На земле мы только учимся жить. Непридуманные рассказы. - Протоиерей Валентин Бирюков

«Я думаю: спрошу сейчас, в какой стороне нахожусь. А мамочка такой красоты, что в людях мира я никогда не видела. Невозможно смотреть на эту красоту. И она так строго смотрит на меня — чувствую, что мною недовольна. А я думаю: как же эта молодая монашечка стала мамой? И вдруг чувствую: знает Она про меня все — "от" и "до". И мне стало стыдно — не знаю, куда мне отвернуться или уйти. Но ничего не получается — как лежала, так и лежу. Не встанешь, не отвернешься.

И вот эта молодая женщина тихо поднимает голову и говорит (и в этом голосе чувствуется только любовь): "Господи, куда ее?" Меня как током ударило — я сразу поняла, что нахожусь на Небе, передо мной стоит Царица Небесная…»

Так постепенно она начала осознавать, что происходит, вспоминала все, о чем говорил ей отец. Андрюша в это время еще маленький был — не все запомнил из того, что мать рассказывала со слезами. Я же особо верю именно этому рассказу практически сразу после чудесного воскрешения… Клавдия слышала, как Господь ответил Матери Божией.

«Голос слышу откуда-то сверху: "Ее спустить обратно на землю, она не в срок умерла". Так я обрадовалась, хотя меня всю трясло!.. А Царица Небесная пошла в эти блестящие врата — и они открылись пред ней с молниеносной быстротой. А сквозь открытые врата стал виден сильный, прозрачный голубой свет. А потом двери небесные снова закрылись… А я лежу, как пустышка, ничего не соображаю, что со мной будет. И тогда чувствую, как кто-то, а это был Ангел Господень, мне вкладывает мысль — о чем спросить. И я спрашиваю:

— Господи, как я буду жить на земле — мое тело все изрезано?

А Господь отвечает (но я слышу только голос — ив этом голосе абсолютная любовь!):

— Будешь лучше жить… Бы, неблагодарные, не чтите Творца своего, а только хулите. Не каетесь в грехах своих, а все более грешите. Твой сын пошел в детдом, а твоя грязная душа прибыла ко Мне…

Я лежу. И опять молчу. Ненова Ангел как бы подсказывает мне, о чем спросить. И тогда я говорю:

— Господи, у меня сын сиротой остался. А Господь вместо ответа спрашивает:

— Знаю. Жаль тебе сына твоего? Я смогла лишь выговорить:

— Очень!

Итак заплакала, что впадины глаз наполнились слезами.

— А Мне втрое больше жаль каждого человека».

Да, мы все дети Божий, и Господь всех нас безмерно жалеет — много раз я в этом убеждался… Убедилась потом и Клавдия.

А в тот момент она лежала, беспомощная, не зная, что с ней будет дальше. Даже соображать толком не могла. Ведь душа ее не имела духовного понятия, духовного воспитания. Ей было только страшно и стыдно.

«ЖИЗНИ ОСТАЛСЯ МИЗЕРНЫЙ СРОК…»

Ангел вкладывает ей в ум третий вопрос, и Клавдия спрашивает:

— Господи, у нас на земле говорят, что здесь, на Небе, есть Царство Небесное.

На этот вопрос Господь ей не ответил.

«Знаю, что слышит, а почему не отвечает — не знаю. Я уж крутила головой — туда и сюда, так и не дождалась. Смотрю: врата снова открылись. Царица Небесная вышла в коричневой мантии, быстро пошла ко мне — в руке косичка.

Господь и говорит Царице Небесной:

— Подними ее и покажи ее "рай".

Царица Небесная сделала чуть заметное движение пальцами — и меня как током подбросило: я мгновенно встала — лицом на восток. Потом Она к северной стороне протянула руку — там точно занавес открылся с молниеносной быстротой, и всю меня повернуло лицом в ту сторону. Вижу, впереди огромное поле — тянется справа налево и вдаль, конца ему не видать. Я сначала думала: поле горелых кочек. А когда пригляделась — вижу: все они шевелятся. Мне стало страшно: как это — кочки шевелятся? А это люди, живые, но обгоревшие, обугленные люди, хотя и нос, и уши, и пальцы — все цело. Это души их были — черные, как уголь! Их не узнаешь — кто там: он или она. Не различишь. Шевелятся. Разговаривают — словно прибой морской шумит. Просят меня, называя по имени, чтобы передала на землю: если кто боролся против Бога — то лучше бы не родиться тому человеку. Покаянно выплескивают передо мной свои грехи ("я блудник", "я вор, разбойник", "я убийца…"). Я поняла, что это люди, жившие без веры, умершие без покаяния».

Клавдии не было сказано, кто именно эти люди, когда и почему они туда попали. Но Господь дал ей такую восприимчивость слов, которые изливались из этого моря людского, что она знала, о чем просит каждый. Но в целом просьба была одна: молитесь, поминайте нас, кайтесь! А там, на Небе, покаяние не принимается — только здесь, на земле. Все эти люди в Царствие Небесное не войдут за богохульство. Ведь любой грех — это есть богохульство.

Клавдия ощущала от них невозможный смрад, и никуда не могла деться от этого смрада: лица не отвернешь, не шевельнешься — ноги как будто электросваркой приварены… И люди эти стояли так же, не имея возможности шевельнуться, — плотно, как в тесном автобусе.

Тут пронзили ее Слова Господа, сказанные перед тем, как она увидела это поле людского горя, — о том, что живущие на земле не чтят Творца своего, а только грешат. «Каяться надо и не грешить, ибо жизни остался мизерный срок» — эти слова Господа она продолжала слышать всей душой. Она вдруг поняла, что для нас это было сказано, для всех нас! Ведь Господь оставил на земле для всего мира один Закон, а не два! Один на всех. Поэтому