Стеклянный ключ - Виктория Угрюмова

— М-м-м, — взмахнула Тото вилкой. Вилка, кстати, тоже была примечательная — с ручкой в виде рыбьей головы и большим жемчужным глазом. — Ты кулинарный гений! Ба! Если бы ты знала, какое чудо я сегодня встретила! Такой очаровательный молодой человек! Возможно, я даже влюблюсь в него. — И, глотнув вина, уточнила: — А какой тогда маникюр сделать? И какую помаду?

— И три месяца будешь любить его вечно, — прокомментировала бабушка. — Очень молодой?

— Года двадцать три. Ну, двадцать пять. Но глаза! Но форма черепа! Нос благородной лепки… Маленькие точеные кисти рук и ступни. А стать, как будто вышел из предания о Сегри и Абенсеррахах[1]. Порода.

— Перестань питаться детьми, — ответила дама, снимая джезву с огня. — Впрочем, главное, чтобы ты потом ни о чем не жалела. Правда? А маникюр сделай нейтральный, французский. Не переборщи с цветом. И помаду возьми нежную, телесную. Галстук обязывает.

— Ты, как всегда, права, — согласилась внучка. — Первая заповедь: лучше сделать и жалеть об этом, чем не сделать — и об этом жалеть.

— Умница. По поводу помады я тоже права. Так где ты это чудо нашла?

— Приезжал покупать квартиру. Правда, напоролся на тетю Капу, когда она вылазила из окна, так что слегка потрясен. Но наш человек — держится стойко. А еще мне вручили енота Полю, на улице, за просто так. Енот желтый, с полосатым хвостом. Артур совершил очередную попытку сделать предложение, но это не в счет — с ним пора расставаться, у меня просто руки не доходят до последнего и решительного разговора. Да и привыкла я к нему. Жалко его обижать, он такой добрый и… пушистый. Хотя дважды в одну реку все равно не войдешь.

Тут бабушка отняла у нее бутылочку с лаком, схваченную явно впопыхах, решительно всунула ей в правую руку вилку, а на левой стала делать маникюр.

— Спасибо, — улыбнулась Тото. — Но мне теперь есть чем заняться. Нашу Машку обидели. И я по этому поводу собираюсь ввязаться в авантюру. Благословишь?

— Какую еще авантюру? И что это за привычка скакать с темы на тему, словно ты архар на горных кручах. Доведи до конца хоть фразу, пожалуйста.

Татьяна нежно поцеловала ее в щеку, сморщенную, как печеное яблочко, и влюбленно произнесла:

— Ба, не придирайся. Слушай, как мне тебя не хватает. Сегодня Геночка затопил квартиру, и Андрею — это тот самый юноша прелестный — пришлось участвовать в спасении утопающих. Потом он пригласил меня в кафе, и мы были почти счастливы, пока не явилась претендентка на его руку и сердце.

Бабушка взглянула на нее поверх очков.

— Спаситель всегда в моде, ибо выглядит романтично. Поступай как знаешь. Теперь об авантюре.

— Сергей бросил нашу Машку…

— Пусть она перекрестится. Дай правую руку и не дергай, а то лак смажется.

— Не может, ей очень плохо. А новая Сереженькина пассия ее оскорбила до глубины души. И Машка просит, чтобы я его охмурила и объяснила, почем фунт лиха в базарный день.

— Святое дело, — согласилась дама. — Только где ты на все времени наберешь?

— Не спрашивай. Мне и так дурно. Еще квартира эта. Может, хватит притворяться, что мы ее продаем? Одни сплошные хлопоты и никакого толкового результата. Тетушки только хулиганят.

Бабушка полюбовалась сверкающим безупречным маникюром, потерла переносицу.

— С тех пор как я «умерла», они там, чувствую, все от рук отбились.

Глава 3

— Кто тебя просил лезть в квартиру? — тихо и яростно спрашивал Вадим у нахохленного помощника, в коем Олимпиада Болеславовна, возможно, и признала бы странного вора, невоспитанно смывшегося от нее, не сказав ни «Здравствуйте» ни «До свидания».

— Я думал…

— У тебя орган, которым думают, в комплекте отсутствует. Ты что — матерый домушник? У тебя талант обнаружился — замки вскрывать и тайники находить?

— Я хотел как лучше, Вадим Григорьевич.

— А получилось как всегда. Вот объясни мне, что ты собирался там делать?

— Ну, оглядеться на местности, присмотреться.

— Присмотрелся?

— Я же говорю, не вышло. Бабулька эта выскочила из темноты, как привидение замка Моррисвилль.

Вадим коротко хохотнул:

— Сколько раз объяснять, что каждый должен заниматься своим делом? Это твое счастье, что тебя соседи не заметили и в милицию не замели. Там же трасса правительственная в десятке метров, на пять домов выше по улице — президентский дворец. Ты представляешь, какой кипиш поднимется, если что?

— Я осторожно.

— Она твое лицо видела, осторожный ты мой?

— Нет, точно — нет. Я же в темноте стоял, а фонарь светил на нее.

— Ну, будем надеяться, что ты прав. Учти, на сей раз я не доложу о твоей самодеятельности, пощажу тебя, дурака. Но в следующий раз прикрывать не стану. Сам будешь хозяину докладывать, если оскоромишься где-нибудь. И я бы не хотел оказаться на твоем месте. Кожаный чулок, понимаешь.

Оскандалившийся «домушник» подобострастно хохотнул:

— Вадим Григорьевич, простите. Так хотелось предпринять что-то нестандартное, проявить инициативу.

— Выслужиться, — констатировал Вадим устало. — Я предпочитаю короткие и точные формулировки. Выслужиться тебе хотелось. Только ты забыл: заставь дурака богу молиться — он и лоб себе разобьет. Значит так, ты сидишь тише воды и ниже травы, никакой инициативы и нестандартных находок, и выполняешь мои указания С точностью до микрона. Ясно?

— Ясно.

— А в квартиру попасть — проще простого. Незачем было огород городить, когда есть веками отработанные, приличные, аккуратные методы. В общем, готовься. Да, в парикмахерскую все же зайди: стрижку измени, перекрасься. Прояви фантазию.

Переодевшись, приведя себя в порядок и нанеся последний штрих — капельку духов «Коти» из маленького флакончика в виде торса Венеры Милосской, Татьяна снова включила мобильный и начала переговоры. Кто-то там, на другом конце, видимо, очень волновался.

— У меня все в порядке, — терпеливо втолковывала она. — Не беспокойся. Ну, вот же звоню… Послушай, мобильный нужен для того, чтобы я не искала автоматы по всему городу, а не в качестве короткого поводка — и мы уже об этом говорили. Да. Буду, через час, максимум — полтора. Целую, до встречи.

Высокий красавец с улыбкой и взглядом Шона Коннери, на котором костюм сидел как на выставочной модели, уныло посмотрел на мобильный, понимая, что с безответным аппаратом спорить бесполезно, и спрятал его в карман. Затем повернулся к своему собеседнику и сказал:

— Еще раз простите. Очень хотел вас познакомить, но, видимо, сегодня не судьба. Впрочем, жду вас на послезавтрашней вечеринке.