Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий

— Да, чё там у неё спрашивать, она на нервах вся. Короче, правильно ты всё сделал. Молодец, Брагин, не подвёл. Один за всех, в общем.

Он мотает головой.

— Проблема в том, Егор, что начальники все упёрлись, хотят делу ход давать, понимаешь?

— Конечно, понимаю, сейчас либо они, либо я.

— Козлы они! — резко восклицает Белоконь. — Главное, знали, чья жена и полезли. Я бы лично им яйца отстрелил. Если б я там был, этим бы и кончилось.

— Ну, одному самому активному я их отбил хорошенечко, — усмехаюсь я.

Майор проходит и садится на кровать.

— Уроды, бл*дь! — в сердцах говорит он и замолкает.

Я подхожу и сажусь рядом. Пару минут мы ничего не говорим. Белоконь только головой качает.

— Вот, — тихонько произносит он, — Оксанку мою…

Он снова замолкает, сглатывает и сжимает челюсти. Желваки так и ходят.

— Так и угробили… — выдыхает он. — Двое их было. Думаешь сели? Нет. Доказательств недостаточно оказалось. Один, сынок большого начальника быстренько в армию ушёл. А второй… Второго я сам наказал. Да. Только он-то не делал… ну… Он держал, короче… А этот… Сука… Я приехал в часть к нему, а он там, как сыр бл*дь в масле. В наряды не ходит, нихера не делает. Зато у командира роты… Батя там ему и деньги и жратву за сынка своего. Рог изобилия, короче… Ай, да хер с ними…

Но, помолчав, он добавляет:

— Я говорю, мол, он преступник, а капитан этот, командир роты… Сука! Ладно, ты понял, в общем…

Он в сердцах машет рукой.

— Понял, Василий Тарасович. Соболезную вам. Вы с тем уродом разобрались?

— Да не о нём сейчас. Это уж пятнадцать лет прошло, больше даже. Как тебя-то вытащить, вот что важно. Они же трибунал хотят. Ну, и начальник гарнизона, чтобы Гуревича уделать, тоже настаивает. Там снаружи такой кипиш сейчас. Сука! Ну как так-то⁈ Из-за своих, бл*дь, обидок он человеку жизнь испортить готов.

— Так это обычное дело, товарищ майор. Но вы если мне помочь хотите, сделайте, пожалуйста, несколько телефонных звонков в Москву. Но только ещё сегодня. А именно, три. Записывайте. Первый. Куренков Роман Александрович. Записывайте номер.

Я диктую, а он, достав блокнот конспектирует.

— Второй. Скачков Виталий Тимурович. Третий. Злобин Леонид Юрьевич.

— Кто? Злобин? Тебя что, по голове ударили? Или это другой Злобин?

— Я всё объясню, слушайте внимательно. Куренкову надо звонить немедленно, пока он ещё на работе. Впрочем, на всякий случай, домашний тоже запишите. Когда позвоните, трубку снимет секретарь. Сразу говорите, что звонит Егор Брагин. Вас тут же соединят. Ну, а там уже представьтесь собственным именем и расскажите, что у нас тут произошло. Сообщите ему имена таможенников и название таможенного пункта.

Он всё записывает.

— Потом позвоните Скачкову. Это его прямой телефон. И запишите ещё в машине номер. А последний в списке Злобин. Этот номер записывать не надо. Его можно только в голове держать.

Белоконь смотрит немного ошалело.

— Да, Злобин тот самый, но, знаете что, ему пока не звоните… Мы вот как сделаем. Если завтра до вечера меня не выпустят, вот тогда вы и сделаете звонок. Первого числа. А пока не надо. Да, точно, так будет намного лучше. Сейчас только Куренкову и Скачкову.

— Это мне в отряд надо ехать, — кивает он.

Дверь приоткрывается и просовывается голова конвойного.

— Товарищ майор…

— Идите, Василий Тарасович. Всё нормально будет, не переживайте. Мы им ещё покажем Кузькину мать.

— Ладно, покажем. Ты держись здесь. Мы своих не бросаем.

Он уходит, а я снова принимаюсь шагать взад и вперёд по своей темнице. Так или иначе, но с этой ситуацией мы справимся. Заодно и проверим, кто чего стоит. Например, начальник таможни Куренков. Злобину я не очень хочу звонить, потому что он всё ещё исполняющий обязанности, а значит, напрямую зависит от Андропова. А ещё это значит, что что-то не так, раз его до сих пор не утвердили. Значит, он будет осторожничать.

