Пустующий трон - Кен Лю

из рук в руки в обмен на обещание племенных старейшин соблюдать нейтралитет. Гозтан приземлилась в лагере Тенлек во главе целой армии гаринафинов, собранной при помощи четырех ее женихов. Мать была готова добровольно уйти в изгнание, но Гозтан это не устраивало. От Тенлек ей нужно было только одно.

Поэтому, когда шаманы закончили снимать духовный портрет Тенлек, Гозтан пронзила сердце матери костяным кинжалом и приняла ее последний вздох так, как будто они не были кровными родственниками. Она намеренно проделала все на улице, чтобы солнце – Око Кудьуфин – увидело эту позорную смерть, ведь почетной считалась только гибель в битве.

А затем Гозтан отправилась в Татен к пэкьу Тенрьо, чтобы тот подтвердил ее право быть таном.

– Сообщи мне свою родословную, – приказал пэкьу.

– Я Гозтан Рьото, дочь Дайу Рьото, сына Пэфира Вагапэ. Я хочу служить тебе, будучи таном Пяти племен Рога.

Она не назвала Тенрьо имя матери, тем самым свершив самую сладкую месть.

Пэкьу кивнул – и на этом все, вопрос был решен.

Глава 6

Такова моя природа

Укьу-Гондэ, бухта Победы, пятый месяц двенадцатого года после прибытия чужеземных городов-кораблей (известный в Дара как первый год правления Четырех Безмятежных Морей)

Узнав сказителя у костра, Гозтан не сразу пришла в себя. Опомнившись, она вкратце пересказала Вадьу историю о том, как стала таном Пяти племен Рога.

Гозтан умолчала о многом. Она даже не упомянула о встрече с Огой. Не описала того, какую ярость и печаль чувствовала, когда на ее глазах погиб отец. Не стала заострять внимание на алчности тех, кто стремится к власти, и проводить параллели между своей историей и прошлым пэкьу Тенрьо. Она поведала девочке только о самом главном.

Вадьу ошеломленно вытаращилась на нее.

Гозтан повернулась к Оге.

Раб между тем продолжал свой рассказ:

– …Три новых акулы принялись кружить вокруг стаи, хищно ухмыляясь. Повинуясь мерным свисткам матриарха, дельфины сбились в тесный кружок, бдительно глядя наружу. После первой кровавой схватки обе стороны перешли к напряженному наблюдению.

Если бы хоть один дельфин высунулся из круга, его ждала бы та же печальная участь, как и тех двух, что погибли в острых, словно кинжалы, зубах. Но и акулам нельзя было опрометчиво бросаться на юрких дельфинов; любая такая попытка встретила бы грозный отпор и могла закончиться смертью…

Гозтан заметила, что за прошедшую дюжину лет лицо Оги покрылось новыми морщинами и шрамами. Его клочковатая борода отросла и стала седой. На шее был надет ошейник из бычьих ребер, привязанный длинной веревкой из жил к колышку в двадцати футах поодаль. Свобода Оги была ограничена этим расстоянием.

Льуку были полностью поглощены историей сказителя. Они потягивали кьоффир и в особо захватывающие моменты хлопали в ладоши. Никто не обращал внимания на пэкьу-тааса и ее пленницу.

Вадьу наконец опомнилась:

– Твоя мать утверждала, что ты добровольно приняла семя дара? Но ты же выполняла приказ пэкьу, и благодаря этому льуку одержали победу!

Гозтан шумно выдохнула. Она редко делилась с кем-либо вышеупомянутыми подробностями своей жизни, но оказалось, что это гораздо легче объяснить маленькой девочке, твердо убежденной, что все приказы ее отца были справедливы.

– Мать полагала, что беременность стала следствием моей слабости, унаследованной от отца, которого она презирала. Быть может, таким образом она также выражала неодобрение тому способу, которым пэкьу добился победы над властителями Дара. Считала это ниже своих идеалов.

А ведь Ога Кидосу в свое время говорил Гозтан, что истории должны меняться в зависимости от рассказчика и слушателей. Спустя годы она неохотно признала мудрость этого суждения.

– Ни ты, ни мой отец вовсе не проявили слабости, – горячо возразила Вадьу. – Отец говорит, что лишь истинно сильные способны использовать собственные слабости в качестве оружия.

– Ох… – простонала Гозтан. – Моя голова… – Уж кто-кто, а она не гнушалась этим приемом. – Теперь ты знаешь мою историю. Может, отпустишь меня? – Женщина с мольбой посмотрела на пэкьу-тааса, которая закусила нижнюю губу, обдумывая решение.

– Наверное, вам интересно, что же делала акула, считающая себя дельфином?

Она беспокойно кружила внутри тесного кольца дельфинов, с восхищением поглядывая на своих настоящих сородичей.

«Думаешь, она впервые увидела других акул?» – спросил меня мой друг Пама.

Он был старым морским волком, повидавшим больше моего, хотя дары моря кормили меня всю мою жизнь. Поговаривали, что Пама загарпунил более пятидесяти видов акул, включая ледяных, что живут сотни лет и плавают медленно, как дрейфующие айсберги.

Я покачал головой, не зная ответа…

Тан буквально видела, какая борьба происходит в голове у девочки. Можно ли верить незнакомке? Вадьу гордилась тем, что вычислила в Гозтан шпионку. И что же, теперь придется отказаться от этого достижения? Никому не понравится получить опровержение собственной сообразительности.

– Нет, я все равно не отпущу тебя, – сказала наконец пэкьу-тааса. – Ты складно излагаешь, но доказательств у тебя нет. Дождемся утра. Корва отдохнет и приглядит за тобой, пока я схожу в Татен и проверю, правдива ли твоя история. Если да, то я вернусь и отвезу тебя обратно на Корве…

– На Корве?!

– А как еще? Мы расскажем отцу, что… что… Корва сбежала и заблудилась, а я разыскала ее, чтобы она ненароком не поранила каких-нибудь проказников, которым придет в голову ее оседлать! – Глаза пэкьу-тааса заблестели, настолько она увлеклась фантазиями. – Разумеется, одной моей храбрости оказалось мало; зверь не дался мне, но тут на помощь пришла ты…

– Подожди минутку!..

– Тогда меня не накажут, а тебе отец будет благодарен за мое спасение. Не сомневаюсь, благодарность пэкьу крайне полезна любому тану, даже тану-тигру и героине войны с варварами-дара.

Гозтан присвистнула. Пэкьу-тааса рассуждала быстро и просто. В какой-то миг она даже чуть было не согласилась с нелепым планом Вадьу, но вовремя опомнилась. Она вождь Пяти племен Рога. Как ей потом жить, если единственный способ выкрутиться из передряги – пойти на обман, послушавшись младшую дочь правителя?

– Но это даже близко с правдой не стояло…

– Это весьма близко к правде. Впрочем, мы всегда можем вернуться к моему изначальному плану. Если выяснится, что ты меня обманывала, Корва покусает тебя за предательство.

Гозтан упрямо покачала головой:

– Нет, так не пойдет!

– Ну, как знаешь. Свободы тебе сегодня не видать, – твердо заявила Вадьу.

Женщина тяжело вздохнула. Несмотря на юный возраст, Вадьу была упрямой, как и ее отец. Не было смысла объяснять, что ранним утром у Гозтан назначена встреча с пэкьу. Даже если Вадьу поверит, то лишь утвердится в желании использовать Гозтан, чтобы отвертеться от наказания за кражу Корвы.

Придется выпутываться самой.