Все ведьмы рыжие, или Будь моей ведьмой[СИ] - Елена Звездная

А потом Ромка сказал:

— И мозьна майозенку.

Стужев на слова Ромочки отреагировал странно. Внимательно посмотрел на него, потом на меня, мне же и было сказано:

— Я, конечно, не специалист в вопросах детского питания, но не рано ли этому шкеду давать «морозенку»?

— Майозенку, — зачем-то поправила я. Потом, опять непонятно с чего, вдруг начала объяснять: — Понимаешь, был момент, когда Катя, мама Ромки, поступила… — я запнулась, и прошептала, — не очень хорошо. Она потом одумалась и исправилась, но какой-то комплекс остался и теперь Ромке разрешает все, в том числе майозенку.

Почему-то Князь выслушал очень внимательно, и выражение лица было серьезным, а вывод:

— Значит майозенку… я правильно сказал? — молча кивнула. — Ага, то есть майозенку ребенку можно, а нормально кормить его мать отказывается? Хорошая попытка списать все на «чувство вины»!

Я оторопела, скатерка решила вмешаться:

— То есть майозенку я готовила зря?!

— Ну почему же, я съем, — невозмутимо ответил Стужев, продолжая пристально смотреть на меня.

В этот миг его уже пустая тарелка исчезла, а на ее месте явилось новое блюдо… Грибная поляна из шоколадного и сливочного мороженого, озерцо зеленоватого желе, в котором застыли рыбки из сухофруктов, и все это припорошено белым шоколадом.

— Майозенка моя! — сходу сориентировался Ромка.

— Отлично, а я Риту забираю, — вставил Князь.

Ромочка насупился, даже кулачки сжал, и выдал:

— Йита моя!

— Явно прослеживаются еврейские корни, — задумчиво произнес Стужев. — Дите, еще раз, медленно и с расстановкой — тебе майозенка, мне Рита, заметь, ты получаешь лучшее.

Малый подумал, и уверенно сказал:

— Йома!

Стужев вопросительно глянул на меня. Перевожу:

— Он не «дите», он Рома.

Князь невозмутимо протянул руку, Ромочка смущенно-удивленно-восторженно ее попытался пожать, Стужев выдал:

— Приятно познакомиться, я Алекса… дядя, в общем.

— Почему «дядя»? — удивилась я.

Отняв руку у ребенка, который активно увлекся пожиманием, Стужев наклонился ко мне, и прошептал:

— Так если он свое имя исковеркал до неузнаваемости, представляешь, что с моим сделает? Так что пусть будет «дядя».

С трудом сдержала улыбку, нет, ясно, что Стужев сейчас просто прикалывается, но умеет же.

— Ладно, держи майозенку, — Князь протянул ребенку блюдо с кулинарным шедевром.

Но Ромка радоваться не спешил, и подозрительно глядя на Стужева исподлобья, хмуро напомнил:

— Йита моя!

— Жмот, — прокомментировал Стужев.

Ромка молча и требовательно посмотрел на меня, ожидая перевода непонятного слова. Я подумала и сказала:

— Живот. У дяди болит животик.

Малыш удовлетворенно кивнул, и, взяв ложку приступил к первому грибочку, Стужев же полностью развернулся ко мне и не скрывая подозрительности, протянул:

— Так, а ты уверена, что правильно перевела мне слово «Йома»? Ибо возникли у меня смутные сомнения в качестве твоей компетентности как переводчика.

Я посмотрела на Ромку, дорвавшегося до желе и рыбки из кураги и, несмотря на занятость прислушивающегося к разговору, посмотрела на Стужева и прямо спросила:

— Князь, а зачем ты собственно, няшка анимешная, явился?

Серые глаза потемнели, с лица исчез даже намек на улыбку и у меня грубо спросили:

— Марго, я тебя оскорблял?!

Ой, ой.

— Прости, — выдавила с трудом, — так зачем ты пришел?

Мрачный взгляд продолжал неприязненно буравить мое лицо. Затем Стужев соизволил дать ответ:

— Ты мне нужна сегодня.

— Йита моя, — напомнил недремлющий Ромка.

Я подтвердила кивком. Князь ответил злой ухмылкой, и потребовал у скатерти кофе. Мы посидели в тишине пока отечественное фентези глотало черную горькую жидкость, а потом Стужев соизволил задать вопрос:

— Маргош, у тебя платье есть?

Чуть подавшись к нему, я громко прошептала:

— Стужев, ты не поверишь — я девушка!

— Намекаешь, что оглашение твоей половой принадлежности я обязан логически связать с имеющимися в твоем гардеробе платьями? Но, Маргош, я тебя ни в одном не видел, так что вопрос обоснован.

