Начать сначала - Розамунда Пилчер

— Не стоит благодарности.

Они поднялись на второй этаж в фойе побольше с баром в углу и сидели там, потягивая пиво и разговаривая с барменом, пока жидкие хлопки не возвестили об окончании первого акта. Зажегся свет, двери отворились, к бару устремился ручеек немногочисленных зрителей. Джейн и Роберт подождали первого звонка и, купив по пути две программки, вошли в зрительный зал. Деловая девица в нейлоновом комбинезоне провела их на места. Зрителей сегодня было мало, и они с Джейн оказались единственными в третьем ряду. Оглядевшись вокруг, Джейн авторитетно заключила:

— Наверняка здесь когда-то был дом для собраний. Ни один архитектор не построил бы такой уродливый театр. Но декорировали они его неплохо, освещение и цвета хорошие. Жаль, что они не нашли лучшего помещения.

Занавес поднялся, начался второй акт. «Гостиная в доме миссис Эдбери в Глостершире», — значилось в программке, и она была на сцене в натуральном виде: с балконной дверью, лестницей, кушеткой, столиком с винами, столиком с телефоном, низким журнальным столиком, на котором лежали журналы (чтобы актрисе было чем занять руки в паузы — взять журнал и полистать его) и с тремя дверьми.

— Представляю, какие там гуляют сквозняки, — пробормотала Джейн. — Хоть бы они закрыли балконную дверь.

Но балконной двери полагалось быть открытой, потому что в нее ворвалась инженю (Сара Разерфорд, которая так «очаровательна и естественна» в роли невесты), она бросилась на кушетку и разразилась слезами. Роберт покосился на Джейн: похоже, она забавлялась от всей души. Он поглубже ушел в кресло.

Пьеса была ужасна. Даже если бы они посмотрели и первый акт и смогли разобраться в запутанном сюжете, все равно пьеса была бы ужасной. Она изобиловала всевозможными клише, трафаретными характерами (имелась даже комическая служанка), совершенно ненужными выходами на сцену и уходами и телефонными звонками. Во втором акте их было восемь.

Когда опустился занавес, Роберт сказал:

— Скорее в бар! После такого испытания положен двойной коньяк.

— Нет, я и с места не сдвинусь, — сказала Джейн. — Не хочу разрушить колдовские чары. Не видела ничего подобного с тех пор, как мне было лет семь. И актеры тоже вызывают во мне ностальгию. Кроме одного, Роберт. Он как снегирь среди воробьиной стаи.

— Кто же это?

— Кристофер Феррис. Хорош необыкновенно!

Это была правда. Когда он, рассеянный молодой студент, которому в конечном счете суждено отбить героиню у ее жениха, биржевого маклера, неуклюжей походкой вышел на сцену. «Маргаритки на лужайке» впервые проявили какие-то признаки жизни. Текст у него был не лучше, чем у других, но манера игры и ритм безупречные, и он заставлял зрителей то смеяться, то грустить, он был очарователен. По роли он был одет в вельветовые брюки и обвислый свитер, на носу очки в роговой оправе, но и эта одежда не могла скрыть его привлекательности, элегантности и природной грации.

— …и он не только превосходный актер, он к тому же очень красив, — продолжала Джейн. — Теперь я понимаю, почему его сводная сестра так обрадовалась, когда они случайно столкнулись в Париже. Я бы и сама не отказалась с ним столкнуться.

В третьем акте декорация не сменилась, но теперь была ночь. В открытое окно лился голубой лунный свет, и юная невеста на цыпочках спустилась по лестнице, с чемоданом в руке, готовая уехать или сбежать с возлюбленным или что там еще в последний час она надумала совершить — об этом Роберт уже не думал. Он ждал, когда на сцене появится Кристофер. Когда он появился, Роберт в полном восхищении только на него и смотрел. Теперь Кристофер полностью завладел залом, сколько бы зрителей там ни присутствовало. Как и Роберт, они смотрели только на него. Кристофер поскреб в затылке, и все засмеялись. Он снял очки, чтобы поцеловать девушку, и все снова засмеялись. Он снова надел очки, чтобы сказать «прощай навсегда», и воцарилась тишина и кто-то зашмыгал носом. Когда все кончилось, раздались громкие аплодисменты, которые долго не умолкали, и предназначались они Кристоферу.

— Что будем делать теперь? — спросила Джейн.

— До закрытия театра остается еще минут десять. Пойдем чего-нибудь выпьем.

Они пошли в бар.

— Как вам понравился спектакль, сэр? — спросил бармен.

— Э-э, ну как сказать… Я…

Джейн оказалась смелее.

— Ужасный спектакль… — очень вежливым тоном сказала она. — Но мы влюбились в Кристофера Ферриса.

Бармен усмехнулся.

