Зазеркальные близнецы - Андрей Ерпылев

Верным оказалось второе: в тупике, которым заканчивался последний, прямой участок тоннеля, Бекбулатов наткнулся на Расхвалова, сидящего, вернее полулежащего, привалившись спиной к красной металлической двери. Возле безвольно свисавшей правой руки валялся большой пистолет, судя по застывшему в крайнем положении затвору, с опустошенной обоймой.

Насколько Владимир понимал в медицине, бурный жизненный путь Лохматого вплотную подошел к своему завершению. Балахон на груди “пастыря” потемнел от крови, а дыхание было едва слышным, хриплым и прерывистым. Когда штаб-ротмистр, опустившись на колени, осторожно коснулся пальцами шеи раненого, пытаясь нащупать артерию, глаза того медленно открылись, но в них уже пропала привычная сумасшедшинка. Видимо, Фрол Александрович видел уже то, что недоступно взгляду живых…

— Где Колун, господин Расхвалов? — Плюнув на христианское милосердие, решился Бекбулатов на последнюю попытку.

Губы умирающего шевельнулись, и штаб-ротмистр нагнулся, чтобы расслышать тихие, как шелест, слова:

— Дверь…

— Что дверь?

— Закрылась… Обидно… Бо…

Тело Расхвалова судорожно дернулось, изо рта обильно хлынула темная, поблескивающая в неровном свете зажигалки жидкость, и он обмяк.

Бекбулатов осторожно прикрыл ему глаза, погасил раскалившуюся зажигалку, поднялся на ноги и, отряхнув перепачканные глиной и кровью ладони, перекрестился. Вот и еще один человек встал в длинную очередь в загробный мир, составленную из клиентов штаб-ротмистра. Где-то в глубине души Владимиру стало даже жаль этого никчемного и нелепого человека, растратившего свою жизнь впустую.

Из глубины тоннеля показались мечущиеся по стенам лучи фонарей: видимо, приближались привлеченные выстрелами жандармы, оставленные Владимиром у запертой двери.

Осторожно, будто это могло его потревожить, штаб-ротмистр отодвинул еще теплое и податливое тело Расхвалова в сторону, взялся рукой за холодную осклизлую ручку и без особенной надежды потянул на себя дверь, которая, по словам покойного, закрылась. Однако тяжелая, сваренная из толстого стального листа и заботливо выкрашенная суриком для защиты от вечной сырости дверь распахнулась неожиданно легко. Владимир ожидал увидеть все что угодно, кроме того, что там оказалось.

За дверью не было ничего, кроме гладкой глиняной стены с потеками плесени, испещренной следами ладоней и кулаков. Видимо, загнанный в тупик “пастырь” в исступлении бил в равнодушную толщу глины кулаками, толкал ее и даже царапал ногтями, неизвестно на что надеясь.

О том, что это действительно земляная толща, а не, скажем, искусно замаскированный проход, Владимир убедился, сам ударив в стену кулаком. Судя по звуку, под рукой был ничем не потревоженный монолит…

— Почему вы считаете, господин Высоковский, что оборудование именно отечественного производства? — Бекбулатов заинтересованно вертел в руках вычурную стеклянную конструкцию, заключавшую в своем прозрачном чреве десятки хитроумно переплетающихся трубок.

Модест Петрович Высоковский, сухонький старичок профессорского вида, эксперт губернского отделения по борьбе с нелегальным оборотом наркотических средств, мягко, как у непослушного ребенка, отобрал у штаб-ротмистра замысловатую штуковину и отложил подальше.

— Знаете ли… э-э… князь, я не могу утверждать это со стопроцентной уверенностью, но выработавшаяся годами интуиция… Короче говоря, по ряду признаков, неуловимых для непосвященного, можно, примерно, конечно, весьма примерно, определить место изготовления аппаратуры. Германскую, скажем, или австрийскую… богемскую, например, работу я определю на ощупь. То же можно сказать о французской, шведской…

— А английской или, скажем, американской?

— Ну полноте, батенька! Вы, как всегда, ищете политику там, где ею и не пахнет. Нет, нет и нет! Только российская, и никакая более. Это я могу сказать совершенно определенно!

Владимир прошелся по довольно-таки просторному для подземелья помещению, ярко освещенному неестественным белесым светом ртутных ламп. Заполнявшая подземную лабораторию аппаратура, по большей части изготовленная из стекла, переливавшегося мертвенными бликами, придавала всему какой-то фантастический вид.

— А фирма, изготовившая данное чудо прикладной химии?

