Ромул - Сергей Житомирский

Глашатай снова трубит. Колесницы со стуком срываются с места и, подпрыгивая, несутся вдоль поля в облаке пыли вправо к далёкому столбу у его границы. Чёрная сразу вырывается вперёд, красная и белая летят рядом, скоро становится плохо видно, но в этой гонке у Примы нет близких знакомых, и она никому в отдельности не желает победы. Разве что загадать на один из цветов какое-нибудь желание? Но пустяковое лень придумывать, а серьёзное загадывать опасно.

Тем временем в конце поля один из острых моментов гонки — огибание столба. Чёрная показывается слева от него, значит, благополучно обогнула, а красная и белая замешкались, похоже, стараясь сократить путь, сошлись и сцепились колёсами. Вот и они снова несутся по полю, теперь уже влево. А чёрная уже с громом пролетает через центральную линию, за которой на шестах натянута кожаная мишень с белым кругом в середине. Прима хорошо видит, что стрелок успевает выпустить три стрелы, но она не может разобрать, попала ли в цель хоть одна. А что же справа? Белая колесница стоит без колеса, завалившись на бок, а красная во весь опор движется к середине. Но вблизи срединной черты вдруг замедляет ход, и воин одну за другой сажает в белый круг три красных стрелы. И вот его повозка, набирая скорость, снова бросается в безнадёжную погоню за чёрной, которая уже огибает правый столб. Хитрец! Знал, что всё равно придёт вторым, велел вознице сбавить ход и поразил мишень на малой скорости.

Чёрная первой останавливается у черты, за ней — красная. Друзья участников и судьи окружают повозки. Глашатай объявляет победителей, называют и стрелка красной колесницы. Зрители кричат от восторга, сломанную колесницу убирают с поля.

Второе действие — соревнование всадников в скорости. Глашатай объявляет участников первой группы, и Прима настораживается. Это уже интересно, среди всадников названы её поклонник Лик, Ромул и Рем. Двадцать пять всадников выстраиваются прямо перед скамьёй Примы вдоль белой черты. Лику по жребию досталось самое выгодное место, крайнее слева. Рему повезло меньше, он в середине, а Ромул вообще предпоследний справа. Зато его хорошо видно. Он оборачивается, находит Приму взглядом, приветливо улыбается и сосредотачивается, ожидая сигнала.

Взвывает курн, и всадники с дробным топотом бросаются вперёд. Они теснят друг друга, сбиваются в кучу и уже через мгновение теряются в облаке пыли. Прима силится разобрать, кто где, но бесполезно. Вот они достигают столба и друг за другом появляются из-за него. Теперь это цепочка, впереди на вороном коне Лик, его легко узнать по жёлтому плащу, значит, ему удалось сохранить своё преимущество. А кто дальше? Рем! Прима узнает Маю, любимую кобылу отца, а через одного и Ромул — молодец, сумел продвинуться ближе к столбу. Всадники мчатся мимо мишени к левому столбу, появляются вновь. Судьи подаются вперёд заметить, кто раньше проскочит черту.

Победители Лик, Рем, Турн, Ромул!.. Зрители приветственно шумят. Судьи объявляют восьмерых лучших, отобранных для третьего действия — скачек с препятствиями. Потом соревнуется в скорости вторая группа из двадцати пяти всадников, и из неё судьи выбирают вторую восьмёрку.

Третье действие разворачивается в середине поля, где в два ряда поставлены разной высоты плетни и перекладины на кольях. Пара всадников, начиная с последних отобранных из каждой группы, должны преодолеть препятствия. Здесь проверяется искусство управления конём. Малейшая ошибка, и падает плетень или летит на землю перекладина. Кто придёт первым, задев меньше препятствий? Из шестнадцати участников отберут восьмёрку для заключительного действия — конных поединков на мечах.

После прохода каждой пары служители ставят на место опрокинутые плетни и упавшие жерди, и новая пара конников проходит нелёгкий путь. Наконец перед Примой лицом к зрителям выстраивается восьмёрка единоборцев. Её возглавляет победитель третьего действия Рем. Прима разглядывает его напряжённое лицо, похожее на лицо брата, но более твёрдое и властное. Они уже надели кожаные панцири и шлемы, судьи проверяют оружие — затупленные мечи, разбивают участников на пары. Лик бьётся с Сергестом, Рем с Эмилием, Ромул с Анхизом.

Прима с замиранием сердца следит, как кружатся, налетают друг на друга и взмахивают мечами всадники. Рем быстро свалил с коня Эмилия, а Лик сумел выбить меч из рук Сергеста, теперь Лик и Рем будут сражаться между собой. Во второй группе Ромул одолел Анхиза, и его соперником будет Ахат. Два следующих поединка определяют соперников в последнем. Прима хочет видеть победителем Лика или... может быть, Ромула?

