Майдан. Нерассказанная история - Соня Кошкина

«Было понятно, что студенты — только начало, что далее по отношению к Майдану может быть применена жесткая сила. Я начал обзванивать тех, кто, как я считал, может повлиять на ситуацию. В основном это олигархи, ближний круг. Говорил:

давайте встречаться, собираться вместе, вырабатывать какое-то решение. Мы не должны допустить эскалации насилия.

Это была исключительно ваша инициатива?

Да, моя. Первым, помню, я позвонил Ринату Леонидовичу… Он говорит: я тут, в Киеве, если можешь — подъезжай. Я подъехал (в офис Ахметова на улице Десятинной. — С. К.). Они сидели вдвоем с Колесниковым. Я присоединился. Сказал: давайте думать, надо как-то повлиять на Виктора Федоровича, нельзя допустить, чтобы пролилась кровь. Мы понимали: если Янукович перейдет эту черту, он уже не остановится. Это был долгий разговор. Я рассказывал, что немного знаю ситуацию изнутри — на Майдане у меня было много друзей, знакомых, коллег… Так вот, глядя изнутри, ты понимаешь, что Майдан не особо-то подчиняется лидерам оппозиции, что он по-своему структурирован, управляем и т. д. То есть это общественный запрос. Но Янукович считает, что Майдан «запущен» Юлей, что она его «вдохновляет»… Что ж, давайте переговорим с Юлей, выберем посредника. Однозначно: с ней нужно говорить — понять, какова ее роль, понять, что знает она о происходящем, как влияет или не влияет».

Тарута произносит ключевую фразу: «Янукович считает, что Майдан запущен Юлей». Всякому здравомыслящему человеку тогда было понятно: влияние Тимошенко на оппозицию, безусловно, огромно, но к «запуску» Майдана она уж точно не имела никакого отношения. Откуда же тогда подобный стереотип?

«Когда Янукович понял, что народ — не безмолвное племя, что люди напрямую проявляют свою волю, он, конечно, начал искать виновных. Не хотел, да и не мог признать, что единственный виновный происходящего — он сам. Не окружение, не сыновья — он сам. Одной из виновных в его глазах была я», — иронично комментирует Тимошенко.

«Вообще, он считал, что все беды от нее. Не оттого, что неграмотно работает «молодая команда», которая страну попросту грабит, но вот именно от Юлии Владимировны. Он полагал, что она — главный режиссер происходящего на Майдане, — поясняет Тйрута. Такой вывод он сделал после своей последней встречи с гарантом, состоявшейся на Банковой в ноябре — еще до начала революционных событий. — Я пришел просить за одного человека, которого без всяких обоснованных доказательств засудили на пожизненное. Вдумайтесь! Дело было сугубо заказное, и вот я просил просто разобраться по справедливости. В тот раз мы долго говорили с президентом. Это был такой знакомый нам Виктор Федорович — вальяжный, несколько самодовольный. Одним словом, царь. Он сказал, что договорился с русскими. Что есть якобы какая-то американская компания, которая ему помогает и, мол, у этой компании есть серьезный компромат на конкурента.

Договорился в смысле поддержки в 2015-м?

Он не говорил прямо — все только намеками, но я понял, что речь шла о 2015-м. Он всячески демонстрировал, что полностью контролирует ситуацию и уверен в результате.

А конкурент — Тимошенко?

Да».

«Вальяжный и самодовольный» — лучшая и вполне исчерпывающая характеристика Виктора Януковича того периода. И он действительно считал Тимошенко своим врагом номер один. Перед ней он испытывал буквально мистический страх и делал все, чтобы как можно надежнее ее изолировать.

В окружении Виктора Януковича было всего три человека, которые в свое время осмелились ему в глаза сказать о недопустимости заключения Тимошенко. Это Ринат Ахметов, Юрий Иванюшсшсо и Александр Лавринович.

«Как мне казалось, у Януковича было огромное желание, чтобы два человека — Тимошенко и Луценко — были в тюрьме», — признается Лавринович, работавший с Януковичем долгие годы.

«Я вообше за то, чтобы все были на свободе. Я — за политическую конкуренцию. За разные взгляды, мнения, подходы. Потому что когда есть конкуренция, значит, в стране есть демократия. Значит, страна развивается. А когда в стране нет политической конкуренции, значит, в стране нет демократии», - поддерживает Ахметов.

«Я говорил, что человека, связанного с политикой, тем более женщину, в тюрьму сажать нельзя. Я не имел в виду политику, просто общечеловеческие принципы», — комментирует Иванющенко.

Но вернемся в первые числа декабря, в офис Рината Ахметова в Киеве на Десятинной.

