О Главном. IT роман - Владимир Аджалов

– Здравствуйте, мой фамилия Риттер, я корреспондент телекомпании, я очень прошу вас оказать мне любезность и переговорить со мной.

Илья собирался было уже отказать незваному гостю, но кардинал неожиданно вмешался в их разговор.

– Повторите, пожалуйста, вашу фамилию, – сказал он.

– Риттер, – еще раз повторил визитер.

Кардинал повернулся к Илье и сказал:

– Господин Стольский, доверьтесь мне, вам нужно пригласить в свой дом этого человека. Илья пожал плечами и дал команду пропустить нового гостя.

Пока Муса, немолодой, но крепкий привратник, он же мастер на все руки, шел открывать ворота, кардинал в двух словах объяснял свой совет Илье:

– Помните, я вам говорил о рукописи, копию которой привез. Я уже наизусть ее заучил, точнее то, что от нее дошло до наших дней, – сказал кардинал. – Это описание видения, которое было около четырехсот лет назад у настоятеля Туринского собора, где долгое время хранилась плащаница. Настоятель как‑то ночью молился у плащаницы и, по‑видимому, задремал. Ему было удивительное видение, и он его постарался записать.

В современном переводе звучит примерно так: «Из следа на полотне, из небытия появится, встанет опять Сын Человеческий. Темная сила людская придет, чтобы уничтожить его, но безоружные рыцари разных племен станут на пути этой силы». Ну, я вам потом еще прочитаю, там еще несколько строк, но они плохо сохранились, не могу понять смысл, будем вместе разбирать.

– Хорошо, – сказал слегка растерянно Илья. – Не понимаю, что это может быть за темная сила, какие могут быть безоружные рыцари и при чем здесь этот шустрый корреспондент по фамилии, – и тут Илья запнулся.

Он только сейчас сообразил, что Риттер по‑немецки и значит «рыцарь».

Глава 17

Среда. Россия. Москва

Генеральный директор Московского института теплотехники, для большинства знакомых и друзей просто Генерал, был с самого утра не в духе. Он только что вернулся с совещания военно‑промышленной комиссии правительства. Кроме него «на ковер» были вызваны министр обороны и начальник Главного штаба военно‑морских сил (ВМФ). Тема была простая – очередной аварийный пуск Булавы.

Заседание вел первый вице‑премьер. Для начала он напомнил, как в 1997 году руководству МИТ и ВМФ удалось убедить Президента сделать ставку именно на Булаву. У страны тогда не было альтернативы. По условиям подписанных еще СССР международных договоров, России запрещалась разработка новых неуязвимых для ПРО противника ракет сухопутного базирования с разделяющимися боеголовками. Было принято решение срочно разработать такие ракеты для пуска с подводных ракетоносцев.

– Однако, – напомнил вице‑премьер, – тогда можно было не начинать разрабатывать почти с нуля Булаву. Проще было доводить до ума ракету Р‑39 разработки КБ имени Макеева. Правда, Р‑39 уже тогда морально устарела, была гораздо тяжелее и прочее. Но она летела куда нужно. Именно вы своим именем и авторитетом добились принятия решения о беспрецедентном финансировании. Только за первые пять лет программы, в то время, когда страна переживала огромный дефицит средств, было потрачено около двадцати миллиардов рублей.

Более того, вы меня неоднократно обнадеживали, и я передавал эту надежду Президенту. Я прошу вас быть сегодня предельно искренними и объяснить мне, что произошло на последнем пуске.

Все понимали, что вопрос адресован вовсе не к военным. Ответ надлежало держать штатскому Генералу.

Он рассказал, что при всех неудачных пусках первые проблемы выявлялись на завершающем этапе работы двигателей первой ступени.

– На начальном участке разгона все вроде бы было нормально, и только потом возникали нештатные ситуации. Мы пытались выявить источник проблемы, искали причины именно на этой, завершающей фазе полета первой ступени, но безуспешно. Наконец, возникло другое предположение. Для его проверки ведущий специалист института присутствовал при последнем пуске. Съемка пуска велась нашим специалистом с дрейфующей станции Северный Полюс. Пуск был произведен практически в непосредственной близости от станции (вице‑премьер одобрительно хмыкнул). По результатам непосредственных наблюдений окончательно установлена причина нештатного поведения ракеты.

