Кабаны города Каннута - Юрий Валин

– Плохо разве получилось?

– Я и говорю – хорошо, – заверила хозяйка. – Рассядешься здесь, и хоть сутки о жизни думай. Умеешь ты уют и чистоту навести. Что я без тебя делать буду?

– Выгнать меня собралась? – Даша прищурилась.

Эле молча погрозила кулаком.

Вот он удобный момент. Хозяйка в хорошем расположении духа, иначе к доходчивому жесту добавила бы и пару красноречивых слов.

– Эле, я тут кое-что узнала. Можешь меня послушать?

– Что еще? – хозяйка нахмурилась. – Ты замуж собралась?

– Вот еще. Тут в город один лекарь приехать должен. Специалист по рукам. Может быть…

– Не дави на больное. Нашла чего предлагать. Сейчас окуну, – Эле выразительно кивнула на «трон».

– Хороший лекарь, правда… – осторожно продолжила Даша.

– Замолкни и не доводи…

«Доводить» хозяйку девушка продолжила через день. Потом еще через два…

– Да что ты в этом понимаешь? – возмущалась Эле. – Я этих лекарей перевидала…. Душить их нужно, козлов жадных.

– Лекари тоже разные бывают.

– Что там разные?! Хотя, пусть и разные. Что они могут? У меня на руке, считай, второй локоть вырос. Что здесь поделаешь?

– Сломать нужно и срастить правильно.

– Сломать? – кажется, Эле всерьез испугалась. – Думаешь, это как ноготок обломить? Я и так выть по вечерам готова.

– Если кости правильно срастутся – рука будет как здоровая. В смысле – совсем здоровой будет. Рискнуть нужно…

– Да что ты в риске понимаешь, сопля курносая?! Иди, ты…

Сдалась Эле дней через двенадцать:

– Вот, аванк тебя сожри, прилипла насмерть. Схожу я, если этот твой колдун объявится. Только денег у твоего ворюги брать не буду, и не уговаривай.

– На консультации у нас самих хватит. Потом посмотрим.

– Ладно, посмотрим. И когда ты, Даша-Аша, такой надоедливой стать успела? От лохматого набралась? Он ведь тебя и врать выучит…

Глава 3

Зачем воевать? Глупости какие. Даша сердито рубила на доске зелень. Выдумали развлечение. Мука уже до полутора «корон» за мешок подскочила. За что здесь воевать? Земли сколько хочешь, о нефти никто и не слыхал. Защищать и насаждать идеалы демократии тоже никому в голову пока не приходит. Религия у каждого горожанина своя собственная – в кого хочешь, в того и верь, – богов здесь даже больше, чем верующих. Ну какие поводы для войны могут появиться?

Даша расчетливо полила салат маслом. Опять экономить изволь? Разве это жизнь? Даже для посмертного бытия обидно. Война им понадобилась. Сволочи…

Война двигалась вверх по реке. Произошла битва у какой-то Межевой башни. Кто победил, в Каннуте так и не поняли, но торговля на многоводной Оне практически замерла. От моря теперь рисковали подниматься редкие суда, с верховьев барки шли чаще, но почти все надолго застревали у городских причалов. Поговаривали, что до морского побережья раньше весны никак не проскочишь. В городе заметно прибавилось беженцев. В основном под защиту стен шли жители поселков, расположенных вниз по реке, но и окрестные хуторяне потихоньку перебирались в город. Вокруг Каннута безобразничали не только разбойничьи шайки, но и какие-то особенно жуткие дарки. Нет бы даркам и бандитам друг друга пожрать. Цены на рынке приводили Дашу в тихий ужас. Конечно, при таком-то количестве покупателей спекулировать каждый идиот начнет. А людей в городе все больше и больше. Понаехали тут. Скоро все с голоду помирать начнем.

Даше очень хотелось расспросить лохматого. Он всегда все знал. Но Костяк не появлялся уже вторую неделю. Считай, как начался в городе беспорядок, так и пропал жулик бессовестный. С ним всегда так – как нужен, так и нету. Даже Эле уже спрашивала – куда запропастился балбес? Хозяйка тоже не на шутку обеспокоена, – в банях посетителей полно, да почти все пришлые, порядков не знают. Драки каждый день, одежду воруют, а жалованье охране хозяин бань поднимать и не думает.

…Миску с салатом накрыть, кашу повесить над очагом разогреваться…. В соседних дворах один за другим начали голосить петухи. Утро уже залило мягким светом чистый дворик. Хорошее время – зима. Уютное. Еще бы все войны поотменяли.

Эле уже встала. Даша слила хозяйке над ведром. Умывалась Эле с удовольствием, фыркала, прижимая больную руку к животу. Потом принялась чистить зубы – привычка, перенятая у юной девушки. Даша одно время покупала специальную ароматную золу на рынке, потом научилась ее сама делать.

– Со фной фойдефь? – поинтересовалась Эле, пуская серые пузыри и энергично возя мягкой разлохмаченной палочкой по деснам и крепким ровным зубам.

– Нет, попозже приду, – сказала Даша. – С утра все равно заказов не будет.

Бани теперь открывались с самого утра, но услуги писаря особым спросом не пользовались. Пришлым писать было некуда, а горожанки слегка поумерили свой любовный пыл. Трудные времена.

Даша помогла стянуть темные волосы хозяйки в тугой хвост. Густые пряди у Эле, тяжелые, красивые. Позавидуешь, с Дашиными лохмами не сравнить. Ну, кому – волосы, кому – две руки. Равновесие мироздания.

Быстренько позавтракали, и Эле ушла гонять любителей чужой одежды. Даша прибрала, перевесила под крышей сарая связки вялящейся рыбы – удалось прикупить у мальчишек по дешевке два ведра мелкой черноперки. Вас-Вас дремал у себя в хлеву. Чтобы не скучал, девушка подложила ему кукурузных кочанов. Пора и собираться. Даша переоделась. Дома щеголяла топлес, в одной повязке вокруг бедер. Южный город Каннут, и порядки здесь простые, без церемоний. Но на работу, так, понятно, не пойдешь. Даша натянула платье из некрашеного холста, – по фигуре сама чуть-чуть подогнала. Красоваться и попкой вертеть не перед кем, – вон, и отставной друг-жених куда-то запропастился. Платье бедное, зато чистенькое. Сколько Эле не говорила, что пора что-то понаряднее сшить, – упрямая служанка предпочла два полотняных наряда заиметь. Хоть одно платье всегда чистое остается.

Торбочку с доской, запасом бумаги, перьями и чернильницей повесить на плечо, – все, писарша готова к трудовым подвигам. Даша тщательно заперла калитку, – Вас-Васа боязно оставлять. По нынешним временам такая куча мяса немалое богатство. Правда, кабан не кошелек – утащить трудно, за пазуху не спрячешь.

Народу на улицах нынче было полно. И каждый второй – нищий. Выпрашивают со слезами, красноречиво врут о полчищах дарков, что дома пожгли и честных селян нажитого непосильным трудом лишили. Вдоль Земляного канала навесы из тряпок растянуты, дети копошатся, – в проходе в два шага шириной целый табор беженцев расположился. Сколько с ними городская стража не бьется, – никак с несчастными не справится, за стену не выселит. Загадили всё.