— Да, вот это актер так актер! Жаль, что вы пришли сегодня — сегодня совсем мало народу. Мисс Джейсон живет в этом городке, и мистер Чилдерс надеялся, что это привлечет зрителей. Но что поделаешь — жара.

— А обычно бывает много народу? — поинтересовалась Джейн.

— По-разному. До этого тут ставили «Тот, кто весел, пусть смеется», [10] так зал почти всегда был полон.

— Это хорошая пьеса, — сказал Роберт.

— Какую роль там играл Кристофер Феррис?

— Дайте-ка сообразить… А, помню, молодого драматурга. Ну того, который раскачивается на стульях и все время хрупает печенье. Рональда Моли — так его имя по пьесе. Ах, какой он был смешной — Кристофер Феррис! Зал просто покатывался со смеху… — Убирая в буфет стаканы, бармен взглянул на часы. — Сэр, боюсь, я должен попросить вас заканчивать… пора закрываться.

— Да-да, конечно. Между прочим, как нам пройти за сцену? Мы хотим повидать Эмму Литтон.

— Пройдите прямо через зал и в правую дверь на сцене. Только остерегайтесь мистера Коллинза — это помреж. Он страсть как не любит, когда заходят посторонние.

— Спасибо, — сказал Роберт. — И приятных сновидений.

Они вернулись в зрительный зал. Занавес был раздвинут.

На сцене оставалась все та же декорация, но огни рампы были уже потушены и гостиная казалась еще более неприглядной. Какой-то юноша старался отодвинуть в сторону кушетку, где-то кто-то оставил открытой дверь, и по всему театру дуло несвежим сквозняком. Девица в нейлоновом комбинезоне поднимала сиденья кресел и собирала обертки с шоколада и сигаретные пачки в мусорный бачок.

— Нет более печального зрелища, чем опустевший театр, — сказала Джейн.

Они направились к сцене. Когда они подошли совсем близко, Роберт понял, что с тяжелой кушеткой сражается не юноша, а девушка, одетая в старый синий свитер и джинсы.

Шагнув к ней, он спросил:

— Не могли бы вы помочь…

Она обернулась, и потрясенный Роберт оказался лицом к лицу с Эммой Литтон.

8

Они молча смотрели друг на друга. Эмма перестала двигать кушетку и выпрямилась. Ему показалось, что она стала выше и тоньше, холодный свет, заливавший сцену, ее не красил, худые руки висели точно палочки из закатанных рукавов свитера. Но хуже всего было с волосами. Она отрезала свои волосы, и теперь голова казалась маленькой, беззащитной и будто обросшей мхом. Как шкурка зверька.

И настороженный взгляд, точно она выжидала, какое он сделает движение и что скажет, прежде чем самой решить, в какую сторону ей прыгнуть. Роберт сунул руки в карманы, стараясь держаться как можно непринужденнее.

— Привет, Эмма!

Она вымученно улыбнулась.

— Эта кушетка, похоже, начинена свинцом, да еще, пока ее двигали туда-сюда, потеряла все ролики.

— Неужели нет никого, кто бы мог вам помочь? — Роберт подошел к краю сцены и теперь смотрел на нее снизу вверх. — Судя по виду, она очень тяжелая.

— Сейчас кто-нибудь придет. — Эмма не знала, куда девать свои руки. Потерла их о джинсы сзади, как будто они были грязные, потом сложила на груди, выставив вперед худые плечи, словно защищаясь. — Что вы здесь делаете?

— Приехали посмотреть «Маргаритки на лужайке»… Мы приехали из города. Познакомьтесь — это Джейн Маршалл. Джейн, это Эмма.

Они обе улыбнулись, кивнули друг другу, пробормотали: «Очень приятно». Эмма повернулась к Роберту.

— Вы… знали, что я здесь?

— Нет, но я знал, что здесь Кристофер, и подумал, что и вы можете быть здесь.

— Я уже недели две как тут работаю. Вот, чем-то занялась.

Роберт воздержался от комментариев. Быть может, это смутило Эмму — она вдруг села на злополучную кушетку, которую надо было куда-то задвинуть, и безвольно свесила руки между колен. Потом спросила:

— Это Маркус вас послал?

— Нет. Мы просто приехали вас повидать. Я хотел удостовериться, что с вами все в порядке.

— Со мной все в порядке.

— Когда вы здесь заканчиваете?..

— Примерно через полчаса. Я должна освободить сцену для завтрашней репетиции. Почему вы спрашиваете?

— Подумал, почему бы нам всем не поехать в какую-нибудь гостиницу или еще куда-то, подкрепиться сэндвичами и чего-нибудь выпить. Мы с Джейн еще не ужинали…

— Спасибо за приглашение… — Особого энтузиазма в ее голосе он не услышал. — Вообще-то… я обычно что-нибудь готовлю к ужину и оставляю в духовке… Иначе Джонни и Крис ложились бы спать голодными. Мы должны зайти домой, а то все сгорит.