Немного не в себе - Кара Уилсон

По дороге из аэропорта до квартиры в ней нарастало напряжение. Они не разговаривали. Машина с шофером, которая везла их, тоже принадлежала компании. Это был серебристо-серый «мерседес» последней модели, с сиденьями из телячьей кожи. С того момента, как Присцилла согласилась сопровождать Карлоса этой ночью, ей демонстрировали могущество денег по полной программе.

Вместе в последний раз! В последний! Сегодня ночью их отношения закончатся, и нет надежды все начать сначала.

Искусно оттенив глаза жемчужно-серым, она обвела губы красным карандашом и наложила помаду того же цвета, что и платье, на выборе которого настоял Карлос. Ей пришло в голову, что по крайней мере для двух женщин она определенно явится сегодняшней ночью огненным ангелом возмездия. Или огненным мечом, разрубающим сеть, сотканную из коварства и лжи. А чего еще заслуживали порочные лгуньи, оклеветавшие Карлоса, обманувшие ее, что привело к разрушительным последствиям? Справедливое возмездие…

Закрыв тюбик с губной помадой, Присцилла расплела волосы, расчесала их щеткой, чтобы они легли волной, шелковистой и переливающейся. Карлос всегда предпочитал, чтобы она носила их распущенными. Присцилла надеялась, что это не будет выглядеть неприличным и легкомысленным в глазах других.

Завернувшись в полотенце, она направилась в спальню для самой ответственной части процедуры — одеться так, чтобы соответствовать принятому стандарту гостя на большом приеме в доме семейства де Мелло. От красного наряда дух захватывало. Ткань, мягкая и тонкая, плотно облегала тело, создавая не поддающееся четкому определению впечатление стиля и волнующей притягательности. Присцилла надела великолепные серебряные Цепи филигранной работы, которые каскадом спускались на грудь. Красивые серебряные босоножки на высоких каблуках и элегантная вечерняя сумочка отлично дополняли наряд.

Молодая женщина невольно засмотрелась на свое отражение в зеркале, пораженная метаморфозой, достигнутой без особого труда с се стороны. Воистину красивой птицу делают перья. Даже себе она казалась великолепной, что придало Присцилле столь необходимую ей уверенность.

Она быстро положила в крохотную сумочку губную помаду, носовой платок и немного денег на всякий случай. Часы у кровати показывали одиннадцать сорок пять. Карлос планировал их появление в полночь, которая близилась.

Сказав себе «пора!», Присцилла сделала глубокий вдох и шагнула к двери.

Он ждал ее в центре гостиной, в одной руке держа бокал. Вид Карлоса привел Присциллу в шоковое состояние. Его черный вечерний костюм из дорогой ткани отливал, словно шелковый, и вместе с атласным галстуком-бабочкой составлял разительный контраст с ослепительно белой рубашкой, сидевшей на нем как влитая. Он выглядел таким величественным и таким красивым, что Присцилле стало трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы ходить.

Мужчина-совершенство, — подумала она. Высокий, темноволосый, мужественный, наделенный притягательностью породистого самца, и все это к тому же «упаковано» в одежды изощренной цивилизации. Сердце Присциллы забилось неровно, неистово подавая сигналы, что этот мужчина создан для нее и если она позволит ему уйти, то потеряет единственного спутника жизни. Как воплотить это в реальность? Как?

— «И солнце, и луна, и звезды…» — тихо продекламировал Карлос, и на Присциллу снизошло умиротворение.

Его глаза согрели ее теплом доброты, знакомой, но забытой, воскресив воспоминания о прекрасных временах, когда они были вместе. О временах все сжигающей на своем пути страсти и глубокой, невыразимой нежности. Хмельная надежда ударила Присцилле в голову, заиграла в жилах.

Карлос прикрыл глаза длинными ресницами, и легкая усмешка искривила его губы.

— Ты всех затмишь сегодня. Именно это от тебя и требуется. Хотя я был бы горд представить тебя в любой одежде, дорогая. Пусть ты не веришь мне, но это правда.

— Это мое желание — сделать так, чтобы ты гордился мною, Карлос, — ответила Присцилла, понимая, что он недооценивает важность первого впечатления.

Впрочем, какая ему разница, если сегодняшняя ночь — последняя. Вот если бы ей предстояло войти в их избранный круг, ему было бы небезразлично первое впечатление, произведенное ею на гостей. Но именно сейчас Присцилла хотела почувствовать себя принятой в его мире и увидеть признание в глазах окружающих. Для нее было очень важно с успехом пройти это испытание.

На секунду Карлос озабоченно сдвинул брови.

— Если ты чувствуешь себя неловко… — Вид у него был извиняющийся. — Я не должен был заставлять тебя надевать то, что тебе не по душе.

— Что ты, это красное платье мне очень нравится, — живо заверила она его.

Его озабоченность сменила довольная полуулыбка.

— Прекрасно! На мой взгляд, оно тебе очень идет. Буду наслаждаться завистью всех мужчин на приеме.

Поставив бокал на стол, Карлос направился к выходу, чтобы галантно открыть перед нею дверь. В его улыбке предвкушения было что-то дьявольское.

— Пошли, Золушка, пора ехать на бал.

С нервным смехом Присцилла заставила непослушные ноги двигаться. Элда Регина де Мелло вряд ли годилась на роль злой мачехи, а Марсия Арбэлоэс уж точно не была похожа на уродливую сводную сестру. Но втайне Присцилла надеялась, что для них будет большим потрясением увидеть ее сегодня идущей под руку с Карлосом.

Серебристый «мерседес» дожидался их. Шофер помог Присцилле сесть с одной стороны заднего сиденья, пока Карлос, обойдя автомобиль, занял место с другой.

Итак, скоро начнется последний акт спектакля. Еще каких-нибудь пять минут, и актеры выйдут на сцену, думала Присцилла. Интересно, сколько людей будут поражены ее появлением с Карлосом де Мелло, наследником состояния, от которого, несомненно, ждали, что он будет ухаживать за наследницей такого же огромного состояния.

Неожиданно тревожная мысль поразила Присциллу, и она резко обернулась к Карлосу.

— А что же будет с семейством Арбэлоэс? Это не испортит ваших деловых отношений?

— Мне все равно, Присцилла. Что будет, то будет, — сказал он спокойно и твердо.

Что это — безрассудство? Секунду она всматривалась в лицо Карлоса, но разобрать его выражение было трудно в ночном освещении. Он откинулся на спинку сиденья и, похоже, полностью расслабился. Хотя она ощущала в нем сдержанную силу и целеустремленность, решимость смести все на своем пути, утвердить свою волю во всем происходящем.

— За меня не беспокойся, Присцилла, — тихо произнес он. — Какими бы ни были последствия сегодняшней ночи, я предпочитаю, чтобы меня знали как человека независимого, а не как человека, которым можно манипулировать.