Правда о «Титанике». Участники драматических событий о величайшей морской катастрофе - Арчибальд Грейси

механик доложили о столкновении мистеру Исмею. Одевшись и поднявшись на палубу, он переговорил с некоторыми офицерами, еще не до конца уяснившими тяжелый характер повреждений. К тому времени все имевшие отношение к навигации и командованию уже наверняка понимали, как важно воспользоваться всеми известными им способами спасения, причем безотлагательно. Едва ли они с самого начала считали, что «Титаник» затонет так скоро; но, вероятно, по мере того как поступали новые доклады о состоянии судна, поняли, что лайнер продержится не более нескольких часов. Вместе с тем есть доказательства, что некоторые офицеры, отвечавшие за эвакуацию пассажиров, считали, что посадка в шлюпки — просто мера предосторожности и с рассветом все вернутся на судно. Конечно, едва узнав о столкновении, офицеры не до конца осознавали, что произошло. Один офицер даже вернулся в свою каюту, а еще один в ответ на расспросы стюарда посоветовал тому ложиться спать, так как никакой опасности нет.

Итак, скомандовали: «Всем пассажирам выйти на палубу в спасательных жилетах». Во исполнение приказа толпа поспешно одетых или полуодетых людей начала собираться на палубах соответственно классам билетов (кроме пассажиров третьего класса, которым можно было подниматься на другие палубы). Спасательные жилеты завязывали поверх одежды. В одних частях корабля женщин отделяли от мужчин и провожали к шлюпкам; в других местах мужчины и женщины до посадки находились вместе, мужья помогали посадить в шлюпки своих жен и детей, а затем других женщин и детей. Офицеры рассыпались по палубам; они руководили рассадкой пассажиров и спуском шлюпок на воду. В трех случаях старшие офицеры приказывали своим подчиненным сесть в шлюпки и быть в них за старших. На том этапе труднее всего было заставить женщин покинуть корабль, особенно после того, как прозвучал суровый приказ: «Только женщины и дети!» Во многих случаях женщины отказывались покинуть мужей; их силой отрывали от мужей, поднимали над леерами и бросали в шлюпки. Они спорили с офицерами, не верили, что положение опасное. В некоторых случаях, усаженные в шлюпки, они по-прежнему считали все происходящее шуткой или мерой предосторожности, которая казалась им глупой. Иногда их поддерживали мужчины, которые оставались на корабле; они, тоже пребывая в неведении, весело прощались с друзьями и спускались вниз, добавляя, что увидятся утром, за завтраком. Приведу лишь один пример того, как люди не чувствовали опасности. Когда стало известно, что носовая часть палубы первого класса усыпана кусками льда, пассажиры договаривались наутро поиграть в снежки. Некоторые даже спускались на нижнюю палубу и приносили с собой кусочки льда, которые передавали из рук в руки.

Во внутренних помещениях многие также не думали о нависшей над ними угрозе. Две дамы, идущие по коридору, наткнулись на группу людей, собравшихся у двери, которую тщетно пытались открыть; стоявший по другую сторону двери пассажир громко требовал выпустить его. Либо каюту заперли и не могли найти ключ, либо после столкновения замок заклинило и он не открывался. Дамы решили, что застрявший пассажир заболел, раз производит такой шум, но один из пассажиров заверил их, что его не бросят ни при каких обстоятельствах и что его (очевидца) сын скоро подойдет и взломает дверь, если не удастся ее отпереть. «Руки у него сильнее, чем у меня», — добавил он. Сын вскоре пришел и занялся дверью; он разбил ее и выпустил запертого пассажира, к великой радости последнего. Тот без конца благодарил своего спасителя. Но один из старших стюардов, который подошел к тому месту, так возмутился из-за ущерба, причиненного собственности компании, и так мало думал о грозной опасности, нависшей над судном, что пригрозил человеку, освободившему пассажира: по прибытии в Нью-Йорк его арестуют.

Нельзя забывать, что пассажиров ни о чем не предупредили. Для некоторых опытных путешественников столкновение с айсбергом служило достаточной причиной для того, чтобы готовиться покинуть корабль. Однако подавляющее большинство не ведало о размерах повреждений или даже о том, что случилось. Ходили слухи, что лайнер налетел на айсберг, но на том наши познания и заканчивались. На основании одного факта большинство из нас не сделало никаких выводов. Другим фактором, помешавшим кому-то садиться в шлюпки, стала перспектива спускаться на воду и отправляться в неизвестность на море. Разумеется, в темноте все выглядело ужаснее: безбрежный океан и ночь были очень холодными и внушали чувство одиночества. Казалось, что куда безопаснее оставаться на прочном, хорошо освещенном и теплом корабле!

И все же многие оставались, будучи убежденными в непотопляемости «Титаника». То и дело повторяли: «Наш лайнер утонуть не может. Мы подождем, когда подойдет какое-нибудь другое судно, и пересядем на него». Мужья думали, что последуют за женами и воссоединятся с ними либо в Нью-Йорке, либо после того, как пересядут на другой пароход. Многие пассажиры вспоминали слова офицеров. Те уверяли, что «Титаник» не может пойти ко дну; по словам одной дамы, капитан — уже после столкновения — говорил ей, что «Титаник» не утонет еще два или три дня.

Поэтому неудивительно, что многие решили остаться, добровольно предпочтя палубу «Титаника» месту в шлюпке. Тем не менее шлюпки надо было спускать на воду, поэтому вначале они отходили полупустыми. Наверное, именно поэтому первые шлюпки не были загружены так же, как последние. Далее, важно понять, оправдано ли решение капитана скрывать это от всех пассажиров. Представим, что он объявил бы во всеуслышание: «Судно затонет через несколько часов; мест в шлюпках хватит только женщинам и детям». Но имел ли он право отдавать такой приказ? На «Титанике» начались бы паника и давка; с толпой не справилась бы небольшая группа офицеров, даже вооруженных, а в давке даже самых отважных мужчин сбивают с ног — не только физически, но и психически.

Вместе с тем, скрывая истинное положение вещей от пассажиров и в то же время убеждая — а если убеждения бывало недостаточно, заставляя — женщин и детей садиться в шлюпки, он наверняка надеялся на то, что все они спасутся. Он не мог предвидеть их упорной веры в корабль; многие выжившие вспоминают, что он покинул мостик, когда корабль остановился, и стал ходить в толпе пассажиров, уговаривая их садиться в шлюпки. Вместе с тем он вместе с другими офицерами оттеснял от шлюпок всех, кроме женщин и детей. Некоторые не желали садиться. Так, офицер Лоу несколько раз громко спрашивал: «Кто следующий на посадку?» — но не получил ответа. Шлюпки спускали на воду загруженными наполовину — правда, еще существовали опасения, что шлюпка треснет под тяжестью пассажиров. Итак, в распоряжении капитана имелось совсем немного шлюпок. Ему оставалось лишь убеждать пассажиров.