Наемница, принц и невольники. Книга 1 - Марушка Белая

Мы заволокли Щербета и уложили на мою кровать. Я намочила платок и кинулась вытирать им лоб и щеки мужчины. Затем перешла на руки и шею. Мне даже пришлось срезать его местами разодранную рубаху, и я ужаснулась. Синяков и ссадин под ней было много.

— О, демоны! Что же с ним делали?

— Бунтарей там не любят, — вздохнул Феликс. Сначала он хотел помочь мне с ранами, но увидел, что я и так хорошо справляюсь. Он оглядел мой дом:

— У вас весьма скромное жилище! Неужели наемницы так мало зарабатывают?

— Немало, — ответила я. — Просто я никак не научусь обращаться с деньгами!

— О, теперь вам не нужно беспокоиться об этом, — подозрительно довольно улыбнулся он.

— Хотелось бы. Я, знаете ли, насмотрелась сегодня на рабов и совсем не хочу пополнить их ряды, — мрачно произнесла я, удивляясь, с чего такие выводы и почему мне не нужно будет беспокоиться?

— Надо купить лекарства и еды, у вас тут совсем нет продуктов? Даже кухни нет?

— Я питаюсь в трактире, — пояснила я. Не рассказывать же ему, что я иногда и без привычной еды могу обходиться. — Куплю еду, не волнуйтесь. А лекарства попрошу у хозяина дома.

— И еще одежду. Ладно. У вас хватит денег? — обеспокоенно спросил Феликс.

— Да, мне же не пришлось платить за него, — вздохнула я. О том, что невольники нуждаются в обычной еде, одежде и лекарствах я вообще не думала.

— Я могу еще остаться, но, думаю, вы и так знаете, что делать с мужчиной? — лукаво спросил он.

— Спасибо, что довезли и вообще, спасибо! — с чувством ответила я, и Феликс засобирался домой.

— Нужна будет помощь, найдите меня. Благодарен вам за Щербета! — он даже слегка поклонился и вышел.

М-да, теперь у меня есть живая собственность, подумала я. Как так вышло? Я тоже оглядела свое жилище и вновь посмотрела на лежащего мужчину. Надо обработать раны, да и поесть он, наверняка захочет, когда очнется. Я сбегала в трактир за сыром, лепешками и молоком. А потом пошла к хозяину моей наемной квартиры. Большой грузный мужчина открыл двери и удивился моему позднему визиту.

Я попросила бодрящую настойку, от которой раны меньше болели и нюхательную соль. А еще он дал мне мази от ушибов.

— Дея, ты ранена? — спросил мой арендодатель.

— О, нет, это не для меня. Я… познакомилась кое с кем, и он пока будет жить у меня, — сказала я, надеясь, что никто не узнает, что на самом деле мой сожитель раб. Мне хотелось, чтобы к нему отнеслись как к обычному человеку.

— Правда? — удивился он. — Это хорошо! Он тоже наемник? Вернулся с задания?

— Нет, он…счетовод! — вспомнила я и вот тут поняла, о чем говорил Феликс. Если Щербет умеет обращаться с деньгами, я возложу на него все обязанности по ведению моих расходов и доходов. Это же отлично!

— Да? Неожиданно, — вдруг смутился мой арендодатель, и у меня возникла мысль, что он меня в чем-то обманывает. — Но тебе давно нужен был нормальный мужчина!

Ну да, ну да, мужчина мне нужен, вот только я сама хочу решать когда, подумала я и вернулась к себе. Сначала обработала раны невольника мазью, потом поднесла нюхательную соль к его носу. Он зашевелился, поморщился, чихнул и привстал на кровати, непонимающе глядя на меня.

— Вы кто? Где я?

— Щербет, ты узнаешь меня? Это я, та самая госпожа с желтыми глазами. Ты назвал их золотыми монетами, помнишь?

Он смотрел и, наверняка, мысли кружили в его голове не задерживаясь.

— Ммм, как больно! — пожаловался он, потирая виски.

Я поднесла к его губам настойку.

— Выпей, должно стать легче. Обещаю, тут нет ничего опасного!

Он послушно выпил. Потом еще раз посмотрел на меня.

— Вы? Та самая госпожа?

— Я! Не узнаешь? — печально спросила я. — Или расстроен, что я вовсе не госпожа, а просто наемница?

Он улыбнулся, и его взгляд вновь стал прежним. Поднес ладонь к моему лицу, провел по щеке, осторожно погладил по волосам, как будто пытался запомнить. Затем придвинулся ближе и тихо сказал:

— Если мне это снится, то я не хочу просыпаться.

Я вздохнула этот аромат удовольствий и чистой искренней радости, накрыла его ладонь своей:

— Не сон. Ты свободен, хоть по документам пока принадлежишь мне. Но я обязательно придумаю, как вернуть твою память и вновь сделать свободным.

— Не нужно! — внезапно разозлился он, — Я лишь хочу быть рядом с вами, госпожа, можно?

Я промолчала. Говорить, что, возможно, он опять вернется на аукцион, не хотела. Может, позже скажу?

— Как ваше имя? — спросил он.

— Дэя! — ответила я, — Называй меня по имени, без «госпожи», хорошо? Просто Дэя!

— Ладно, Дэя! — легко согласился он.

— Кстати, Щербет, я знаю, что твое настоящее имя Гедеон и я…

— Нет! Я не хочу вспоминать свою жизнь, и это имя тоже не хочу слышать! — он замотал головой и вновь поморщился от боли. Я погладила его плечо, начала объяснять:

— Но Щербет — это прозвище для невольников, я бы не хотела, чтобы тебя им считали. Как же мне называть тебя?

— Придумайте имя, которое понравится вам самой! — разрешил он и перенес мою ладонь к своим губам. Осторожно начал целовать по очереди мои пальцы, и я забыла мысль, которую хотела озвучить. Этим мужчиной можно любоваться бесконечно! Закончив с пальцами, он спустился к запястью, стал разглядывать мои татуировки и попробовал своими губами повторить их узор дорожкой из поцелуев. Я зависла окончательно. В какой-то момент он отвлекся на меня:

— Дэя? — позвал он, — Вы придумали мне имя? — А, что? Да! — я наморщила лоб, — Если не хочешь, имя Гедеон можно сократить до Деон. Нравится?

— Деон? — он задумался. — Дэя и Деон, созвучно. Я согласен!

На том и решили. Наскоро поев, Деон улегся спать, а долгие разговоры мы отложили до завтра. Вопрос с выполнением задания от владельца «Золотой маски» тоже. А еще я вспомнила, что обещала прийти Лису, да и Принц там без присмотра. Ох, кажется, в моей жизни слишком много мужчин! И, кстати, если моя кровать занята, то где спать мне?

Глава 24

Дела домашние

В итоге постелила на полу свой плащ, а под голову положила свернутые штаны. Укрылась другой частью плаща, как бы завернувшись в него. На заданиях мне часто приходится спать где попало, и это не было проблемой. Хотела встать пораньше и, конечно, проспала. Когда я открыла глаза, на меня удивленно смотрел Щербет, вернее, теперь Деон. Он навис надо мной с