Новенькая - ты Моя! - Регина Кам

— Нету ее здесь, пошли.

— Подождите, — сказал я и пошел в женскую раздевалку.

То, что я увидел, мне никогда не забыть. Кровь стыла в жилах. Аида лежала на полу, рядом ее вещи, видимо собиралась домой. На лице следы ударов и кровоподтёки. Но не это страшно. А то, что ее голова была в крови.

— Аида! Скорую! Быстро! — крикнул я не своим голосом.

Подлетел к ней, сел на колени, снял с себя футболку и приложил ее к голове. Нащупал пульс на шее. Жива. Кто посмел сотворить с ней такое?! Убью!

Медлительный старичок увидев Аиду, испугался, воскликнул: "Господи, ещё в мою смену трупа ребенка мне не хватало" и ускорился до максимальной скорости. Думаю, на адреналине и мертвый может побежать.

Меня трясло. Я смотрел на бледную кожу Аиды и мысленно молился, чтобы всё обошлось. У меня в кармане брюк разрывался телефон, скорее всего Мария Александровна звонит, я же обещал ей отзвониться, но отрывать руки и отвлекаться от моей девочки мне было страшно.

Скорая приехала быстро. Перед тем, как прыгнуть в машину бригады скорой помощи, я успел сказать охраннику, чтобы тот запер раздевалку и никого не пускал до прихода полиции, а они точно придут, после того, как с больницы сообщат о следах избиения.

Оказавшись в больнице ее сразу же повезли в реанимацию, куда меня не пустили. Ладно хоть позволили доехать с ними, а то ведь я не являюсь родственником пострадавшей. Теперь мне стоило срочно сообщить об этом происшествии маме Аиды. Я позвонил ей и всё подробно рассказал. Она, конечно же, начала плакать и узнав, в какой больнице мы находимся, попросила подождать ее.

Господи, прошу, сделай так, чтобы всё обошлось. Я не выдержу, если она не придет в себя. Не смогу без неё. Дурак! Какой же я дурак! Оставил ее одну… Не должен был…не должен… Больше никогда, ни на секунду ее не оставлю, только пусть выздоравливает скорее…

Глава 19

Лео.

Минуты казались часами. Врачи ничего не говорили. Мария Александровна была в пути. Я сходил с ума. Мне никогда не было так страшно. Меня по-прежнему трясло. Медсестра даже подходила пару раз, предлагая вколоть успокоительное. Я отказался. Не хочется быть овощем, когда ничего неизвестно.

Когда мама Аиды приехала, медсестра по крупицам стала выдавать информацию. Оказывается, у нее многочисленные ушибы, гематомы, черепно-мозговая травма, то есть сама она так упасть не могла. А ещё ей требуется переливание крови, так как была потеря жидкости при ударе головой об угол лавочки в раздевалке. Сказали, что повезло, что удар пришелся не в висок, иначе бы была моментальная смерть. От таких предположений сердце в пятки ушло.

Вскоре вышел врач из реанимации и сразу же задал вопрос Марии Александровне:

— У вас у кого в семье третья группа крови, резус положительный?

— У отца, мужа моего, у меня вторая группа крови, резус отрицательный, — взволнованно ответила она.

— Он может приехать в ближайшие полчаса? Требуется срочное переливание крови.

— Муж сейчас в другом городе, — растерянно проговорила она, мня нижний уголок рубашки, где застёгивается последняя пуговица.

— У меня такая же кровь, как у Аиды, я могу дать свою, — бодро вызвался я.

— Желтухой в детстве не болели?

— Нет.

— Если Вам нет восемнадцати лет, то необходимо разрешение родителей или опекуна.

— Разрешение будет, давайте не будем терять время.

— Мы сейчас возьмём у вас кровь, чтобы проверить подойдёт ли она для переливания, в это же время звоните родителям, пусть подпишут разрешение на изъятие биоматериала.

Я согласился и мысленно уже проецировал разговор со своим отцом. Он будет недоволен, что его почти в ночь отвлекли от новой семьи, молодой жены. Мне было плевать, что он может быть против этой процедуры, но я готов биться до конца, соглашаясь на любые условия.

Кровь взяли быстро, поинтересовались самочувствием. Всё было хорошо, за одним лишь исключением. Я очень волновался за Аиду. Именно сейчас я понял, что по-настоящему люблю ее. Говорят, что первая любовь самая сильная, но я хочу что она осталась единственной.

Мой отец находился ещё на работе и был не очень доволен тем, что я "опять" куда-то влез. Не став слушать, что случилось, сказал, что сейчас подъедет и во всём разберётся. Сбросил звонок. Это всегда в его манере.

Было очень напряжённо. Я боялся, что моя кровь могла не подойти. Да, группа крови и резус одинаковые, но они ведь смотрят ещё на различные заболевания и делается проба на совместимость. Я хоть и не болел ничем таким, но мало ли? Осложнения из-за простуды у всех бывали. Я не находил себе места, то метался по коридору, то сидел. Жалел и мысленно убивал себя за то, что оставил ее там одну. А если бы Мария Александровна не позвонила бы? Не стала бы спрашивать про ужин, думая, что мы где-то загулялись? Лучше не думать об этом.

Когда мой отец приехал в больницу, он был взбешён. Подлетел ко мне и схватив за рубашку, дёрнул на себя.

— Что ты опять натворил?! Когда ты уже поумнеешь и перестанешь позорить нашу семью?! — рычал он на меня, мне же было фиолетово.

— Отпустите его! Он вообще-то мою дочь спас! — вступилась за меня мама Аиды.

Отец отпустил и сделал шаг назад. На его лице появилось изумление. Весь его вид говорил о том, что он ожидал чего угодно, только не хороших поступков от меня.

— Что значит спас?

Мария Александровна рассказала ему о ситуации, о том, что я нашёл ее, что сопроводил в больницу, что желаю стать для неё донором.

— Подпиши разрешение, — тут же заявил я, как только мама Аиды закончила монолог.

— Отойдем на пару минут? — сказал он и стал отходить в другую сторону коридора.

Я бросил взгляд на Марию Александровну, он нервничала, но тепло улыбнулась и кивнула, словно поддерживая меня. Приятно.

Отец был задумчив, во глазах сомнения. Стоило только подойти к нему, как он тут же начал:

— Ты, конечно, молодец, что хочешь помочь девочке. Честно говоря, от тебя я такого не ожидал, но я думаю, что не стоит этого делать. Уверен, они найдут донорскую кровь в своём банке, а тебе не стоит подвергать риску своё здоровье, ты пока у меня единственный наследник.

"Пока" резануло слух. Неужели собирается с новой женой завести совместного ребенка? Плевать. Это уже не важно. Обидно. Я не какой-то отморозок или дегенерат, чтобы думать обо мне так плохо. Сколько себя помню, я всегда старался