— Ну вы даете, сударь! — Старичок разволновался и всплеснул сухонькими ладошками. — Кто же оставит свои визитные карточки в таком, — он широким жестом обвел помещение, — пикантном месте. Впрочем, — он схватил Бекбулатова за рукав и с силой, неожиданной в столь хрупком теле, увлек его за собой в глубь лаборатории, — я обнаружил в одном из труднодоступных мест интересную бирочку! — Владимиру, повинуясь нажиму эксперта, пришлось встать на колени и невозможным образом вытянуть, изогнув при этом, шею, мимолетно простившись со своими позвонками, хрустнувшими при этом довольно красноречиво. — Весьма, я вам доложу, интересную…

Прямо перед глазами штаб-ротмистра оказалась приклепанная к металлическому кожуху какого-то хитрого устройства — не то центрифуги, не то автоклава — алюминиевая на вид табличка с глубоко выбитым номером и совершенно непонятной надписью на черном лаке: “Сделано в СССР”.

С трудом выбравшись из узкого закутка, куда его в полном смысле этого слова впрессовал Высоковский, Бекбулатов безнадежно попытался отряхнуть вымазанные теперь еще и в пыли многострадальные, некогда щегольские брюки и вытер руки примерно таким же по чистоте платком.

— И что же это за фирма такая — “СССР”? — поинтересовался он, крутя шеей, издававшей какое-то настораживающее пощелкивание.

Эксперт пожал плечами, всем своим видом демонстрируя полную неосведомленность в данном вопросе:

— Никогда ранее не сталкивался, сударь. Но, скорее всего, это какая-то аббревиатура.

Ладно. С этим можно подождать, никуда не денется. Покопаемся в инфосети…

— А что можно сказать о продукции?

Модест Петрович снова оживился:

— Насколько я могу судить, героин здесь производился отменнейший! Осмелюсь высказать предположение, что этот продукт наиболее чистый из всего произведенного на территории Российской Империи, не исключая промышленного призводства. Боюсь сглазить, но качество — высочайшее! Конечно, нужно будет проделать соответствующие анализы… Но вчерне могу утверждать безапелляционно!

Интересно. Если сопоставить все эти данные с количеством изъятого здесь зелья, то получится… Ничего себе лаборатория! Похоже, господин штаб-ротмистр, скоро вы будете лишены приставки “штаб”, весьма скоро!

— А сырье?

“Профессор” прошелся перед Бекбулатовым, заложив руки за спину, как университетский преподаватель перед внимательной аудиторией. Да он, собственно, и был университетским преподавателем — приват-доцентом Челябинского политехнического университета, основанного высочайшим повелением в 1942 году.

— А вот сырья, батенька, по всем моим прикидкам маловато-с. Скромненький, я вам доложу, запас. Особенно для лаборатории такого размаха. Да сами посмотрите…

Он подвел Владимира к стеклянному лотку, в котором лежало несколько лоснящихся, отвратительных на вид красно-бурых комьев опиума-сырца примерно фунтика по два каждый. Где-то восемь-девять фунтов, не больше…

— Восемь фунтов, шесть золотников и три с половиной доли, — подтвердил Высоковский догадку штаб-ротмистра.

— Негусто. А происхождение?

Модест Петрович неопределенно пожал плечами:

— Анализы, конечно, покажут точнее, господин штаб-ротмистр. Но уже сейчас возьму на себя смелость утверждать, что опиум южного происхождения, то есть произведенный либо в Туркестане, либо еще южнее: Афганистан, Индия… Да, и еще вот это…

Эксперт засуетился и, покопавшись, извлек откуда-то прозрачный пакетик, в котором додержался неровно оторванный клочок бурой бумаги с типографским шрифтом.

— Что это?

— Данный обрывок предположительно фрагмент газеты, в которую первоначально был завернут опиум, обнаружен на одном из брусков. Прилип-с.

Владимир с интересом повертел в руках пакетик. На поверхности бумаги отчетливо можно было различить: “… НИНСКОЕ ЗНАМЯ. Газета Хоревского районного комитета КПСС, Хоревского районного Совета народных депутатов. Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Газета издается с 16 августа 1931 г. Вторник, 10 февраля 2002, № 29 (9284). Цена 3 коп.”, а под всем этим — заголовок: “Дневник съезда”. На обороте — фрагмент какой-то мутной фотографии и, видимо, продолжение статьи: “…что большая часть покидает родное хозяйство из-за жилищной неустроенности, негативного отношения к ней во всех вопросах — начина…”

Бекбулатов с недоумением посмотрел на эксперта:

— Что это? Что за “нинское знамя”? Какие такие комитеты КПСС и Советы народных депутатов? Почему вдруг районные?