Сквозь волну (ЛП) - Хедли Таниша

— Ты голодна? — спрашиваю я, поднимаясь на ноги, протягивая руку, чтобы помочь ей встать.

Она смотрит на мою руку в течение минуты, затем медленно протягивает ее и берет, позволяя мне помочь ей встать на ноги.

— Немного, — признает она, как раз перед тем, как ее желудок громко заурчит.

— Немного? — дразню я, прежде чем пройти на кухню и открыть полностью заполненный холодильник, доставая ингредиенты, чтобы быстро приготовить для нас ужин из рыбы и овощей.

Через несколько минут Малия присоединяется ко мне, обходя меня, чтобы взять ингредиенты, каждый раз задевая, пока я не убеждаюсь, что она делает это специально.

Изо всех сил стараюсь не выдать себя, но к тому времени, как еда готова, она — единственное, что я хочу есть.

Малия раскладывает ужин по тарелкам и ставит их на стол, ожидая, что я займу место напротив нее, что я и делаю.

— Рыба выглядит аппетитно, — говорит она, прежде чем отрезать себе кусочек.

— Правда? — рассеянно спрашиваю я, наблюдая за тем, как она подносит вилку ко рту, идеальные пухлые губы обхватывают ее.

Уголки губ приподнимаются, я поднимаю на нее глаза, чтобы увидеть, что она наблюдает за мной, забавляясь. Прочищаю горло, прежде чем засунуть в рот кусок своей собственной рыбы. На вкус она хороша, но я знаю, что Малия была бы еще вкуснее.

— Итак, — Малия подцепливает вилкой еще один кусок рыбы. — Если мы выиграем, что ты планируешь делать со своей половиной?

Я колеблюсь перед ответом, взвешивая, насколько я готов с ней поделиться. Но это искренний вопрос, и он заслуживает искреннего ответа.

— Знаешь тот заброшенный дом на соседней улице от Шреддера?

— Бело-зеленый, недалеко от главного пляжа?

Я киваю.

— Я хочу купить его, отремонтировать и переехать.

Она замедляет жевание, глядя на меня, по ее красивым чертам пробегает смесь эмоций.

— Ты переезжаешь из нашего дома?

— Из дома команды. — Я киваю, возвращаясь взглядом к своей тарелке, беря некоторые овощи. — Думаю, мне пора начать изучать жизнь за пределами нее.

Несколько тактов молчания проходит между нами, прежде чем она снова говорит.

— Значит ли это, что ты тоже планируешь покинуть команду?

Кладет вилку на тарелку и полностью сосредотачивается на мне.

— Я еще не решил, — признаюсь я, чувствуя себя неловко от этих вопросов. — А что насчет тебя, какие у тебя планы после того, как ты выиграешь деньги?

Она на мгновение задумывается над этим вопросом, а затем снова берет вилку и играет со своей едой.

— Я подумывала о том, чтобы открыть свой собственный небольшой бизнес, — говорит она, подталкивая вилкой овощи на своей тарелке. — Но я не знаю, как это будет работать с нашим строгим графиком серфинга.

— Что за малый бизнес? — я удивленно скидываю брови.

Я был уверен, что ее ответ будет больше похож на обновление гардероба или поездку по системе все включено в какое-нибудь дорогое место.

Никогда не думал, что она захочет отойти от серфинга в каком-либо качестве, не с тем количеством самоотдачи, которое вложила в него за эти годы.

— Я думала о пекарне, — ее щеки становятся розовыми.

— В этом есть смысл, — отвечаю я, стараясь говорить непринужденно. — Ты всегда любила печь.

Она поднимает голову, глаза находят мои.

— Ты думаешь, это хорошая идея?

Я киваю, ободряюще улыбаясь ей.

— Я думаю, что любая твоя идея — это хорошая идея.

Она насмехается.

— Правда? А что, если я скажу тебе, что мой план — купить тот заброшенный дом и превратить его в пекарню?

Я с вызовом сужаю глаза.

— Думаю, мы еще посмотрим, кто кого переиграет.

— Думаю, да, — говорит она, так же сузив глаза, а затем возвращает свое внимание к тарелке.

Наблюдая за ней, не могу сдержать улыбку, представляя, как она будет раздражена, если мы с ней окажемся в состоянии войны.

