Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь (сборник) - Ирэн Роздобудько

«Клинцы» – это барабанные палочки, «цинциляция» – что-то вроде «барабанить». Я сидел в кафане и слушал эту незатейливую песенку. Я уже исходил весь город вдоль и поперек, до отъезда оставалось три дня. И я не знал, чем бы заняться. Допил пиво, вышел из «старого города» и спустился вниз, к озеру. На набережной, как пауки в своих сетях, под плетеными навесами сидели представители частных туристических фирм. Они не навязывали своих услуг, как это бывает в Турции или Египте. Стенды за их спинами были обклеены рекламными фотографиями, под каждой – подпись: «Дайвинг», «Серфинг», «Морская прогулка», «Монастыри» и цена услуги. Я никогда не рассматривал эти стенды. Но почему-то именно сейчас мне пришло в голову, что неплохо бы напоследок понырять с аквалангом. Я подошел к хозяину стенда и сел в плетеное кресло напротив него.

– Что господин желает?

Я объяснил, что господин желает поплавать с аквалангом, но так, чтобы это было не в группе, а как-нибудь отдельно от других.

– Господин хочет персональный дайвинг?

Да, господин хотел именно этого.

– Нет проблем! – воскликнул хозяин. И начал объяснять, какой будет моя поездка, сколько это будет стоить и в какую бухту меня могут отвезти хоть сейчас.

– О, это очень красивое место! Вот посмотрите…

Он развернул передо мной альбом с фотографиями, на которых были запечатлены счастливые туристы (главным образом – женщины), позирующие под водой в окружении рыб. Очевидно, хозяин покупал у фотографа дубликаты наиболее удачных снимков, экономя на художественной съемке. Я лениво полистал альбом, непроизвольно возвращаясь все время к одной фотографии: блондинка с длинными волосами, вздымающимися над головой, сквозь стекло маски глаза смотрели в объектив слишком серьезно, трубка, зажатая губами, искривляла нижнюю часть лица, у протянутой ладони – маленькая желтая рыбешка…

– Господин берет поездку? – Голос хозяина вывел меня из ступора (со мной такое случалось довольно часто).

– Что? Да… Я подумаю…

Я встал и пошел вдоль набережной.

Дошел до поворота. Закурил. Оперся спиной об ограду и огляделся. Каждая вторая или, по крайней мере, пятая девушка в этом крошечном чужом городке казалась мне похожей на Лику. Когда я находил схожесть, мысленно радовался, мне казалось, что Лика точно жива – дышит, ходит, смеется так же, как и эти беззаботные незнакомки…

Я быстрым шагом вернулся к палатке хозяина дайвинга.

– Могу ли я еще раз взглянуть на фотографии?

– Конечно! – И он протянул мне несколько альбомов. Я безошибочно выбрал тот, где была блондинка, которая привлекла мое внимание, – сразу же раскрыл на этом снимке и впился в него глазами. Как она была похожа на Лику! Смущал только цвет волос. А еще – спортивность фигуры. Я хотел поблагодарить и вернуть альбом, но не мог оторваться от взгляда из-за стекла маски. «Бред какой-то… – подумал я, – этого не может быть…»

– Скажите, что это за снимки? Откуда они у вас? – спросил я.

– Снимки настоящие – с места, где ныряют мои клиенты. Не сомневайтесь! Там очень красиво. Не пожалеете…

– Я не о том. Я хотел бы узнать, кто делает эти фотографии?

Хозяин окинул меня удивленным взглядом.

– Эти делал Влайко, мой фотограф. Господин чем-то недоволен? Я могу чем-то помочь?

– Да, – поспешно сказал я, – продайте мне этот снимок.

Мне хотелось поскорее унести его и внимательно рассмотреть наедине с самим собой.

– Да берите так! – улыбнулся хозяин. – Господину понравилась дама?

– Еще не знаю… Она просто похожа на… одну женщину, которую я ищу.

Я взял снимок и оставил на столе монетку в один евро.

– Спасибо, – кивнул мне хозяин. – Удачи вам!

Я ушел, потом снова вернулся.

– Как вы думаете, фотограф может знать, что это за женщина, откуда, как ее зовут?

– Ну что вы, господин! У нас не принято задавать лишних вопросов. Впрочем… – он задумался, – Влайко – парень общительный. Только этот снимок – прошлогодний. Вряд ли он что-то вспомнит…

– А где я могу найти этого Влайко? – спросил я и положил на стол еще одну монетку.

– Э-э… С парнем давно уже неладно, – покачал головой хозяин, – после несчастного случая в море он у меня не работает. А живет он в Будве. Сейчас напишу адрес…

По дороге в отель я зашел в антикварную лавку и купил лупу.

