По лезвию судьбы - Ольга Ларгуз

— И, если бы вы не увидели нас с мамой на корте… — резал по живому мой теннисист.

— Да, — обреченно кивнул Олег, — ты прав. Я бы так и не узнал о твоем существовании…

— Ну и какой вы мне отец? — бросил Рома. Боль, звучащая в его голосе, пряталась за злостью. — Зачем все это?

Ситуацию нужно было спасать. Вопросы сына накалили ситуацию до предела, а в мои планы никак не входило стравить этих двоих. В своих отношениях они должны опираться только на собственные интересы, но не на гнев и обиду. Я боялась, что сейчас мальчик соврется с места и на этом первая — и она же — последняя — встреча завершится. Этим двоим срочно нужен шанс на примирение.

— Олег, а что ты делал в «Румянцево»? — я постаралась переключить внимание обоих на другую тему.

— Я курирую развитие теннисного спорта в правительстве Москвы…

— Этот центр — старый и ужасный, — фыркнул Ромка, — и еще там работают дураки…

— Рома, — одернула я сына.

— А что, разве не так? — вскинулся он. — Ты сама говорила, что Иван Ильич — отсталый и безграмотный!

— А что не так с твоим тренером? — напряжение постепенно уходило из взгляда Олега, меняясь на осторожное любопытство.

— Этот дур… Иван Ильич сказал, что мне нужно переучиваться, — нахмурился мой мальчик. — Что нужно ставить основной удар под правую руку, а я — левша!

— Я тоже левша! — подхватил Тор. — И мне тоже предлагали переучиваться, но я их послал…

Поймав мой предупредительный взгляд, Олег замолк, а ребенок оживился.

— И кто научил вас играть на левую руку?

Ну, кажется, отлегло. Беседа вырулила из опасного русла, дите сменило гнев на милость. Официантка принесла заказ и удалилась, а я достала планшет. Одним ухом прислушиваясь к беседе, продолжила работу над квартирой младшего царевича. Во время прогулки по осеннему парку мне в голову пришла интересная идея, которую нужно было быстренько воплотить в образ.

— Да это ужасный центр, — делился впечатлениями Рома. — Там дышать нечем!

— Это точно! Этим летом температура на корте доходила до тридцати пяти градусов, — бросила я, на миг отрываясь от работы. — У меня есть фото с информационного табло. Кондиционеры давно пора заменить, они не справляются со своей задачей.

— Во — во, — кивал сын, уплетая мороженное. — А еще там покрытие все в трещинах, а местами даже заклеено скотчем.

— А почему вы выбрали именно этот центр? Есть же другие, современные… — аккуратно уточнил Олег.

— До них долго добираться. Мама работает, поэтому не может отвозить меня днем, а вечером уже слишком поздно. И вообще, дело даже не в корте, а в учителе, — грустно резюмировал Ромка, отодвигая пустую вазочку, — Иван Ильич постоянно ругается, что я все делаю не так. Не игра, а каторга!

Услышав последнее заявление, я не смогла удержаться от улыбки: сын использовал в разговоре мои фразы. Восьмилетний маленький мальчик обладал отличной памятью и был умен не по годам.

— Я сам могу тебя учить, — внезапно выдал Тор, но потом аккуратно сдал назад. — Если хочешь, конечно…

— Олег, ты уверен? — поспешила вмешаться я, отложив планшет. — Играть самому и учить играть кого — то другого — не одно и то же?

— Думаю, у меня получится, — выдохнул Тор, с надеждой глядя на сына. — Что скажешь? Попробуем? Если что — то пойдет не так, то мы всегда сможем подобрать тебе другого опытного тренера. Но я буду стараться, правда. Поделюсь всем, что умею делать сам.

Да, я видела, как в глазах Ромы сверкнуло любопытство, проснулся азарт. Парень болел большим теннисом, грезил успехами. Тема тенниса стала мостиком, который соединил два берега, и Олег грамотно обыграл мою подачу.

— Я буду называть тебя Тором, а ты меня — Ромой. И мы сыграем вместе. Договорились? — мой парень встал и протянул руку отцу. Широко отрытыми глазами я смотрела, как тот принял рукопожатие.

— Договорились, Рома, — просипел Олег, подозрительно блестя глазами. — Спасибо…

— Мам, а еще мороженное можно?

— На сегодня достаточно, — я убрала планшет в сумку и посмотрела на часы. — Думаю, на первый раз достаточно. Нам пора возвращаться.

— Ну мааам…

— Пора!

Торопов оставил на столе крупную купюру и повернулся к сыну: — Не спорь с мамой, хорошо? Мы с тобой скоро встретимся и непременно пообщаемся.

— Ну вот, уже сговорились, — фыркнул Ромка. — Я так и знал.

К парковке мы возвращались все вместе. Сын взял меня за руку, а потом несмело протянул ладонь отцу, и тот моментально отозвался на трогательный жест. Со стороны мы выглядели идеальной семьей… Оказалось, что черный внедорожник Тора был припаркован рядом с нашей «Тиидой».

— Рома, подожди, — он открыл багажник и извлек большой пакет с яблочным огрызком на логотипе. — Это подарок для тебя. Возьми.

Я цокнула и закатила глаза: просила обойтись без подкупа, но куда там! Понты — наше все! Поймав вопросительный взгляд сына, я лишь пожала плечами: сам решай.

— Не, спасибо. У меня все есть, — немного подумав, заявил он.

Судя по размеру и весу пакета, там была собрана вся коллекция гаджетов известного бренда. Нужно ли говорить, что у ребенка не было всего того, от чего он только что отказался? Я не считала необходимым баловать сына в столь юном возрасте и приучать к показной роскоши.

— Рома, подожди меня в машине. Мне нужно поговорить с твоим папой. Это недолго.

Кивнув, ребенок исчез в салоне авто.

— Ника, спасибо тебе, — выдохнул Олег, едва дверь «Тииды» захлопнулась. — Спасибо за поддержку… И за Рому. У нас растет замечательный сын.

— Я знаю, какой он, поэтому можешь не тратить время на комплименты, — перебила я. — На всякий случай хочу предупредить: у Ромы аллергия на орехи. На любые. Ничего нельзя! Это очень серьезно, потому что отек развивается стремительно.

— Орехи? Отек Квинке? У меня тоже…

— И еще… — я бросила взгляд на машину. Сын с кем — то активно переписывался в телефоне, давая нам время. — Не хотелось бы, чтобы твоя семья узнала о Роме. Надеюсь, ты никому о нем не рассказал?

— Ника…

— Что Ника? — перебила я. — Думаешь, твой папочка обрадуется, узнав о существовании бастарда? Или жена воспылает к нему любовью? Ты так наивен или глуп, Тор? Учти, если вдруг кто — то из твоей семьи причинит вред моему сыну, — я перешла на змеиное шипение, — если хоть волос упадет с его головы, то я за себя не ручаюсь.

— Нашего сына никто не тронет, я лично прослежу за этим, Ника. Не забывай, что я — его отец и…

Услышав последние слова, я молча приподняла бровь,