей вслед. То, что она сейчас услышала, совершенно не вязалось со сложившимся образом Балсан, легкомысленной хохотушки, избалованной всеобщим вниманием.

— Она на меня обиделась?

— Да нет, вряд ли. Даже если и так — она отходчивая, завтра уже забудет, — успокоила Дара. — Просто ты случайно наступила на ее больную мозоль. Наша вертихвостка сомневается в серьезности намерений своего любимого поклонника. Так что лучше не шути на эту тему.

Юмсун свернулась под одеялом, как котенок, высунула нос, зевнула и сонно пробормотала:

— Она сама виновата. Как можно серьезно относиться к девушке, у которой ветер в голове? Утром ее один встречает, вечером другой провожает… Нет, я считаю, что если полюбить кого-то, то единственного. На всю жизнь.

— Спи давай, малявка! — беззлобно проворчала Дара. — Тебе не о любви надо думать, а о деле, хватит с нас Балсан с ее романами.

Лиза не считала это замечание справедливым — о чем еще думать в юности, как не о любви? Тем более сейчас, когда вокруг весна, а вечера у костра такие романтичные… Интересно, нравится ли Юмсун кто-нибудь из парней? Она такая стеснительная, напрямую не признается, но вряд ли сумеет скрыть свою симпатию. Надо будет за ней понаблюдать.

Улыбнувшись своим мыслям, она устроилась поуютнее. Дождь стих и тихонько шелестел по ткани шатра редкими каплями. Угли в печке потрескивали, тускло мерцали, припорошенные золой. Дара ушла, а Юмсун уже спала, с головой накрывшись одеялом. Вскоре Лиза тоже задремала и проспала до самого утра.

Страх догнал ее на следующий день. Лиза отогрелась, выспалась и чувствовала себя на удивление хорошо, несмотря на купание в ледяной воде — видимо, стресс взбодрил организм. У нее даже насморка не было. Но в пути, погрузившись в свои мысли, она вспомнила все в мельчайших подробностях.

От осознания того, что она находилась на волосок от смерти, сжалось где-то под сердцем, перехватило дыхание. Было невыносимо страшно думать о том, что еще ждет впереди: воображение рисовало самые чудовищные картины. Как ее уносит бурлящий поток. Как она срывается в пропасть. Как на нее нападает медведь. А еще в тайге наверняка водятся неведомые чудовища…

— Ты чего кислая такая? — спросила Аяна. Сегодня они с сестрой шли замыкающими, следом за Лизой и Удбалом, который всю дорогу демонстративно их игнорировал. — Не заболела?

— Нет, просто мне как-то… Вот ты, например, постоянно в лес ходишь, иногда даже одна. Неужели тебе никогда страшно не было?

— Почему не было? Бывало, и не раз. Ничего не боятся разве что дурачки от рождения, да и те пугаются иногда. Но можно же привыкнуть. Перерасти, ну, как в детстве. Ты ведь боялась чудищ, которые за печкой прячутся, а потом выросла и перестала.

— У нас они живут под кроватью, — отозвалась Лиза. — И это иррациональный страх, его можно побороть, если убедиться, что на самом деле тебе ничего не грозит. А вот, например, медведь — он и вправду сожрать может.

— Дался тебе этот медведь! — рассмеялась Аяна. — Хочешь, расскажу, как Аюна в первый раз на спор на медведя одна ходила?

— С вилами? — Лиза совершенно не удивилась бы, окажись, что суровая охотница завалила зверя голыми руками.

— Она ведь не навоз за ним пошла выгребать! С алебардой!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Помолчите хотя бы немного, — вмешалась Аюна.

— Почему? Ты же сама любишь эту историю, — начала было Аяна, но оглянулась на сестру и затихла.

Посмотрев на охотницу, Лиза ощутила, как страх возвращается, холодными мурашками пробежав по затылку. Та шла настороженно, прислушиваясь, внимательно вглядываясь в заросли малинника. Но вокруг было все так же спокойно — кроме чириканья птиц и шороха собственных шагов Лиза ничего не услышала.