Научный вклад психологии и авиационной медицины в профессионализм авиаторов - Владимир Александрович Пономаренко

того, что создает веру в благополучный исход аварийности полета, что удерживает личность от неблаговидных поступков под давлением страха и испуга. В чем смысл жизни в опасной профессии?

И только познание души человека, его внутреннего мира, его отношения к профессии, к товарищам, познание истоков ответственности через духовное освоение добродетельности как антитезы зла, познание его мотивов, целей, смысла нравственных и духовных психических состояний создает базу для управления и воспитания.

Что касается человека летающего, то здесь все индивидуально и многомерно. Он одновременно строг к себе и добр к другим. Он исполнитель и творец. Он организован, раскрепощен, ограничен регламентом, но свободен в выборе, осторожен и смел. Одновременно хитер, агрессивен и мягок, грешен и безгрешен, верующий, атеист.

Авиация не терпит суеты и злости. Хрупкость жизни в полете заставляет понимать и уважать ее смысл. Авиация не может с позиции ее духа быть в обслуге! Ибо главное нравственное, добродетельное предназначение – творить добро живущим на Земле, дерзая в неземной среде, взяв ответственность за жизнь на себя.

Вглядимся во внутренний мир души и духа летчиков по их убеждениям. Цитирую[22]:

«Авиация – моя честь и достоинство перед самим собой. Она развивает нравственность и обостряет способность различать добро и зло. В полете отчетливо видно, кто ты, кто он и кто чего стоит».

«Полет – это всегда стимул к самосовершенствованию. Прежде всего, нравственному, ибо развивает духовное восприятие Неба как живого».

«Авиация развила чувство собственного достоинства, независимость, чувство товарищества, спаянности единой целью, но и индивидуальный стиль ее достижения».

«Капелька моей жизни в этом мироздании поддерживается извне. Дух поддерживает мои крылья, и я впервые говорю об этом вслух. Что-то все-таки есть в этом…»

«В моем понимании, авиация сродни религии при мировосприятии. Полеты повышают планку в оценке людей, обостряют чувство справедливости и делают более четкой грань между добром и злом. Начинаешь понимать изнутри человеческие слабости, становишься терпимее и одновременно жестче относишься к непорядочности…»

Одно из системообразующих оснований надежной деятельности человека в полете – это то, к чему пришел М. М. Громов. Его главная мысль о том, что прежде, чем научиться управлять ЛА, надо научиться управлять собой. Управлять собой – это, прежде всего, знать и уметь регулировать свое психическое состояние, переориентировать его на волевую и интеллектуальную активность с целью достижения заданного результата. Это проявляется в преодолении страстей, в повиновении регламенту, в ограничении суперэмоций, в сохранении холодного рассудка, порожденного ответственностью. И в этом процессуальном акте деятельности свобода все же выступает как «осознанная необходимость».

И вместе с тем человеку в полете дано глубокое, нравственное, на уровне святости, проявление свободы, которое гораздо шире раскрывает внутренний мир человека.

Мы должны почувствовать в этом воздействие особых законов роста личности человека в опасной профессии. Личность летчика преобразовывает, точнее, одухотворяет многие земные понятия, несущие просто юридический смысл. К примеру, понятие дисциплины. В полете выполняется регламентный алгоритм при исполнении действий и операций. Однако небо требует более высокого уровня осмысления этого понятия. Это осмысление исходит из ценности жизни твоей и тех, кто тебе доверил свои. Мы существенно повысим безопасность полета, если не только научим, но и воспитаем святость, окормляющую сущее в дисциплине. Дисциплина в полете – это работа мысли, т. е. души, свобода выбора, нравственная оценка последствий своих действий, оснований к риску, возможностей своих и коллег в полете.

Духовная связь и пребывание в пространстве «не от мира сего» отчетливо формирует добродетельность, совесть, ценность жизни. Вчитаемся в небесные мысли, обрамленные святостью высших чувств.

«Именно в авиации я ощутил, что полеты формируют нравственную часть личности. В моем характере открылся взгляд на понятие чести. В полете много неожиданностей, бьющих по самолюбию, взывая к потребности понять смысл жизни в летной профессии…» (Н. Григорьев).

«Авиация дала духовную закалку, помогла сформировать совестливость…» (В. Селиванов).

«Катаклизмы современной жизни сильно уродуют людей. Но лекарство под названием небо хорошо помогает. У людей, постоянно рискующих жизнью, мне кажется, добро побеждает зло…» (Ю. П. Шеффер).

Сущностная сила личности опасной профессии зиждется на нравственном фундаменте: преодолей себя, сделай добро, защити. Поэтому сам процесс обучения пронизан воспитательным императивом: незнание, слабость духа и тела в их профессии могут обернуться горем для других.

Базовым свойством личности летающего человека является не потребностная сфера, а сфера, представленная целеустремленностью и высшей степенью мотивированности к полету.

В душе летчики всегда хранят высшую ценность: не совершай грех, не превращай Небо и свою трепетную любовь к полету в наживу. Земляне посылали человека в небо, и он оправдал их надежды, так как с Неба возвращался всегда чище, святее, благороднее и добрее.

Научная авиационно-космическая психология достаточно наработала, чтобы императивно утверждать: человек летающий отобран Природой, пробужден Духом, социально предназначен быть созидательным. Он обречен и обучен Небом, любовью к полетам. И этим мы обязаны Духу.

5. Истоки формирования личностного мировоззрения духовности в труде[23]

Сама идея воплощения духовного воспитания летного состава порождена социальной действительностью, а именно безудержным ростом бездуховности, заполнением душ ценностями Маммоны, отдалением человека от доброты и чести. И для этого есть конкретная причина. Еще Иоанн Златоуст предупреждал: «Ничто не приносит столько раздоров, как сребролюбие…» В духовной пустоте не произрастают такие необходимые человеку нравственные ценности, как совесть, любовь к служению народу, достойно сберегающему святую веру и защищающему Отечества.

В этой связи возник судьбоносный вопрос: «А есть ли у нас духовные силы? Возможно ли с помощью наук психологии, педагогики, русского православного слова, духовной музыки и реальных тружеников Неба ответить на поставленный вопрос?» Да! Это возможно.

Для реализации этой мировоззренческой концепции избрали жизнь небожителей, т. е. летчиков и космонавтов. К этому выбору есть несколько обоснованных предпосылок.

Во-первых, их истовая любовь к небу подтверждает, что Небо – это дух. Во-вторых, человек есть микрокосм, отражающий в своей духовной глубине, душевной чистоте все многообразие Вселенной. В-третьих, человек летающий содержит в себе тайну и обогащается Небом, Пространством, Вечностью, Третьим измерением, т. е. тем, чего нет на земле, ибо это небесное пространство и есть идеальное явление «не от мира сего».

В небе летчик рождается вторично, но уже как небожитель в купели любви к общению с Небом, переосмысливает свой внутренний мир, смысл своего предназначения как носителя веры. Именно в поднебесье профессионализм оценивается на оселке нравственных ценностей, а именно добродетельности, жертвенности, спасения других. Находит духовный путь отвержения зла. Человек в небе открывает физически и духовно спасительное, данное природой для бескорыстных, нравственных, любящих, умеющих очищаться совестью. Наслаждается и гордится нерукотворным миром, помогающим ему нести в сердце веру, в