Брошенка для депутата (СИ) - Вольцева Арина

— А папа у них есть? — внимательно посмотрев на меня, тихо спросил Сережа.

— Есть, — вздохнула я. — Но мы теперь не живем вместе.

— А моя мама умерла, — вздохнул тоже мальчишка и потупил погрустневшие глаза. — Теперь со мной сидит тетя Маша.

— У тебя есть замечательный папа, — попыталась подбодрить я его. — Он такой внимательный и заботливый.

— Это да, — кивнул Сережа. — Только он постоянно работает. Ты тоже много работаешь?

— Взрослым приходится много работать…

— Бабушка говорит, жизнь дорогая штука, — с серьезным видом сказал этот маленький мужчина.

Я невольно улыбнулась.

Дождавшись, когда Сережа позавтракает, отправила его на полчаса смотреть мультики, а сама вымыла посуду и приготовила лекарства.

После всех процедур мы разместились как и вчера на диване, а через несколько минут Сережа уже сладко сопел, сморенный действием лекарств.

Я тихонько встала, прикрыла его пледом, выключила телевизором и затенила окно шторами.

Вспомнив, что Катарина должна была мне сбросить последние сводные цифры, я решила немного поработать, пока ребенок спал.

*37*

Понедельник наступил как-то незаметно. Выходные я посвятила тому, что совершала последние приготовления к приезду детей. Саша звонила несколько раз, рассказывала, что дети уже готовы к переезду, очень соскучились по мне, спрашивала, нужна ли помощь в приготовлениях, готовы ли документы в сад и школу. Я с огромной благодарностью ответила сестре, что у меня все готово, только документы все на рассмотрении, и только и осталось, что дождаться результата.

Сегодня на работе был завал! После известия о том, что одного из кандидатов в депутаты сняли с предвыборной гонки в следствие того, что нашлись какие-то прошлые грешки, рейтинги просто взбесились! Офис гудел как улей, в который ткнули палкой, данные обновлялись едва ли не поминутно, и уже к обеду я почувствовала дикую усталость.

— Марин, — в приоткрытую дверь заглянула Катарина. — Ты идешь обедать?

— Иду, — вздохнула я, чувствуя, как виски стала противно сверлить тупая боль.

— Все хорошо? Ты чего такая бледная? — нахмурившись, посмотрела на меня девушка.

— Голова разболелась, — поморщившись, ответила я, шагая рядом с ней по направлению к кухне.

— У меня есть отличное лекарство, хочешь, дам? — участливо просила она.

Я осторожно кивнула, чувствуя, как боль нарастает.

Катарина развернулась и пошла обратно в свой кабинет, а я поплелась дальше на кухню.

За столом сидел в гордом одиночестве Егор.

— О, привет! — добродушно улыбнулся он при виде меня.

— Привет, — постаралась я ответить в той же манере, но улыбка, видимо, вышла настолько жалкой, что мужчина удивленно приподнял брови.

— С тобой все хорошо?

— Голова немного болит, — стараясь не делать резких движений, я подошла в столу, где располагалась техника, и привычно потянулась к кофемашине.

— Э, нет, подруга, — материализовался тут же рядом Егор и, аккуратно прихватив меня за локоть, отвел и усадил на стул. — Кофе тебе сейчас не нужен.

Сил сопротивляться просто не было, и послушно сидела за столом, наблюдая, как Егор наливает в кружку зеленый чай, кладет туда кусочек лимона, а затем, прихватив из общей линейки стоявших готовых обедов один, возвращается ко мне.

— Вот и вот, — приговаривая, выставил он все это передо мной.

В высокой термо-коробке обеда на вынос обнаружился куриный суп.

— Держи, — протянул мне ложку Егор и добавил. — Видок тот еще, уж прости… Ты не могла от Сережки подхватить?

Я неопределенно пожала плечами. Вроде, с одной посуды мы не ели, а приборы и кружки я тщательно промывала и обрабатывала кипятком. Но детские болезни порой бывали прилипчивы.

— Вот, Марин! — в помещение быстрым шагом вошла Катарина. — Ой… Добрый день, Егор!

