Гроза зреет в тишине - Александр Шашков

Рыгор повеселел. И Шаповалова, и Крючка он уже успел полюбить. Шаповалов был смел и находчив. А Крючок был артистом, настоящим артистом. Разве трудно им будет притвориться вдребезги пьяными?! Одурачить какого-то Андрейчика?..

— Мешок помочь донести? — нарушил мысли Рыгора Бондаренко.

— Сам донесу. Поезжай с богом. А то и день скоро.

Бондаренко спорить не стал, сел в лодку. При первом же взмахе весел суденышко вздрогнуло и, как бы оторвавшись от воды, неслышно помчалось вперед, оставляя за кормой узкий, кипящий след.

«Ну и силища. — покачал головой Рыгор. — Такому бы молот в руки!..»

Рыгор вздохнул, взвалил на плечи мешок и, придерживая его левой рукой, а в правой неся винтовку, решительно свернул на дорогу, что вела к родной деревне.

Над полем царил полумрак, моросил мелкий дождь, и Рыгор не торопился. Увидеть его здесь, в такой ранний час, вряд ли кто мог, и он, поравнявшись с бывшим Голузовым хутором, от которого сохранилось только несколько яблонь да разрушенный колодец, остановился и сбросил на землю мешок.

Спрятать парашюты он решил здесь, в колодце. Колодец был пуст, без воды, наполовину завален камнями, и хитрый Рыгор соображал: найдут немцы парашюты — не удивятся, ибо место отличное; не найдут — парашюты в сухом месте сохранятся целыми и невредимыми. А это столько шелка! Роту партизан одеть можно.

Вытряхнув парашюты из мешка, он бросил их в колодец, туда же столкнул большую гнилую корзину.

Оглянулся. Та же непроницаемая серая полутьма...

Рыгор подобрал пустой мешок, сунул под мышку — в хозяйстве понадобится.

...Дальше дорога шла под уклон, и идти стало легче. Из мокрой полутьмы расплывчато выступали первые деревенские хаты...

V

Андрей, а по-уличному просто Андрейчик, маленький, верткий человечишка лет тридцати пяти, удивился, увидав на пороге своей хаты Рыгора Войтенка. Рыгор приходился Андрею крестным отцом, и все же с момента начала войны они встречались редко.

— Заходи, крестный, заходи! — преодолев минутное замешательство, засуетился Андрейчик. — Как раз и Герасим вот у меня, ужинаем. Проходи, чарка есть.

— Нет, Андрюша, погодь, не до чарки, — таинственно прошептал Рыгор. — Выдь на минутку.

— Ну? — очутившись в сенях, прошептал и Андрей.

— Тут двое, в саду стоят, возле баньки... Из-за фронта прилетели. Сам видел, как их сбросили на парашютах. Недалеко от завода сели, на поле. А теперь вот пришли, спрашивают Лузгина. Знают, что он жил в этой хате.

Андрейчик обмер, и если бы не темень, Рыгор увидел бы ту мертвенную бледность, которая вдруг разлилась по его лицу.

— Ты чего молчишь, — торопил Рыгор. — Ведь люди ждут.

— А ты... ты сказал им... — дрожа всем телом, заикаясь, заговорил Андрейчик.

— Про Лузгиных? Сказал. Так и так, мол, расстреляли немцы. И Василя, и семью его. Все равно зайти хотят. На сутки или двое им укрыться нужно.

— Боже, Рыгор... но... нельзя же ведь! Хоть это и Лузгинова хата, да живу теперь в ней я...

— Ладно. Самогон у тебя есть?

— Есть, есть, Рыгор Иванович. Могу дать. Только возьми их...

— Вот что, — оборвал его Рыгор. — Скажи Герасиму, пусть ведет этих на хутор Шкринды... Нет, погодь, я сам ему скажу. Герасим! — позвал он, приотворив дверь.

Герасим, высокий, рыжий, неуклюжий мужик, неохотно вышел, спросил недовольно:

— Ну, чего?

— Иди за мной. Дело есть. Да быстрее.

Герасим подчинился. Рыгор вышел на крыльцо, тихо свистнул. Сразу же появились двое, с русскими автоматами, в русской военной форме.

Герасим попятился назад.

— Стой, не бойся, — за рукав удержал его Войтенок. — Это свои. И тебе нужно отвести их на хутор Шкринды. Понял? Через несколько минут и мы с Андреем туда явимся, только прихватим, что нужно. Люди, небось, проголодались...

— Ты, дед, не крути, — оборвал Войтенка худощавый парень, поигрывая автоматом. — Твои фокусы мне что-то не нравятся! Веди-ка лучше нас в хату.

— Ну, вот! — обиделся Войтенок. — Хочешь людям добра, так они...

— Ладно, старик, — вмешался второй. — Иди, собери, что нужно, а мы обождем. Только побыстрее.

— Неспокойно тут у нас. Как бы...

— А ты, дед, не пугай, мы не из пугливых. Действуй.

— Как хотите, — окончательно разобидевшись, вздохнул Рыгор. — Ждите.

Очутившись в тесной кладовой, где Андрейчик хранил самогон и сало, Рыгор вдруг сверкнул глазами, оглянулся на дверь, злобно прошептал:

— Ну, я вас угощу! Л-летуны!.. Наливай в эту, черную. Налил? Хорошо.