«После того как я уехал с Десятинной, вечером мы еще созвонились с Ринатом Леонидовичем. Как я понял: он беседовал с Виктором Федоровичем по телефону, но лично тот его не принял. Впрочем, я не настаиваю, это исключительно мои выводы, — продолжает Ткрута. — Так вот, из их разговора тоже следовал такой вывод: Виктор Федорович считает, что Юлия Владимировна — главный режиссер и руководитель всего происходящего на Майдане. Мол, это именно она отдает все команды. И если она, со своей стороны, готова повлиять на Майдан — во избежание радикальных проявлений, то, может быть, и он, со своей стороны…

Ну, мы-то понимали, что это не так — никаких команд Юля Майдану не отдавала. Тем не менее фактор Тимошенко существен. Значит, нужно как-то услышать ее позицию…

Это был общий разговор, без какой-либо конкретики».

Какую же в действительности роль играла Тимошенко?

«Я могу подтвердить, что, на мой взгляд, даже находясь в тюрьме, Юлия Владимировна придавала значительные импульсы этим событиям», — говорит Андрей Сенченко.

Александр Турчинов — ближайший соратник ЮВТ на протяжении последних двадцати с лишним лет — более прагматичен. Можно, конечно, предположить, что это потому, что после революции и освобождения Тимошенко их пути разошлись. Но такое предположение скорее неверное: этих людей связывает слишком длинная совместная история, и они слишком порядочны по отношению друг к другу. Даже в воспоминаниях.

Итак, говорит Александр Турчинов. В его рассказе — действительное описание условий, в которых Тимошенко находилась два с половиной года.

«Власть настолько боялась Юлию Владимировну, что они делали все для того, чтобы изолировать ее от команды и получения оперативной информации. Единственным из доступных ей полноценных каналов информации был телевизор. Именно поэтому, кстати, в разгар революционных событий в Харькове отключили ТВі и пробовали ограничить трансляцию «5 канала». Да, на центральных телеканалах тогда была жесткая цензура, но, в принципе, человек понимающий мог сделать определенные выводы. Еще один ее источник — адвокаты. Их, правда, каждый раз обыскивали, пытались изымать документы, письма, но кое-что доносить удавалось. Как любой украинский заключенный, Юля имела право на ежемесячные свидания, но власть делала все, чтобы зги встречи с членами команды или переносились, или вовсе отменялись под разными глупыми предлогами. Они (власть. — С. К.) пошли даже на то, что перекроили расписание самолетов на Харьков. Туда рейс поздно вечером, обратно — рано утром. То есть, учитывая тюремный распорядок, чтобы туда и обратно за один день — к ней никак не попадаешь. Остается вариант — машина. Но до Харькова — пять-шесть часов на хорошей скорости. Много не наездишься…

Я это к чему рассказываю. Безусловно, Юля была достаточно информирована и понимала все, что происходило. Но сказать, что она оперативно управляла процессом… Нет, так сказать нельзя — у нее просто не было такой возможности. Да, мы обменивались письмами, записками, но это было один-два раза в неделю, тогда как тут, в Киеве, ситуация менялась едва ли не ежечасно».

Помню, мы с Александром Турчиновым записывали этот фрагмент интервью, а перед глазами у меня стояли события одного дня: 7 апреля 2013 года, Харьков.

Накануне Юлия Тимошенко пригласила журналистов в Харьковскую ЦКБ, чтобы присутствовать при составлении тюремщиками акта о том, что она якобы не желает ехать в суд по очередному своему делу. После вынесения Юлии Владимировне приговора по «газовому делу» против нее возбудили еще несколько дел, в том числе будто бы за причастность к убийству Владимира Щербаня. Однако сама Тимошенко на судах по этим делам уже не присутствовала: ее на них просто не доставляли. Или же она сама не ехала, не желая потом вместо больницы возвращаться в колонию, — впрочем, это не так важно. Факт заключался в том, что она была лишена права на полноценную защиту и намеревалась продемонстрировать это журналистам.

Понятно, что, согласно тюремным правилам, Тимошенко, даже со скидкой на свой статус, не могла приглашать к себе СМИ, тем более в воскресенье. Понятно было и то, что журналисты приедут, но их к ней не пустят. Ничего необычного: типичная Украина времен Виктора Януковича. Все это я, конечно, осознавала. Но когда прочитала призыв ЮВТ к журналистам, внутренний голос подсказал: нужно ехать, что-то там таки будет. И поехала. Как уже упоминал Александр Турчинов, самолеты в Харьков летали разве что по государственным праздникам. Машину брать не хотелось. Оставался один вариант — скоростной поезд «Хюндай».