— Привет, Катарин, — улыбнулся ей мужчина и встал, уступая свое место. — Проследи, чтобы она все-все съела, — подмигнул он смущенной девушке и вышел в коридор.

Катарина деловито завозилась около общего стола, а потом присела на тот стул, где несколькими минутами ранее сидел Егор.

— Он тебе нравится? — без обиняков спросила я. — Прости за мою бестактность, просто не могла не заметить. Но можешь не отвечать.

Девушка окинула меня внимательным взглядом, а потом вздохнула, видимо, решаясь:

— Да, уже давно. Только ему я не нужна, он смотрит на меня просто как на еще одну коллегу, — горько усмехнулась она. — А вот ты — другое дело.

От неожиданности я поперхнулась супом и закашлялась. Катарина слегка похлопала меня по спине и грустно улыбнулась:

— Это заметно просто. И я не в обиде, ты не подумай!

— С чего ты вообще это взяла? — прочистив саднящее от кашля горло и утерев выступившие слезы, удивленно посмотрела на нее я.

— Я знаю Егора очень давно, вижу, когда человек ему неприятен — и наоборот. Он как-то сразу к тебе был расположен.

— Просто мы с ним встретились еще до того, как оказалось, что будем работать вместе, — пожала я плечами. — Ну а потом вся эта история с тем, как я их с Павлом Сергеевичем перепутала… Я же рассказывала тебе, — рассмеялась я, вспоминая, как Катарина веселилась после того, как я в красках описала ей свой первый рабочий день.

— Я помню, — тоже улыбнулась она. — Только и его отношение к тебе не оттого, что был этот момент. Ты и правда ему симпатична, уж можешь мне поверить!

— Не знаю, что тебе там видится, но только он для меня просто коллега… Да и кому я нужна — брошенка с тремя детьми! Я и не планирую заводить какие-то отношения! И уж тем более, на работе!

— Не говори ерунды! Тебе и тридцати нет! Молодая, красивая, самодостаточная и интересная! Даже не вздумай ставить на себе крест! — погрозила она мне пальцем. — Займемся тобой: подберем гардероб, сделаем новую прическу, — загорелись в предвкушении ее глаза, а моя головная боль тут же усилилась от представления того, чем мне грозили ее слова. — А дети… На мой взгляд, для нормального мужика они никогда не будут помехой!

— Просто ты не до конца понимаешь, о чем говоришь! — покачала я головой, запивая принесенную Катариной таблетку.

— Знаю, поверь! У меня подруга с двумя двухлетними пацанами на руках вышла замуж за нормального мужика. Сейчас родили еще двоих. И все у них хорошо… А за тебя я возьмусь! — внимательно посмотрела она на меня. — Но с одним условием! Не направлять свою артиллерию на Егора!

— Договорились, — слегка улыбнулась я, искренне надеясь, что ее слова о моем преображении дальше этих "кухонных разговоров" не пойдут!

*38*

К вечеру я поняла, что расклеиваюсь окончательно! Горло нещадно саднило, в голове будто поселился исправно работающий отбойный молоток, руки мелко подрагивали, а по спине то и дело пробегал противный озноб.

Кое-как доработав до конца дня, я, едва переставляя ставшие непослушными ноги, добралась до квартиры и, чудом успев переодеться в домашнее, рухнула в постель, проваливаясь в черное забытье…

Вернул меня в сознание стук в дверь. Не понимая, утро сейчас или вечер, рассвет или закат над городом, я осторожно села, стараясь преодолеть головокружение. Стук настойчиво повторился. Собрав последние силы в кулак, я пошла открывать.

За дверью оказался… Павел Сергеевич! С охапкой белых лилий!

— Я проспала работу? — первое, что мне пришло на ум, брякнула я, испугавшись, что не вышла вовремя, и босс приехал сказать, что я там больше не работаю.

Но потом сознание немного прояснилось: с цветами торжественно не увольняют, и тем более, не приезжают домой ради этого.

В итоге я запуталась в своих рассуждениях и выжидающе уставилась на босса.

Видимо, мой вопрос и его сбил с толку, поэтому он точно с таким же удивлением смотрел сейчас на меня!

— Хм… С чего вы это взяли? — наконец-то пришел в себя Павел Сергеевич, неловко опустив букет.