Литераторы Дамкин и Стрекозов - Павел Асс

– Отлично! - молвил Дамкин, почмокав губами. - Скажите, милая, а у вас тут французскую косметику продают?

– А как же! - отозвалась Света. - Французской косметики у нас завались! Тут же Тихоокеанский флот неподалеку, матросы чего только не привозят! Любые французские шмотки можно купить на любом углу. В том числе и в холле нашей гостиницы. Вам для жены?

– Он не женат, - сказал Стрекозов. - Ему для трех любовниц надо купить французские духи, для двух - чулочки, и еще для одной - и духи, и чулки, и специальные презервативы с усиками. Ну, вы, наверно, знаете, - и, не обращая внимания на смутившуюся блондинку, Стрекозов выпил предложенную рюмку.

Постучавшись в дверь, в номер вошел вежливый официант, таща коробку с заказанной Стрекозовым провизией.

– А кофе вы не могли бы принести? - спросил литератор.

– Есть! - как в армии, козырнул официант и побежал за кофе.

– Сервис, - оценил Стрекозов. - Дамкин, тут целых две ванных. Я тебе не помешаю, если займу одну из них? Хочется, понимаешь ли, после дальней дороги принять ванну, выпить чашечку кофе...

– Ясное дело, - кивнул Дамкин, обнимаясь с блондинкой. - Одной ванной можешь смело попользоваться.

Официант принес поднос с дымящимися чашечками кофе.

– Вы тут без меня не скучайте, - сказал Стрекозов и, захватив с собой чашечку кофе, удалился в ванную.

– Не соскучимся, - пообещал Дамкин.

Вскоре из ванной послышался плеск воды и счастливое пение Стрекозова. Что он пел, неизвестно, так как шум воды все заглушал.

Глава очередная

Сахалин вчера, сегодня, завтра и послезавтра

(Продолжение статьи Дамкина и Стрекозова)

Журналист - творческий работник средств массовой информации и пропаганды.

Памятник Павлику Морозову был установлен на проспекте Ленина. На этом проспекте уже был раньше один памятник - Ленину, а теперь стало два, стоящих друг напротив друга. Ильич, держа в одной руке кепку, со счастливой улыбкой показывал другой рукой на Павлика Морозова, как бы говоря: вот она, наша смена! А Павлик, видимо подражая любимому вождю, сжимал одной рукой пионерский горн, а другой указывал на Ленина, всем своим видом внушая мысль: за детство счастливое наше спасибо, Владимир Ильич!

Вся площадь перед двумя памятниками празднично алела от транспарантов, букетов гвоздик и галстуков пионеров. Пришло около двух тысяч рабочих с заводов Южно-Сахалинска, которых ради такого случая освободили от работы. Парторги со списками в руках суетливо копошились в толпе, проверяя стопроцентное наличие. Ровными шеренгами стояла подрастающая пионерия. В красных галстуках и с горнами, дети были так похожи на памятник Павлику Морозову - такие же приглаженные, причесанные, страшненькие! У Стрекозова даже мурашки побежали по спине.

Присутствовали на площади и бравые пограничники в зеленых фуражках. Со скучающим видом защитники Родины переминались с ноги на ногу, но так как после праздника им обещали дать увольнительную - молча терпели.

Тут же, чтобы не было беспорядков, прогуливались по двое, по трое южно-сахалинские милиционеры, ничем, впрочем, не отличающиеся от московских ментов. Милиционеры деловито разговаривали по рациям и командовали гражданам, в каком месте им лучше всего стоять. Дамкин все высматривал буржуазно-настроенных корейцев, которые могли бы устроить провокационную резню, но ни одного не заметил. Боятся милиции, подумал Дамкин.

Московские литераторы стояли на трибуне вместе с отцами города и передовиками производства. Первый секретарь горкома товарищ Журдымбабаев взял в руки микрофон и откашлялся. Площадь оцепенела от внимания.

Стрекозов вначале начал было конспектировать, но потом подумал, что такую речь он и сам напишет, убрал блокнот и стал просто смотреть по сторонам, время от времени попивая через соломинку пиво из банки, спрятанной во внутреннем кармане пиджака. Дамкин неутомимо улыбался стоящей рядом с ним Свете и исподтишка щипал ее за различные части тела.

– Товарищи! - вещал Иван Семенович. - Вы только посмотрите на наш памятник. Павлик Морозов стоит с открытым, непримиримым к врагам народа взглядом. Так и приходят на ум слова классика: "Если враг не сдается, в него кидают гранату!". Павлик мог бы жить и жить, мог бы стоять сейчас рядом с нами на этой трибуне, если бы не враги народа, отнявшие жизнь у пионера-героя. Но они просчитались, эти враги. Павлик и сейчас живее всех живых!

