Полдень, XXI век (июнь 2011) - Коллектив авторов

– Вселенная – компьютер?

– Совсем не то, что ты помнишь о компьютерах.

– Что же?

– Вселенная – квантовая система, и законы ее развития – квантовые законы. В квантовой системе, если она изолирована от внешних влияний, состояния всех частиц со временем перепутываются. Состояние любой частицы зависит от состояния любой другой, где бы она ни находилась. От темного вещества и темной энергии зависит эволюция Вселенной. Квантовая Вселенная – почти бесконечно сложный квантовый компьютер с программой, которая меняется в зависимости от состояния мироздания. Квантовый компьютер не производит расчетов. Он производит миры. Он может дать ответ на еще не заданный вопрос. Если бы Вселенная подчинялась исключительно классическим физическим законам, Точка Омега не возникла бы. Если бы законы развития Вселенной были исключительно квантовыми, Точка Омега возникла бы почти сразу после Большого взрыва, как только темная энергия начала порождать темное вещество.

И тогда в той Точке Омега… вернее сказать, Точке Альфа… возникло бы почти бесконечное число эмуляций мироздания, в которых не было бы никакой жизни. Почти бесконечное число вселенных, состоящих из энергии во всех возможных вариантах.

Только наблюдать такие вселенные, такие эмуляции было бы некому.

– Вспомнила, – неожиданно сказала Ира, приподнявшись на локте. – Я читала о квантовых компьютерах.

– Да? – удивился я. – Когда?

– Помнишь, в газете у тебя была рубрика «Наука сегодня»?

Как не помнить.

– Верно, – сказал я.

– Знаешь, почему я запомнила? – Ира смотрела на меня странным взглядом – будто уличила в грехе, о котором я не подозревал, но должен был знать.

– Апрель две тысячи седьмого, – грустно произнесла Ира. – Это тебе ни о чем не говорит?

Апрель…

– Я запомнила тот номер, потому что читала газету в коридоре «Адасы». Мы с тобой ожидали, пока нас пустят к Женечке.

Как я мог забыть! Наш внучок Арик. Ариэль, дух воздуха. У Женечки были трудные роды, она долго отходила от действия эпидураля, Костя был с ней в палате, а нам велели ждать в коридоре.

– Арик… – сказал я.

– Вспомнил, – кивнула Ира. – Там было написано, что Вселенная может быть колоссальным квантовым компьютером, и потому… а что «потому», я не помню. Костя позвал нас в палату – доктор разрешила, – и я оставила газету на кресле.

– Потому существует не один вариант вселенной, а почти бесчисленное множество: квантовые системы при взаимодействиях создают новые миры, как ветви на дереве. Только поэтому квантовые компьютеры и могут работать – и даже решать еще не поставленные задачи.

– Да-да. Ты мне потом рассказывал: так, мол, возникают озарения, неожиданные прозрения и даже ясновидение. Квантовый компьютер Вселенной – а мозг, ты говорил, тоже работает по принципам квантового компьютера – время от времени сообщает решения задач, которые еще даже не поставлены.

– Что до нас Вселенной? – Я хотел покачать головой, но лежа не получилось, я только зарылся носом в подушку.

– А что до нас Точке Омега? – спросила Ира.

– Это, – сказал я, – самый главный вопрос. Для чего-то именно мы с тобой сохранили память о первой жизни. И для чего-то переходили из одной эмуляции в другую, пока не…

Я запнулся, но Ира продолжила мою мысль:

– Пока не оказались там, где ты потерял память.

– Только одну.

– Только ты.

– Я знаю ответ, – сказал я и сел на кровати. Ира смотрела на меня снизу вверх, и я подумал, что она тоже знает ответ, только не может его сформулировать.

Я говорил сейчас не с Ирой и даже не с самим собой. Как мне казалось, я произносил слова, чтобы они стали материальным движением воздуха, точкой невозврата. Слово не воробей. Сказанное не вернуть.

– Эмуляции Точки Омега – последняя стадия эволюции квантового мира перед почти мгновенным сжатием в точку, в сингулярность[2]. Масса темного вещества максимальна. Максимальна накопленная за десятки миллиардов лет информация о классических мирах. В каждой эмуляции всего одна-две – максимум несколько – частиц темного вещества.

Одна-две частицы, связывающие эмуляции в единое квантовое целое, поскольку все частицы темного вещества находятся в перепутанном состоянии. И соответственно, по числу частиц темного вещества, один-два – максимум несколько – разумных существ, способных переходить из одной эмуляции в другую.

– Почему? – Ира лежала, закрыв глаза, так она лучше воспринимала мои слова или, наоборот, отгородилась от того, что я говорил.

– Потому что темное вещество объединяет все эмуляции.

Почти бесконечное число. И только те разумные, которые…

Я замялся. Я знал, но не находил слов. Правильных слов еще не существовало.

Ира поняла.

– Мы с тобой.

– Да.

– Квантовый компьютер решил задачу?

– Да. Эмуляции могут существовать вечно. Это ведь конечные автоматы, которые, исчерпав запас вариантов, повторяют их снова и снова, пока не будут остановлены.

– В этом мире мы будем жить снова и снова, повторяя одно и то же…

– В этом или любом другом.

Ира поднялась и отошла к окну, повернулась ко мне спиной, я видел, как она напряжена, я знал, о чем она сейчас думала, и не мог ничем помочь, потому что решение было только одно. Она это знала, но принять не могла.

– Я не хочу здесь жить, – сказала Ира, не оборачиваясь. – Твой вселенский компьютер знал, что делает. Он специально переместил нас в такой мир, где мне плохо… нам… чтобы мы… ты… что-то сделал, да? Если ты все знаешь об эмуляциях, то, наверно, и сделать можешь что-то?

Сделать я не мог ничего. Что может сделать с огромным материальным миром маленький человек?

– Ты слышал, что я сказала?

– Слышал, – отозвался я.

– Ты должен что-то сделать.

Ира никогда не говорила со мной таким тоном.

«Новый закон природы мы сначала просто угадываем».

– В пятницу вечером, – сказал я, – мы были у Лёвы. Почему мы пошли к нему?

Почему этот вопрос показался мне важным?

Ира пожала плечами:

– Первый раз? Правда, обычно вы встречаетесь без меня.

Есть о чем поговорить, чтобы я не слышала?

Почему в ее голосе звучала не только ирония, но и плохо скрытое раздражение?

– Но в тот вечер – почему? Ты помнишь, а я – нет.

Ира, наконец, повернулась и посмотрела на меня с удивлением.

Она говорила о важных для нее вещах, почему я перевел разговор?

– Ну… – протянула она. – Я смотрела телевизор, фильм Шукшина «А поутру они проснулись». Кстати, хорошее кино, такого Шукшин не снимал там, где…

Она всхлипнула, вспомнив фильм Шукшина, который мы с ней видели вместе – «Калину красную».

– Когда кино закончилось, я выключила телевизор, хотела поделиться с тобой впечатлениями, зря ты не смотрел, но ты сказал: «Давай поедем к Лёве, хочу кое-что обсудить». – «Поздно уже, одиннадцатый час», – говорю я. А ты: «Неважно».