Пламя Севера. Роман Алексея Осадчука - Алексей Витальевич Осадчук

выполнять ката "Крылья дракона", ощущая, как мои движения становятся уверенными и ритмичными с каждым порывом ветра.

Мои дыхание и движения синхронизировались, и я не замечал ледяного холода, проникающего сквозь мою одежду. Мана, что циркулировала по моим каналам, согревала тело, ставшее в одно мгновение легким и невесомым.

Здесь, наедине со стихией я чувствовал себя свободным и полным энергии. Бешеные порывы северного ветра, казалось, покоряются мне, и мое сердце билось в такт с их бесконечным движением.

Мои клинки, как два драконьих крыла, легко и плавно срезали воздух, словно они стали продолжением моих рук. Они отражали утренний свет, исходящий от восходящего солнца, и, кажется, что их темные лезвия мерцали множеством оттенков серебра и синевы.

С каждым движением я ощущал, как магическая энергия пульсировала внутри них. Знаю, обычная сталь уже испорчена, но мне плевать. Я об этом сейчас не думал — боевой танец уже полностью поглотил меня.

Несколько мгновений — и все закончилось. Окружающий меня мир снова начал существовать. Я как будто вернулся из другого измерения. На моем лице застыла довольная улыбка — такими темпами я очень скоро верну прежнюю форму своего энергетического тела. И не просто верну, но и обгоню прежнего себя в развитии.

Взглянув на клинки, поверхность которых покрылась мелкими трещинками, я покачал головой. Ничего, скоро Альбрехт Лотар закончит с моим заказом, и тогда все изменится. Люкас, вон, уже и так с подозрением поглядывает на то, что я часто меняю оружие.

Подойдя к краю обрыва, я выбросил в воду уже бесполезный металлолом, а потом развернулся в сторону скального выступа.

— Можешь выходить, я уже закончил, — произнес я.

Мой магический сканер показал, что последние несколько минут, пока я выполнял ката, у меня появился непрошенный зритель. Тренировку не прерывал, потому что узнал его энергосистему. Точнее сказать, ее энергосистему…

Из-за скалы медленно, по-звериному плавно вышла лютен. Она, хитро улыбаясь, разглядывала меня своими зелеными кошачьими глазами. Из-под ее губ показались маленькие звериные клыки.

— А ты изменился, лисенок, — промурлыкала она.

Её белые волосы плавно струились по спине и сверкали на северном солнце. На голове из-под волос торчали два кошачьих уха.

Она была одета в непромокаемую теплую накидку, подбитую соболиным мехом, из-под края которой выглядывал белый хвост с пушистым кончиком, который, казалось, жил своей собственной жизнью, порхая и двигаясь в такт её настроению.

— Растешь прямо на глазах, — мурлыкающим голосом произнесла она и, слегка приподняв нос, принюхалась. — Научился хорошо скрывать свою суть. Тебя уже и не отличишь от простых людишек.

Я мысленно усмехнулся. После стольких месяцев культивации распознать мою суть теперь будет не так уж и просто. Встреть я тебя сейчас, а не год назад, ты бы ни за что не распознала во мне одаренного.

— После того, что я только что увидела, — насмешливо продолжила Тикка. — Уверена, ты мог бы справиться с тем графом и без своего карманного страйкера. Кстати, очень грамотный ход — нанять сумрачника, да еще и такой силы. Мой хозяин будет доволен.

Хм… Мне вот интересно, о каком хозяине она сейчас говорит? Вряд ли речь идет о герцоге де Бофремоне. Вадома, рассказывая мне когда-то о лютен, ясно дала понять, что эти необычные оборотни служат только магам.

Когда Тикка была рядом с Диким Герцогом, все выглядело естественно. Но когда я увидел ее в доме де Бофремона, то сразу же вспомнил рассказы моей приемной матери. Лютен не будет подчиняться человеку без дара. Между магом и лютен существует крепкая связь. Хозяин делится с кошкой-оборотнем частичкой своей личной силы. Погибнет маг — со временем зачахнет и его лютен.

Я, конечно, могу ошибаться. Но мое чутье подсказывает, что эту теорию не стоит сбрасывать со счетов. Миры разные, но, как я уже смог убедиться, в них есть много общего.

— А я все думал, когда же ты объявишься, — хмыкнул я и начал одеваться.

— Его светлости нужен результат, — ответила лютен. — Он не любит ждать. Как обстоят дела?

— Хорошая попытка, — усмехнулся я. — Или ты действительно думала, что я буду перед тобой отчитываться?

— Его светлость… — начала было Тикка.

— …подождет, — перебил я ее.

— Я ему так и передам, — насмешливо мурлыкнула она.

— Все верно, — кивнул я и пристально посмотрел ей в глаза. — Так и передай своему хозяину.

Слово «хозяин» я выделил особо. Отчего во взгляде лютен появилось легкое замешательство. Но спустя мгновение к ней вернулось ее привычное самообладание. Видимо, подумала, что ей показалось.

Собрав свои вещи, я, не прощаясь, прошел мимо Тикки. Когда я уже ступил на тропу, сбегавшую тонкой змейкой среди камней в сторону столичного порта, то услышал за спиной ее насмешливый голос:

— Помни, лисенок, время уходит…

* * *

После завтрака, когда Бертран, очень ревностно относившийся к своим обязанностям, закончил помогать мне одеваться, в двери моей комнаты постучались.

— Входи! — громко произнес я, опередив моего камердинера, направившегося было к двери.

— Ваша милость, — с легким укором в голосе, но очень тихо, чтобы никто не мог услышать, произнес Бертран. — Согласно правилам этикета…

Бертран, узнавший о том, что меня приблизил к себе принц Луи, казалось, удвоил свои усилия по созданию моего безупречного образа аристократа. Он даже пытался, следуя последней вестонской моде, украсить мой наряд всякими ленточками и кружевными висюльками. Правда, у него ничего не вышло, но старик не сдавался.

Вот и сейчас Бертран уже был готов прочитать мне очередную лекцию по высшему дворцовому этикету, которому обязан следовать каждый дворянин. Но я его перебил.

— Это Сигурд, — также тихо ответил я ему.

— Ваша милость, не имеет значения, кто там за дверью, — безапелляционно возразил Бертран. — Важно то, кто сейчас находится в этой комнате. Высший дворцовый этикет — это прежде всего образ жизни каждого дворянина. Даже находясь наедине с собой, аристократ остается аристократом.

Тем временем дверь отворилась, тем самым спасая меня от выслушивания продолжения лекции. Хотя, сказать по правде, Бертран обучал меня по моей же просьбе. Я сам, ссылаясь на амнезию, приказал ему следить за тем, чтобы я все делал правильно. И поправлял меня, когда я делаю ошибки.

На пороге появился Сигурд. За его спиной стоял еще кто-то.

— Ты можешь идти, — кивнул я Бертрану, на что тот поклонился и вышел из комнаты.

Сигурд же, напротив, шагнул