Чекист - Павел Ларин

Ведерников, когда я велел ему говорить при Комаровой, минут пять сидел молча. Изображал, будто собирается с силами и мыслями. Переживает. Кстати, неплохо изображал. Кое-кому даже можно поучиться.

— Я должен сообщить Вам некоторую информацию. Дело в том, что в нашем отделе имеет место злоупотребление служебным положением. Николай Иванович Мальцев и Нина Ивановна Филатова состоят в отношениях, которые являются аморальными.

Ведерников торжественно посмотрел на меня, выдерживая паузу. Я тоже говорить не торопился. Разглядывал Игоря Леонидовича с выражением вежливого интереса на лице.

Удивилась, наверное, только Комарова. И то, потому что не знала кандидатуры возможного любовника и, скорее всего, думала, это кто-то поинтереснее. Она же слышала разговор Филатовой с Ведерниковым в туалете. Без того ясно, что блондинистая соблазнительница мутит с кем-то женатым и при положении. Просто судя по недоумению на лице Александры Сергеевны, даже ей положение Мальцева показалось недостаточным для большой и чистой любви со стороны Ниночки. Всего лишь начальник отдела.

— Почему Вы молчите? — Спросил Ведерников через пять минут тишины.

— Должен что-то сказать? — Я сохранял на лице все то же выражение…никакое выражение. Вот как можно было бы назвать. В любом случае, если Ведерников реально рассчитывал произвести фурор этой новостью, то он, конечно, идиот. И данный факт ставит под вопрос его участие во всех случившихся событиях.

— Ну, как…Это же аморально! Мальцев — женатый человек. Да и вообще. Устроить любовницу в отдел, это, знаете ли… — Пухлый покачал головой, ещё больше напоминая мне пингвина.

— Полностью согласен! Все? Или ещё что-то? Может, Вы расскажите нам о себе?

Лицо Ведерникова изменилось моментально. Оно как-то вытянулось и даже в одну секунду похудело. Отвечаю.

— Аааа…Что о себе? Я ни с кем не имею подобных взаимоотношений. Занимаю свое место заслуженно.

— Конечно, конечно… — Я развел руками. Мол, ну о чем может быть речь. — Еще бы и Вы имели подобные взаимотношения. Боюсь, тогда моральные принципы нашего общества рухнули бы безвозвратно.

— Эм…— Ведерников немного подался вперед. Наклонился ближе, будто собирался вот именно сейчас , в этот момент, сообщить мне что-то по секрету. — Максим Сергеевич, Вы издеваетесь?

— Вообще, да. Вы же считаете нормальным прийти сюда и издеваться надо мной.

— Я между прочим, искренне хотел донести Вам всю серьёзность ситуации. — Игорь Леонидович обиженно надулся.

Черт, как же сильно он напоминает мне пингвина. Просто не могу отделаться от этой ассоциации. Ну, может, еще немного тюленя.

— Донесли. Поздравляю. Но вообще, думаю с Вашей стороны гораздо разумнее будет сейчас свалить из кабинета, пока я ваше появление воспринимаю, как некую глупую шутку, а потом, осмыслив истинное положение вещей, прикинув одно к другому, сопоставив все, вернуться и поговорить уже откровенно. И вовсе не о том, какие отношения связывают Мальцева и Филатову.

— О чем Вы? — Ведерников заметно нервничал.

— А Вы сами подумайте. Будьте любезны, идите на своё рабочее место.

Ведерников вскочил и промаршировал к двери. Однако, все-таки в последний момент остановился. Подумал буквально несколько секунд и вернулся обратно.

— Я знаю, где находится Лев Иванович. — Сказал он, усевшись обратно на стул.

Комарова после его фразы вскинулась и удивлённо посмотрела на меня.

Естественная реакция, учитывая, что Александра Сергеевна тоже знает, где находится Маслов. В морге. Где же ему еще быть? Вопрос в том, что эту информацию мы не озвучивали. Я запретил Калинину пока что делать факт смерти инженера достоянием общественности. В любом случае замену ему уже подбирали, это было решено изначально, как только Лев Иванович пропал.

Я кинул быстрый взгляд в сторону Комаровой. Выразительный взгляд. Мол, сидите молча и ничего не говорите. Потом снова уставился на Ведерникова.

— Да Вы что…Удивительно. Так…И где же находится Лев Иванович?

— Понимаете, я благодарен ему за то, что он взял меня в специальную группу. Для меня это, как для специалиста, очень большой шаг. Поэтому, когда он обратился за помощью, я не смог ему отказать. Буквально в тот день, когда мы видели его в последний раз, Лев Иванович во время обеденного перерыва отозвал меня в сторону. Он выглядел очень взволнованным. Расстроенным. Нервничал. Сказал, будто дома какие-то проблемы, не поладил с женой. И спросил, нет ли возможности перебиться некоторое время с жильем. Я понимаю, это странно. Почему именно ко мне. Но мы с Львом Ивановичем неплохо общались. Не могу сказать, что были друзьями. Конечно, нет. У него вообще не было друзей. Но, если сравнивать с остальными…В общем, я, например, даже не удивился.

— Помогли? — Мой тон, выражение лица по-прежнему не менялись. И это, похоже, сбивало Ведерникова с толку.

— Ну…да, помог. Предложил ему дачный домик. Он остался мне совершенно случайно, от очень дальней родственницы. Я летом часто приезжаю туда, чтоб отдохнуть от городской суеты. Ничего сверхъестественного. Одна комната, кухня. Участок шесть соток. Вот и решил, почему бы не помочь Льву Ивановичу. Отдал ключ. Замок простенький, но все равно закрываю, естественно. Просто я не думал, что он совсем больше не появится. Понимаете? Был уверен, дело исключительно в семейных проблемах. Мало ли. Поругались или еще что-то. А потом, когда стало известно, что исчез не только Маслов, но и чертежи, сам испугался. Потому что странная история выходит. И я оказался в ней замешан.

— Конечно, конечно… Водички хотите? — Я протянул руку в сторону графина, который стоял тут же на столе. Ведерников отказался, а я продолжил. — Естественно. В Вашем положении можно понять все переживания. Долги. Родственники, опять же, которые тянут деньги. Я сейчас об отце и брате.

Комарова, которую видел краем глаза, изумлённо вскинула взгляд, оторвавшись от изучения пола под ногами. Последние пять минут она пялилась именно туда. Наверное, чтоб не выдать некоторую информацию своим поведением. Просто автоматическая реакция на новые, очень волнительные сведения. Так как в личном деле об этом не говорилось. И Александра Сергеевна, естественно, ни сном, ни духом о грязных секретиках Ведерникова.

Игорь Леонидович открыл рот, будто ему не хватало дыхания. Несколько минут смотрел на меня взглядом, который вообще ничего не выражал. Охренел пацан. Ясное дело. Я сам охренел. От того, как не вовремя и неожиданно включилась память Максима Сергеевича. Хотя, тут скорее наоборот. Вовремя.

Есть подозрение, она, память, реагирует на какие-то моменты, связанные с тем, что мой предшественник делал. Например, Ведерниковым он интересовался очень. Поэтому сейчас я лишь озвучил те мысли, которые неожиданно