Рем долго бьётся с Ликом, наконец, их кони оказываются рядом, Лик выбивает у Рема меч, но тот обхватывает соперника руками, стаскивает с коня и бросает на землю. Судьи засчитывают победу Рему. Теперь у белой черты сходятся Ахат и Ромул. Несколько раз они съезжаются, обмениваются звонкими ударами мечей, неожиданно Ромул роняет меч, и ему засчитывают поражение.

«Он выронил оружие нарочно, — понимает Прима, — не захотел сражаться с братом».

В схватке с Ахатом побеждает Рем. Зрители рукоплещут, приветствуя нового героя...

Вечером у Гнея собираются победители юношеских конных состязаний, среди приглашённых Ромул и Рем. Прима с матерью занимают за столом почётные места рядом с Гнеем. Гости говорят о конях, хитростях боевого искусства, о политике. Новички, Рем и Ромул, держатся скромно, но не скованно, и Прима с интересом поглядывает на юношей. Отец явно доволен: не зря сыновьям пастуха он дал для состязаний своих лучших коней.

Братья, возбуждённые спортивными победами и выпитым у Гнея вином, пришли домой поздно, при свете едва взошедшей ущербной луны. Правда, Ромул не заслужил никакой награды, зато Рем получил дубовый венок победителя. Отец, который вместе с Аккой и Плистином со склона над поляной Марса полдня переживал успехи и неудачи братьев, был доволен сыновьями, доказавшими, что не зря потратили время в Габиях.

   — Завтра же сходим в Бовиллы, присмотрим вам лошадок, — сказал он. — До смотра пять дней, и надо, чтобы вы туда явились всадниками, владельцами коней и оружия.

Так и решили. Перед сном Рем заговорил с Ромулом о Приме; девушка ему понравилась, и он был не прочь посватать её, хотя здесь имелся и серьёзный соперник Лик. Он, в отличие от Рема, был знатен, хотя и небогат.

   — Правда, мне показалось, что Прима часто смотрела на тебя, — закончил он.

   — Я свой выбор сделал, — ответил Ромул.

   — Ну что ж, может быть, тогда я попытаю счастья, — решил Рем. — Впрочем, её-то никто не спросит.

   — Вот именно, — согласился Ромул. — Да и Гней не отдаст Приму сыну пастуха.

   — Не думаю. Ему нужны верные люди, те, что будут его сторонниками. Не зря же он нас вчера приглашал! Если мы станем всадниками, происхождение будет уже не так важно.

   — Поживём — увидим, — ответил Ромул и задул лампу. Он так ещё и не решился сказать отцу о женитьбе на Герсилии, и рассуждения брата о браке его раздражали.

Ромул проснулся от криков, ругательств, ржания и топота коней.

   — Хватай меч, скорее! — Рем, схватив меч деда Аккила, выскочил наружу.

Ромул, подхватив лук, вскинул на плечо ремень колчана и бросился за братом. Над склоном трепетало багровое зарево, кое-где в стороне коровьих навесов проглядывали алые полоски огня. На этом зловещем фоне плясали силуэты четверых всадников. Полуголые отец, Плистин и Рем стояли, готовые защищаться.

Из-за пояса переднего всадника торчал длинный факел. Он быстро сунул в его огонь конец стрелы и вскинул её, зажжённую, к луку. Ромул и поджигатель натянули луки и выстрелили одновременно.

Ромул попал в горло коня, тот встал на дыбы. Всадник рухнул на землю, но его стрела, описав огненную дугу, уже ушла в толщу камышовой крыши. Конь, пронзительно заржав, упал на бок, всадник вскочил, отбросив факел, вскарабкался на круп коня товарища, и поджигатели ускакали прочь.

   — Помоги матери! — крикнул Фаустул Ромулу. — Мы — к стадам!

В Ференте уже горело всё, что только может гореть — шалаши, навесы, камышовые крыши землянок. Люди метались, пытаясь спасти хоть что-нибудь. Акка и Лидия вытаскивали из дверей какие-то горшки. Ромул пытался сообразить, что у него в доме есть ценного, вбежал в наполненную дымом духоту, нашёл у очага фигурку домашнего лара и выскочил наружу.

   — Отойдите дальше, — приказал он женщинам, вспомнив пожар тускульского укрепления. — Сейчас здесь будет очень жарко.

Все отошли к старой землянке, крыша которой была выложена дёрном и потому не загорелась. Лучший в Ференте дом полыхал долго. Когда к рассвету возвратились мужчины, шатаясь от усталости и горя, крыша уже давно провалилась, но остатки брёвен ещё горели.

— Это что, — Фаустул безнадёжно махнул рукой в сторону дома. — Полсотни наших коров увели! А царских впятеро больше.