Есть к чему стремиться.

Когда мы оба заканчиваем есть, встаю и забираю наши тарелки со стола, после чего подхожу к раковине и мою их, Малия вытирает стол.

Заканчивая, я начинаю идти к дивану, который буду называть своей кроватью в течение следующих двух недель.

— Подожди, — слышу я ее тихий голос из-за кухонного стола.

Я останавливаюсь и смотрю на нее через плечо, вопросительно поднимая бровь.

— Ты не можешь спать на диване, — говорит она, звуча одновременно смущенно и раздраженно.

— А почему нет? — спрашиваю я, поворачиваясь к ней лицом.

Она колеблется, нервно ударяя ладонью по бедру.

Медленно подхожу к ней и останавливаюсь, нас разделяют считанные сантиметры.

— Почему нет, Малия? — подталкиваю я.

— Ну, потому что!

Я сдерживаю смех, когда она хмурится.

— Потому что?

— Потому что на диване нет москитной сетки, ты можешь быть укушен и умереть от…от…какой-нибудь болезни, которой болеют комары.

Ухмыляюсь, наблюдая, как ее лицо снова становится пунцовым.

— И мы не можем допустить, чтобы я умер, не так ли? — спрашиваю я дразнящим тоном.

— О, заткнись, — она легонько шлепает меня по груди, и хмурится, отводя взгляд.

Поднимаю руку и осторожно беру ее за подбородок, возвращая взгляд к себе. Он мелькает между моим, затем переходят на мой рот, на ее лице написана неуверенность, как будто она не уверена, что я сделаю еще один шаг.

— Так это твой способ попросить меня переспать с тобой? — бормочу я, не сводя с нее глаз.

— Нет, — практически кричит она, вырывая свой подбородок из моей хватки. — Это я предлагаю своему товарищу по команде спать рядом со мной, а не со мной, чтобы избежать ужасной смерти.

Я хихикаю, прежде чем повернуться и поднять с пола свою сумку.

— Ну, если от этого зависит моя жизнь, — ухмыляюсь я, оглядываясь на нее, — то, думаю, у меня нет особого выбора, не так ли?

Ее лицо становится на три тона темнее, прежде чем она, запыхавшись, поворачивается на пятках.

— Как скажешь, — слышу я ее бормотание, она быстрым шагом возвращается в комнату.

Я улыбаюсь про себя, глядя ей вслед, она хватает из сумки сменную одежду и топает в ванную, чтобы принять душ.

Две недели в постели рядом с ней. Что может случиться в худшем случае?

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

МАЛИЯ | ТАВАРУА, ФИДЖИ

Я официально потеряла рассудок. Это единственное объяснение, почему я согласилась на эту смертельную экскурсию. Мне следовало бы притвориться больной или сделать вид, что я повредила ногу, но вместо этого я здесь. Я чувствую, как камеры приближают каждый мой дрожащий вздох, фиксируя страх, который так старательно скрываю.

Подъемник дергается, когда начинает подниматься, тросы дребезжат самым тревожным образом. На Таваруа воздух теплый, но чем выше мы поднимаемся, тем прохладнее становится ветерок, он начинает кусать мою кожу.

Мои пальцы так крепко сжимают металлическую перекладину, что немеют. Я не могу смотреть вниз. Пышные кроны деревьев внизу кажется слишком далеким, словно из сна.

Или кошмара. Да, определенно кошмара.

— Я сейчас потеряю сознание, — бормочу я сквозь стиснутые зубы, мой голос тоненький и дрожащий.

От одной мысли о том, что я буду висеть так высоко на этом хлипком сиденье, мой желудок скручивается в узлы.

Коа, конечно же, совершенно невозмутим. Он сидит рядом со мной, ноги расслаблены, одна рука небрежно перекинута через спинку нашего кресла. Смотрит на меня с самодовольной ухмылкой, от которой мне всегда хочется ударить его, и все же…Боже, почему он должен выглядеть так хорошо?

— Ты можешь сесть на меня, — говорит он, наклоняясь ближе с насмешливо-серьезным тоном. — Это помогло бы с потерей сознания.

Я наклоняю голову к нему, сужая глаза.