Мы с Ромкой переглянулись, малый показал некоторым коричневый от мороженки язык, я бы тоже кое-что показала, но не буду.

— Есть платье, — хмуро ответила Князю.

— Длинное? — продолжил вопрос Стужев.

— Нет, — нехотя созналась.

Не люблю длинные юбки.

Укоризненный взгляд и ехидное:

— А говоришь «девушка». Хотя я заподозрил неладное, едва ты выразила сомнение во всеобщей ориентации нашей группы. Знаешь, у кого что болит… — и такая многозначительная пауза.

Сложив руки, я направила пристальный взгляд на харю фентезийную. Он сам начал, я вообще молчала.

— Прости, Князь, — мило улыбнулась, — видишь ли, я скрывать и не собиралась, а вот твоя скрытность вызывает грустные мысли по поводу трусости…

Договорить не успела — послышался звук проворачиваемого в двери ключа, затем скрип, а после на всю квартиру раздалось:

— Ромочка!

Малый радостно заорал:

— Мама.

Князь стремительно поднялся, обошел стол, подхватил малого и опустил его на пол — Ромочка умчался к неожиданно пришедшей Кате. Стужев, с совершенным спокойствием произнес:

— Уменьшись.

Скатерть сжалась до носового платка и была спрятана в кармане фентезийщика. За все это время я не успела сказать ни слова, зато успел Князь — склонившись надо мной, он усмешкой произнес:

— Меня нет.

Я все так же сидела, когда в кухню ворвалась Катя — с пакетами из магазина, и стопкой каких-то книг.

— Риточка, — затараторила она, — знаешь, сидела на работе, и как накрыло — зачем мне эта шубка? Знаешь, этот вещизм, он же ни к чему хорошему не приводит, а дети…

Она повернулась и посмотрела в дверной проем — там Ромочка изо всех сил тащил в комнату еще один пакет из магазина. Натужно тянул, но упрямо и не сдавался. А рядом с его сосредоточенной мордашкой порхала феечка, и я услышала ее мелодичное:

— Взялся — тяни, бросать негоже, ты же мужик.

— Музик, — печально согласился Ромочка.

— Мужик, — восторженным эхом отозвалась Катя.

Я оторопело посмотрела на нее — и, судя по взгляду, фею Катька не видела! А учитывая, что и на стоящего у окна Князя не реагировала — его не видела тоже!

— Кааать, — осторожно начала я.

Она повернулась, посмотрела мне в глаза и вдруг как-то радостно улыбнулась. Катя полненькая брюнетка с задорной улыбкой, ямочками на щеках, пухлыми ручками и незлобивым, но очень ветреным характером. За те три года что у нее есть Ромка она уже раз двенадцать влюблялась и разочаровывалась, в последнее время бредила идеей о шубе и элитном садике для Ромки, ради чего вторую работу взяла… Но вот ни разу она не бросала работу вот так вот резко!

— Знаешь, ты ведь все правильно говорила, — Катя дождалась пока Ромочка втащит кулек на кухню, бросилась к нему, зацеловала и поблагодарила, а потом поднявшись и выкладывая продукты не стол, продолжила: — И про то, что Ромашечке внимание нужно, и про правильное питание…

— Хочу майозенку! — прозвучало требовательное.

И тут Катя выдала:

— Майозенку кушать вредно, а я молочко принесла.

Шок был не только у меня, маленький тоже стоял, от удивления приоткрыв ротик. И он уже хотел было начать возмущаться, он это умел при желании и практиковал исключительно на Кате, на мне просто бесполезно было, но тут феечка вмешалась, напомнив:

— Маму обижать нельзя, ей и так тяжело, а ты ей первый помощник и защитник.

И Ромочка насупился, сжал кулачки, кивнул и самому себе напомнил:

— Я музик.

Катя ласково потрепала его по головке, а я… я посмотрела на стопку книг и в очередной раз искренне удивилась — правильное питание, учебники по воспитанию детей, букварь даже!

— А букварь не рано? — ошарашено спрашиваю.

— В игровой форме можно начинать уже, — Катя стремительно выкладывала продукты, причем овощи, молочное, крупы, и никаких тортиков, пирожных, мороженного и готовых салатов, — Ритулечка, а тебе домой не пора, мама волноваться не будет?

Я просто сидела, открыв рот — Катя мою маму не то чтобы не любила, просто не переваривала и данная тема вообще никогда не поднималась.

— Пора-пора, — отозвался незримый для некоторых Князь, — и давай сам а, чтобы я фею не вмешивал.

Очень хотелось послать Стужева, но не при Ромке же.

— Да, — медленно поднялась со стула, — пойду я, наверное.

Проводил меня Ромочка, держа за руку и сурово насупившись. Дойдя до двери, оглянулся на кухню и доверительно прошептал:

— Мама взрослая.