Рыгор пошарил в кармане полушубка, достал какой-то порошок, осторожно высыпал его в бутылку.

— Рыгор, ты это что? Да нас же...

— Цыц! Не твоего ума дело. Ведь я в твои дела не вмешиваюсь? А думаешь, ничего не знаю? — Рыгор мельком взглянул на Андрейчика. Маленькое остроносое лицо крестника медленно бледнело.

«Неужели попал в точку?» — подумал Рыгор.

Андрейчик испуганно залепетал:

— Рыгор, бог с тобой, Что ты мелешь? Да я...

— Ладно, выходи, — отозвался Рыгор. — Без тебя управлюсь.

Андрейчик вышел. Рыгор плотнее притворил за ним дверь, подобрал бумажку от порошка, сунул в карман, а на пол, за бутыль, бросил другую бумажку, точно такую же. Черную бутылку спрятал за пазуху, ощупал правый карман брюк и, убедившись, что там все на месте, позвал:

— Андрей! Сложи все бутылки в корзину да закуски прихвати. — Выйдя на крыльцо, сказал во тьму: — Заждались? Можем идти. Место там надежное, никто не потревожит.

* * *

Заброшенная хата понравилась «людям из-за фронта». Приказав Герасиму понадежнее замаскировать единственное окно и охранять хату снаружи, «летуны» уселись за стол.

— Есть хочется — аж кишки стонут! — взглянув на куски сала и окорока, воскликнул широкоплечий «летун». Его большие синие глаза смотрели на всех так весело и доверчиво из-под русых бровей, что невольно самому хотелось улыбнуться. Другой, худощавый брюнет, наоборот, сидел насупившись, словно все еще был чем-то недоволен.

— Наливайте! Наливайте! — засуетился Рыгор. — Андрюшка, где стаканы?

Андрей достал из кармана два стакана, поставил на стол. Человек с синими глазами (это был Шаповалов) тщательно протер их чистым белым платком, спросил:

— А сами из чего пить будете?

— Да мы... Мы того, уже! — воскликнул, улыбаясь, Рыгор. Оглянувшись, он заметил на полке алюминиевую кружку, взял ее. — Если за компанию... так мы и из этой посудины можем, паны не великие.

— А у нас панов нет! — хмуро объявил худощавый, неприветливый «летун». — Это вы тут панов плодить начали...

— Вася! — укоризненно промолвил человек с синими глазами. — Зачем?

— Ладно. Молчу. — Крючок наполнил стаканы, ни с кем не чокаясь, выпил и стал медленно есть. Шаповалов тоже выпил, и его синие глаза засияли еще ярче:

— Хороша кашка, да мала чашка! — поцеловав донышко стакана, воскликнул он и, посмотрев на угрюмого друга, спросил:

— По второй?

Тот молча кивнул. И выпил молча, только лицо его теперь как бы подобрело, смягчилось.

Вдруг, совершенно неожиданно, он заговорил пьяным, заплетающимся языком:

— Вы думаете, мы так себе? Да мы! — он выпрямил спину, развернул плечи и, взглянув в глаза Андрейчику, спросил: — Ну, чего свои крысиные зенки выпучил? С-сморчок! Да ты за честь считай, что сидишь с куль... кульером генштаба!

— Ты, «кульер»! — строго оборвал его синеглазый. — Замолчи!

— А чего он так смотрит?! — взъерепенился хмурый. — Не верит, видите ли! А вот немцам, конечно, верит! По глазам вижу, что верит. Ух!.. — Рука Крючка медленно потянулась к автомату. Андрей и Рыгор попятились к двери.

— Ха-ха-ха! — довольный своей шуткой, захохотал Крючок и крикнул: — Водки!

— Вся, товарищ командир, вся! — согнувшись в три погибели, пролепетал Андрейчик. — Если только сбегать...

— Зачем? — остановил его Рыгор и достал из-за пазухи черную бутылку.

— Рыгор! — прошептал Андрей побелевшими губами. — Что ты...

Рыгор молча отстранил его от себя, подошел и поставил бутылку на стол. Андрейчик сжался и теперь, в своем овчинном полушубке, чем-то напоминал старого пса-дворнягу, продрогшего на морозе и незаметно для хозяина проникшего в теплую хату.

— А может, хватит? — тяжело приподняв непослушные веки, вдруг, как бы одумавшись, спросил угрюмый «летун». — Идти-то еще далеко...

— Пей! — нахмурился синеглазый. — Кто здесь командир: ты или я? То-то! Будь здоров, Вася!

Когда и эта бутылка опустела, «Вася» как-то вдруг обмяк, тяжело навалился грудью на стол и — мгновенно уснул.

— Ты... ты это что? — насупился синеглазый. — Э-э-э, так не пойдет! Кто здесь командир?!

Синеглазый разозлился, рывком оторвался от лавки, пошатнулся и боком, мелко перебирая ногами, перебежав тесную хатенку, рухнул на грязную кровать. Его новенькая офицерская планшетка свесилась к самому земляному полу и, чуть покачиваясь, загадочно поблескивала своей гладкой слюдяной стороной.

Жестом руки приказав Андрейчику молчать, Рыгор на цыпочках подкрался к кровати, стал на колени, осторожно раскрыл планшет. Секунда, и в его руках был покрытый сургучными печатями пакет.