Призыв ведьмы. Часть четвертая (СИ) - Эйлин Торен

Феран понимающе повёл головой.

— Она пришла, её трясло всю. Я сначала не хотел с ней говорить, но потом — лучше я, чем Роар. Она спросила меня про обстоятельства, при которых Шерга может стать фераном. Я воспринял это не серьёзно, но Хэла она была действительно не в себе. Напугана. И меня это напрягло, — Элгор не выдержал, взвился, прошёл немного вперёд и сел на диван. — Я ответил на её вопросы. И сказал ей, чтобы она обязательно пришла с этим к тебе.

Рэтар потёр глаза — как же сейчас он был зол на себя. Проклятье и кары ему на голову, вот дурак! Снова… снова! Хэла пошла с этим к Элгору… к Элгору! И чтоб Рэтара хотры сожрали, парень её выслушал. Несмотря на то, как относился к чёрной ведьме — выслушал. А Рэтар? Рэтар выставил вон.

— Что конкретно она сказала про Шерга? — спросил он глухо.

— Ну, — тан повёл плечами, не хотел говорить, сомневался.

— Говори, — приказал феран. — И не вздумай… не надо, парень!

Элгор нахмурился, понимая реальность угрозы, потом видимо разозлился — на себя, на ведьму, на Рэтара. Злость подстегнула:

— Он сказал ей, что когда станет фераном посадит тебя на цепь, — ответил бронар с горячностью. — Собирался заказать в Хар-Хаган цепь из тонга. Вот почему я думал, что тебе ничего не грозит.

— Зачем? — и он сказал глухо, как-то неестественно даже для себя.

— Рэтар, — снова упрямо мотнул головой Элгор, не потому что злость кончилась, нет, потому что причина была… была!

— Зачем? — прорычал феран, не обращая на это внимание.

— Чтобы ты смирно смотрел, пока он будет мучить Хэлу, — прошептал Элгор, подавленный гневом тана. И как хорошо, что Рэтар не умел убивать мыслями или заговорами, как Хэла… или нет. — Он собирался её заклеймить, чтобы не сопротивлялась. Поэтому она его и чуть не пришибла. Лучше бы пришибла…

И бронар фыркнул с сожалением.

— Достопочтенный, — влетел Сейка, и тут же поправился, — эээ… достопочтенные, простите. Но тут послание от достопочтенного митара.

Пошевелиться феран не мог. Он смотрел на протянутую записку, а сердце стучало невыносимо громко и жутко.

— Давай, — Элгор подошёл к стражнику. — Иди, Сейка.

Тан развернулся к Рэтару и хотел дать бумагу ему, но феран нахмурился с болью, и бронар развернул послание и прочитал вслух:

— Пятнадцать уда-ров, — он поднял на тана полные ужаса глаза. — Рэтар, я… я… прости… боги…

Феран развернулся к бронару спиной, упёрся кулаками в столешницу.

Пятнадцать ударов кнутом или плетью — это было не наказание, это был приговор несущий смерть.

Наказание великого эла исполнял его личный палач. Никто не выживал после его порки. Никогда. Не было важно, чем он бил и сколько ударов наносил десять или пятьдесят. Человек умирал всегда после наказания, но чаще всего во время, особенно женщины.

И стук сердца в говоре Рэтара в одно мгновение превратился в щелчки кнута. Он ощутил себя мальчишкой, который стоял на галерее Зарны и считал удары, которые наносил отец. Свои никогда не считал. А вот те… в тот раз… те, считал…

— Рэтар, — Элгор подскочил к тану. — Давай просто выведем её оттуда. Давай? Мы же знаем, как попасть в башню в обход стражи. Это просто. А когда попадём… а Хэла же может на всех наговорить чего… пусть они ослепнут на время или пусть не заметят ничего. Это же Хэла, она же сильная, она может. Отправим её через портал и всё. Где они её искать будут? Ну, это же только ты можешь найти, разве нет? Рэтар?

Феран замер. Шевелиться было невыносимо больно.

— А может она выдержит их? — парня трясло. — Может эла прикажет ему… может… это же Хэла. Она же другая. Мы позовём мага, позовём Зеура.

И бронар с досадой ударил в столешницу:

— Проклятый палач… Чтоб его рваши утащили. А может он не будет его призывать из столицы? Может нашего возьмёт? Или Мирган? У него есть право, он же палач дома и он умеет так бить, чтобы… И Хэла ведь выдержит…

Элгор словно бредил, от суровости и спеси не осталось и следа, по щекам юноши текли слёзы.

— Проверят, как он будет бить… Не выдержит… Хэла… она же хворая. Боги, — прошептал он обречённо, утирая слёзы со щёк, ладонями. — Я так виноват, Рэтар. Я никогда не желал ей смерти. Правда. Прости, прости меня, тан. Я не знаю… Я так тебя подвёл.

Он пытаясь унять слёзы, но не получалось.

— Пойдём, Элгор, — проговорил Рэтар, взяв себя в руки. — И ты ни в чём не виноват, тан. Я ни в чём тебя не виню.

— Ты что-то придумал? — нахмурился его словам бронар. — Рэтар, ты же любишь её и она… она очень тебя любит. Я видел.

Феран застыл на полдороги к двери.

— Я знаю, — отозвался он. — И я убью это чувство, спасая её жизнь, убью любовь ко мне.

— Что? — опешил Элгор, взгляд был полон непонимания и сожаления.

— Этого она мне не простит, — ответил ему Рэтар. — Но пусть живёт и ненавидит… только пусть будет жива.

Они молча дошли до покоев великого эла. Рэтар встретился взглядом с бледным и потерянным Роаром. Он словно хотел что-то сказать, но тут из комнат вышел правитель и митар склонил голову в почтении.

— О, Рэтар, — улыбнулся эла.

— Великий.

— Отдых пошёл мне на пользу, знаешь ли. После произошедшего было немного не по себе. Но я вспомнил забавный случай, как таскал с твоим братом цнелю с кухни, помнишь?

— Да, великий, — отозвался Рэтар.

— Риван умел веселиться, — заметил эла. — Жаль, что он погиб.

Они шли в сторону главной залы, заполненной уже двором.

— Да, — ответил Рэтар, сжав рукоять меча до побелевших костяшек.

— Я принял решение относительно твоей чёрной ведьмы, — правитель шёл и улыбался в приветствии своим слугам. — Думаю, что пятнадцать ударов кнутом будет вполне приемлемо.

Они зашли в зал, гул стих. Все присутствующие замерли, ожидая, когда эла сядет на своё место и присутствующие тоже смогут пройти к столам.

— Всё же, — делая вид, что сожалеет произнёс правитель, — мне не очень это приятно. Но закон есть закон. Она спасла мою жизнь. Но серые не могут держать оружие в руках без разрешения. И она же могла попасть в меня.

А это через повелителя говорил первый советник, и Рэтар отчётливо это слышал. Он поймал надменный и настороженный взгляд Кейоса, а великий замер, ожидая сопротивления и возражений, но феран Изарии молча склонил голову, соглашаясь решению эла. Повисла неловкая тишина.

— Надеюсь, наказание с утра не омрачит