В номере было прохладно и тихо, я задернул тяжелые шторы, включил бра, вынул из кармана фотографию и лупу. Лицо аквалангистки приблизилось ко мне настолько, что я смог разглядеть цвет ее глаз. Они были зеленоватыми, как у царевны-лягушки…

У меня оставалось еще два дня… Я ни в чем не был уверен. Но если бы я был экстрасенсом, мог бы поклясться, что от фотографии, которую я не выпускал из рук, исходило тепло. Здравый смысл подсказывал, что это – не она, что этого не может быть, потому что… А, собственно, почему?..

Утром я отправился в Будву – курортный город на побережье.

Прибыл туда около полудня, когда солнце уже жарило во всю, а пляжи кишели людьми. Я взял такси и назвал адрес. Говорил я на английском, который здесь хорошо понимали даже продавцы в магазинах. Водитель повез меня куда-то на окраину, где не было отелей и море проглядывало между новостройками рваными синими лоскутами. Дом, в котором жил фотограф, оказался вполне приличной многоэтажкой, правда, в подъезде было сыро и мрачно, а на стенах красовались надписи и рисунки, сделанные аэрозольными красками. Почти все как у нас… Я поднялся на четвертый этаж и нажал кнопку звонка. К двери долго не подходили, а потом я услышал какое-то деревянное постукивание и шуршание, будто кто-то медленно шел, волоча ногу. Парень, открывший дверь, действительно опирался на костыли.

– Вы Влайко? – спросил я.

– Да, – ответил он, – а что?

Я достал из кармана фотографию.

– Этот снимок вы делали?

Он неловко оперся рукой о косяк двери, взял фотографию, поднес ее ближе к глазам.

– Может быть… Но я давно этим не занимаюсь. А в чем дело?

– Можно мне войти? – спросил я. Парень пожал плечами и запрыгал на своих костылях в глубь квартиры, я двинулся за ним. Мы прошли на кухню.

Влайко осторожно опустился на стул, поставил костыли и указал мне на кресло напротив себя.

– Что с вами произошло? – решил спросить я.

– А… Попал под винт, до сих пор лечусь. Уже три операции сделали. Так о чем вы хотели спросить?

– Хозяин дайвинга сказал мне, что этот снимок делали вы, – начал объяснять я, волнуясь, что он плохо поймет мой английский. – Может, вы сможете припомнить, кто эта женщина, откуда, как ее имя? Я понимаю, что все это несколько странно, но все-таки…

– Действительно странно! – насупился Влайко. – Разве я могу запомнить всех, кого фотографировал? Знаете, сколько их бывало за день? А за месяц? А за весь сезон?! И что, я их всех должен был знать по имени? Такое скажете…

– Да, конечно, я понимаю…

Очевидно, вид у меня был расстроенный.

– Ну-ка, – сжалился надо мной Влайко и протянул руку за снимком. – Дайте-ка еще раз взгляну…

Он с сомнением уставился на фото.

– У меня тысячи таких дамочек отснято… – бурчал он. – Эта такая же хорошенькая, как и другие… Я не могу вспомнить даже тех, с которыми… Что теперь об этом вспоминать?.. Белый купальник… белые волосы… желтая рыбка… Плохая композиция… А качество хорошее. Не будет у меня больше такой работы, это уж точно… Нет, не помню! – вернул он наконец снимок. – Ничем не могу помочь! Сами подумайте – как мне всех упомнить?! А зачем она вам нужна, эта дамочка?

– Она очень похожа на мою жену…

– А-а… Тем более ничего не скажу. Тут их знаете сколько отдыхает с чужими мужьями?! Вы у нее сами спросите, с кем она тут была… А я в эти игры не играю. Мне плевать.

Я поднялся. Конечно же! На что еще я мог рассчитывать?

– Извините, что побеспокоил.

Голос мой дрогнул, и Влайко, видимо, решил меня подбодрить:

– Не огорчайтесь. Уж мое-то положение намного хуже вашего. Иногда так худо, что выть хочется. А вы еще найдете себе женщину. Эта вам точно бы не подошла – она, кажется, американка…

– Значит, – навострил я уши, – вы все-таки что-то можете вспомнить?

– Как говорил мой дедушка Милан – земля ему пухом! – две стопки виноградной водки, и я вспомню, какого цвета были глаза у седьмой дочери Адама…

Какой же я болван! Почему сразу не догадался?! Я выскочил из квартиры и помчался в ближайший маркет, вернулся с бутылкой ракии и брынзой в вакуумной упаковке. Влайко заметно оживился. После третьей рюмки, которую мы выпили «за любовь», я, как овчарка-ищейка, ткнул его носом все в ту же фотографию. На этот раз, осознавая всю ответственность момента, он поводил по ней ладонью.

– Таки американка, – наконец произнес он после этих магических пасов. – Да. Точно: американка.