После торжества горкомовские "Волги" отвезли руководство города и области, а с ними и литераторов Дамкина и Стрекозова, в лучший ресторан Южно-Сахалинска, который так и назывался: "Южно-Сахалинск". Чего только не было на столах! Литераторы как бы в натуре увидели кулинарную книгу с цветными картинками.

Не успели отцы города разместиться за столом, как откуда ни возьмись рядом с ними появились молоденькие девушки, которые с удовольствием садились к этим достойным гражданам на колени, смеялись и целовались. Дамкина и Стрекозова усадили рядом с первым секретарем.

– Ну, как вам наш праздник? - спросил Иван Семенович, обильно намазывая на хлеб с маслом сначала слой черной, потом красной икры.

– Весьма, весьма! - похвалил Дамкин, еле двигая набитым ртом. Праздник - это просто великолепно. А города такого я еще ни разу не видел!

– Замечательный город! - подхватил Стрекозов, обнимая севшую к нему на колени Свету, которая по какой-то загадочной причине обиделась на Дамкина. - Я думаю, это все благодаря вашим заботам?

– Да, - с удовольствием подтвердил товарищ Журдымбабаев. - Я много сделал для нашего города. Вот недавно построили новый горком на проспекте Ленина. Он затмил собой даже старинный дворец наместника японского императора. Во дворце только два этажа, а у нас в горкоме - целых пять!

– Очень, очень круто! - жевал Дамкин.

После ресторана литераторов отвезли в гостиницу. Отдуваясь после всего съеденного, Дамкин еле-еле нашел в себе силы заказать по телефону кофе.

– Дамкин, - намекнул Стрекозов, расположившись вместе с блондинкой Светой на диване, - а может, ты хочешь принять ванну? С чашечкой кофе?

– А что, - согласился Дамкин. - Было бы неплохо. А вы без меня не будете скучать?

– Постараемся.

Кивнув головой, Дамкин захватил чашечку ароматного дымящегося кофе и отправился принимать ванну.

На следующее утро литераторов повозили на машине по городу, показали новый горком, старый дворец японского наместника, еще раз накормили в ресторане. Дамкин и Стрекозов купили подарки для своих московских девушек. И, наконец, под вечер их привезли в аэропорт.

– До свидания! - жал литераторам руки товарищ Журдымбабаев. - Я надеюсь, вы напишете достойную статью о нашем городе.

– А как же! - заверил его Дамкин. - Мы всегда хорошие статьи пишем.

– Тогда приезжайте к нам еще!

Литераторы сели на самолет, который тут же загудел моторами, пронесся по взлетной полосе и поднялся в вечернее небо. Дамкин и Стрекозов некоторое время смотрели на мелькающие внизу сопки, а после того, как самолет пролетел над Татарским проливом, распили захваченную из гостиницы бутылку "Наполеона" и заснули. Их ждала хлебосольная Москва...

Глава еще одна,

в которой Сократов и Карамелькин критикуют статью о Сахалине

Когда я слышу слово "культура", я хватаюсь за пистолет!

Я хочу прожить жизнь так, чтобы потом не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Чтобы каждый мальчик в моем городе мог подойти и сказать: "Здравствуй, папа!"

На кухне шумно закипел чайник. Стрекозов сбегал, заварил свежий чай и принес чайник в комнату, накрыв полотенцем. Они сидели у Карамелькина за маленьким журнальным столиком (другого у Карамелькина не было), Дамкин и Карамелькин курили, а Сократов с выражением читал статью литераторов о Сахалине.

– Ну, как? - спросил Дамкин, когда Сократов отложил стопу исписанных листов.

– Да фигня какая-то, - заметил Сократов, наливая чай в граненый стакан и кидая два кусочка сахара.

– Как это, фигня? Мы эту статью два часа писали. Извольте объясниться!

– Вы начинаете статью в лучших советских традициях: восхваляете трудовые будни, изображаете симпатичного первого секретаря. Но в некоторых местах вдруг скатываетесь на типичный для вас иронически-антисоветский стиль: корейцы гонят жень-шеневую водку, Ленин смотрит на Павлика Морозова, а потом вообще испошляетесь полностью. Надо было выбрать что-либо одно: или все хвалить, или все обгадить. А так как, если вы все обгадите, вас выгонят с работы, значит, надо все хвалить.

– Мы писали только то, что думаем. Мы честные журналисты, - сказал Стрекозов.