Она заключается в повреждении как минимум одной из дюз первой ступени ракеты падающей при взлете тяжелой льдиной. Посмотрите, пожалуйста, видеозапись. Я включаю замедленный режим. Обратите внимание на большую льдину справа, которая стала под углом к ракете после взлома льда концевой частью. Вот льдина скользит по поверхности ракеты, пока та выходит из‑подо льда. Естественно, это не может причинить ракете вреда. А вот момент выхода нижней части ракеты из‑подо льда. Смотрите, вот в этот момент льдина не соскальзывает с нижнего края корпуса ракеты, а ломается на три части. Средний обломок летит не вниз, а вбок, к ракете. В это время ракета успевает подняться, и обломок льдины краем ударяет по соплу.

И это удар огромной силы, масса обломка исчисляется сотнями килограммов.

При разгоне этой ступени постепенно накапливается отклонение от расчетной траектории. Если в корректировке отклонения должна участвовать поврежденная дюза, то возникает «положительная обратная связь». Система управления идет в разнос.

Мы имеем все основания считать, что предыдущие неудачные пуски из‑подо льда имели ту же причину. При более тонком или более толстом слое льда такой проблемы не возникает, это мы уже успели многократно промоделировать.

Устраняется проблема, по мнению наших ведущих специалистов очень просто. Нужно немного изменить режим подачи топлива на взлете. Самым простым решением было бы резко ускорить ракету после взлома льда. Однако это потребовало бы внесения значительных доработок в двигатель. На сегодня мы и так используем практически максимальную мощность на взлете.

Соответственно, предложено напротив, несколько затормозить взлет. Если мы, фигурально выражаясь, «подвесим» ракету в момент выхода нижней ее части из‑подо льда, буквально на секунду, то образующийся перегретый пар «съест» край льдины. В результате льдина если и ломается, то на другом уровне, заметно ниже. При этом мы еще на всякий случай немного довернем крайние дюзы внутрь, к оси корабля. Результаты моделирования приведены на следующем слайде. При применении предложенных мер, вероятность повреждения дюз при пуске сквозь льды критических толщин будет уменьшена с сегодняшних примерно тридцать процентов до приемлемого уровня, ниже одной сотой процента.

Все необходимые расчеты завершены, программы откорректированы. Прошу разрешить следующий пуск в самое ближайшее время.

После того, как были заданы дополнительные вопросы и заслушаны ответы, выступили несколько членов комиссии, и вице‑премьер подвел итог. Он был краток:

– Я оперативно доложу Президенту итоги совещания, в том числе вашу информацию о нахождении и ликвидации проблемы и предложение по скорейшему новому пуску.

И вот сейчас, не успел Генерал зайти в кабинет и сесть за рабочий стол, как зазвонила «кремлевка». Говорил вице‑премьер.

– Я вас поздравляю, – сказал он не то с иронией, не то серьезно. – Президент, он же Главком принял решение лично присутствовать на следующем пуске. Если в субботу, повторяю, в эту субботу она полетит не туда – за ней можете полететь и вы. А может быть и я. Но я в вас верю. Не подведите.

Не успел Генерал до конца осмыслить разговор с вице‑премьером, как на его большой телефонном аппарате замигал внутренний вызов. Сейчас Генерал не был настроен с кем‑либо разговаривать. Однако на звонки своего заместителя по безопасности он привык отвечать.

– Слушаю тебя, Саша, – сказал он. Они давно были на «ты», Генерал, между прочим, никогда не тыкал тем, кто не мог ему сказать «ты» в ответ. Молодой, но очень опытный полковник Васин работал в институте уже три года, и пока приносил только пользу. Что выгодно отличало его от предшественников, так это современное образование в области информационных технологий, отличная физическая форма и работоспособность. Генерал особенно ценил его «заточенность» на работу на опережение неприятностей.

– Генерал, можно к тебе зайти, подышать свежим воздухом? – спросил Васин. Это обозначало, что у него есть строго конфиденциальный разговор, который он хочет провести вдали от телефонных аппаратов.

– Заходи, – ответил Генерал.

Через пару минут они уже выходили из кабинета Генерала на свежий воздух.

Генерал любил объявлять своим гостям, что у него есть своя крыша. Большинство гостей под «крышей» понимало высокое покровительство. Все весело смеялись, когда оказывалось, что из кабинета Генерала действительно был прямой выход на крышу одного из крыльев старого здания института. Здесь Генерал иногда любил походить, подумать, здесь же они обычно беседовали с Васиным конфиденциально. При таких разговорах они оставляли даже свои мобильные телефоны секретарю.