А что в голове у Юрия Владимировича, хрен его знает. Например, я не исключаю такой ситуации, когда он посчитает более выгодным для себя держать меня далеко ото всех, но близко к себе. И осуждение военным трибуналом — неплохой вариант, как это устроить. Поэтому лучше разрешить проблему без лишней шумихи.

Куренков, на самом деле, в свою очередь зависит от Злобина. Но тут дело касается непосредственно его вотчины, так что разрешить ситуацию он может и самостоятельно. В общем, увидим. Если дело застопорится, будем доставать козырь за козырем, не исключая самого последнего, войсковой операции «Факела» по моему освобождению. От этой шутки я даже улыбаться начинаю, представляю, как все обалдеют увидев мою ЧВК в действии.

Вот такие дела. Я шагаю и шагаю и уже, честно говоря, чувствую, что хочу спать. Ужин никто не несёт, хотя времени уже дофига. Похоже, с едой сегодня пролетаю. Да и похрену, честно говоря. Сомневаюсь, что здесь могут что-то приличное предложить. Проходит ещё пара часов. То есть, сейчас около часа ночи.

В коридоре раздаются шаги и дверь снова открывается.

— Пошли, — кивает мне тот же чувак.

— Далеко?

— К начальнику караула.

— Чё хочет?

— Это ты у него сам спросишь, — усмехается он.

— Давай сначала в туалет зайдём, — предлагаю я.

— Потом. Он ждать не любит.

Ну, ладно. Думаю, решиться ещё ничего не успело. Значит, заскучал начальник, развлечься хочет.

— А много пассажиров-то у вас? — спрашиваю.

— Не. Мало. Несколько человек всего. А вот после Нового года появятся. Покуролесят как следуют и сразу к нам. Кто в самоход, кто подерётся. Всякое, короче.

— А ты почему не сменяешься? — интересуюсь я.

— Сменяюсь-сменяюсь. Так, давай помалкивай. Начальника не зли лучше, а то он тебе пропишет по первое число.

Надо сказать, всё происходит довольно неформально. Понятно, что куда я с подводной лодки денусь, но всё равно, по-домашнему даже как-то. Расслабились солдатики, видать и начальник такой.

Заходим в служебное помещение. Оно небольшое. На рабочем столе — телефон, связка ключей, стакан и полупустая бутылка водки. И развёрнутого бумажного свёртка торчит кусок сала и чёрный хлеб.

— Вот это и есть тот самый Брагин что ли? — спрашивает усталый лысеющий капитан.

Он стоит напротив двери и рассматривает меня. Ворот рубашки расстёгнут, галстук висит на заколке. Китель на спинке стула, рукава рубашки закатаны. Устав караульной службы рядом не ночевал.

— Ты Брагин? — кивает он.

— Так точно, товарищ капитан.

Щёки немного обвисшие, под глазами мешки, костяшки пальцев ороговевшие. Молотобоец, блин.

— И чё, как ты троих вырубил мне интересно? Анус там здоровый же боров. Да и чё на тебя нашло? Зачем отлупил дядек?

— Не так было, товарищ капитан.

— Да ты чё? — хмыкает он. — А как? Они сами себя вырубили?

— Я просто защищался. Они напали, а я защищался.

— Ага, затащили на таможню и напали, — ржёт капитан.

Он делает пару шагов и останавливается очень близко ко мне, глубоко вторгаясь в моё личное пространство. Стоит он, чуть покачиваясь на носках, и судя по запаху, этому покачиванию есть логичное объяснение.

Капитан несколько раз наклоняет голову то вправо, то влево разминая шею, как борец перед боем. Хочет выглядеть опасным. Впрочем, он, судя по всему, действительно довольно опасный чувак. Гроза местных сидельцев. Он внимательно меня рассматривает, чуть приоткрыв рот и шаря языком между зубами и нижней губой.

— Снимай бушлат, — говорит он. — У меня жарко.

— Да я так в камере замёрз, товарищ капитан, что мне не жарко, — спокойно отвечаю я.

— Да? Замёрз? А чё, хочешь сказать, у нас условия неподходящие? Или чё ты сказать хочешь? Не пойму что-то.

— От нервов, наверное, — пожимаю я плечами. — Условия нормальные.

— Понравились, значит, условия? — ухмыляется он и делает знак конвоиру, чтобы тот вышел за дверь.

— Не особо, — говорю я.

Блин, мне ещё драки с начальником караула не хватало…