Внучка императора (СИ) - Колч Агаша

— Инк, включи ментал, — хихикнула я.

— Зачем? — недовольно проворчал мой друг, но послушался и замер с открытым ртом. — Силён, старик!

— Сам ты старик! — рявкнули с крыши. — Лучше помогите выпутаться, иначе я не смогу обратиться.

— Деда! — я бросилась к двери.

— Стой, дура! Ты уверена, что там Тес'шас? Выйдешь сейчас, а там тебя вампиры ждут.

— Страж, ты совсем помешался на шпионаже? Тебе везде враги мерещатся, — рыкнул дед с крыши. — Будете выходить — нож возьмите.

— Никуда мы не пойдём, — упёрся Инк.

— Всё! Слушайте оба, — вспылила я. — Я сейчас задам вопрос, на который знает ответ только вар Фламери-старший. О чём ты меня спросил, когда мы с Рактием уходили из моей комнаты в день знакомства с котом?

— Кто такие мамонты. Кстати, ты так и не ответила.

— Дед!!!

На крыше топтался дракон, лапы которого были запутаны в рыбацкой сети. Лететь он с ней мог, а ходить и обращаться нет. В четыре руки, одним ножом и маленькими файерболами мы распутывали, разрезали и пережигали сеть.

— Как ты умудрился её зацепить?

— Когда шквал налетел и этот подозрительный заорал, я сразу же обернулся, но взлетать вслед за вами пришлось с воды, а там рыбаки сети расставили — и вот… В портал влететь успел, но выбросило меня чуть ли не в горах. Магия здесь плотная и неудобоваримая. Пока сориентировался на метку твою, пока долетел, цепляясь за кусты сетью, вы тут уже оборону организовали. От кого обороняться будем?

— Высший вампир во время панихиды на Агапи метку собственности поставил.

— Убью гада!

Мы с Инком прыснули.

— Что?

— Деда, гады — это ближе к драконам, а вампиры другая живность, — ответила, разгибаясь. — Всё, мой хороший, обращайся и пойдемте вниз — я замёрзла.

Страж запасливо потащил сеть с собой. Бледный, с тенями, залёгшими под глазами, он ни разу не застонал и не пожаловался на головокружение или боль. И отказывался уходить, когда я гнала его отлежаться. Впряглись и мы с дедом, чтобы помочь болящему, хоть и не понимали, зачем нам нужны эти верёвки. Свалив сеть в углу, отправив дракона умываться, я вновь взялась за оздоровление архимага. Отвар, вливание силы, укрепляющий наговор, снятие боли — и вот уже Инк посапывает, укрытый теплым пледом. Дед сдвинул стулья, мы уселись рядом, он обнял меня за плечи, я положила ему голову на плечо.

— Спасибо тебе, девочка, — целуя меня в макушку, сказал дед.

— За что?

— За то, что ты появилась в моей жизни. У Рактия и Ол'лии будет ребёнок, и он по рождению будет моим внуком. Полюбит ли он меня или нет — не знаю. Ты, уже взрослая, приняла меня. Я сразу почувствовал твою заботу и нежность, а чуть позже и любовь. Было очень трогательно, когда ты защищала меня перед Старшими, хотя и не следовало этого делать. Они очень не любят, когда им противоречат, считая, что если они нас создали, то вправе контролировать и давать указания.

— Родительский синдром.

— Да, наверное. Родители Лир'рии поэтому и передали власть мне, чтобы избавиться от опеки. Я же поначалу был юн, и мне руководство только помогало, потом они исчезли и появились только там, в пещере. Впервые за много лет. Но я рад этому. Теперь я свободен и тоже могу путешествовать, удить рыбу или охотиться на зодов в горах.

И он мне продемонстрировал картинку охоты на горного барана. Я слушала деда, а в душе звонил колокольчик тревоги. Сначала тихо, но чем дальше, тем сильнее и громче.

— Дед, скажи, от вампиров защита есть?

— Есть, должно быть, но я предпочитаю честный и открытый бой.

Понятно — рыцарь без страха и упрёка. Вот только в благородство вампирье я не верю. Вон как хитро умудрился мне знак собственности прицепить, зараза клыкастая. Позвала ведьму: помогай. И та взяла дело в свои руки. Руки, конечно же, были наши общие, но управляла сейчас ими она. Выгребла из печурки в стене, которую я даже не заметила, горсть золы и, шепча заговор от нежити, стала просыпать его тонкой струйкой по периметру нашего убежища. Не поленилась зайти в туалет и залезть под стол. Замкнув охранку, она не успокоилась, порылась в столе и нашла несколько свечей. Сплела их жгутом, зажгла щелчком пальцев и пошла вдоль полоски золы, но уже в противоположную сторону, закапывая воском пол и непрерывно шепча слова, отвращающие нежить. Замкнув второй контур, порылась на полке, в столе и нашла глубокую чашу. Набрала в неё воду, оторвала с камзола деда серебряную пуговицу, бросила в воду и, помешивая рукою, приказала мне читать свою молитву. Я прочитала «Отче наш»… Еще раз! Прочитала. Еще!!! Прочитала. Расплёскивая из посуды капельки на золу и воск, шептала уже что-то свое, скрепляя предыдущие заговоры и мою молитву. Остатками воды окропила входную дверь и окно. Враг не пройдёт? Поживем — увидим.

Глава 22

Пока я возилась с охранным контуром, дед задремал, подложив под голову согнутую руку. Я очень пожалела, что у нас только одна лежанка и та уже занята. Осторожно, чтобы не тревожить спящих, подошла к полке и стала разглядывать корешки книг.

Мои родители не имели даже среднего образования, но читать любили страстно. Вечерами, после тяжёлого трудового дня, предпочтение отдавалось чтению, а не телевидению. Любимой маминой книгой было «Лезвие бритвы» Ефремова. Она много раз пересказывала мне содержание, восхищаясь отношением автора к жизни, к женщине, к связи прошлого, настоящего и будущего. Я так много раз слышала сюжет, что читать самой мне стало неинтересно. Но однажды, будучи уже вполне зрелой, увидела эту книгу у друзей и попросила на время. Почитать в память о маме. И удивилась тому, как смогла понять глубину ефремовской философии малообразованная женщина — моя мама. Наверное, я плохо знала её, если делала такие открытия спустя много лет после смерти.

Дети повторяют действия своей семьи. Уже в шесть лет я самостоятельно прочитала «Волшебника Изумрудного города», и понеслось, поехало. Читала запоем, порой во вред учёбе и каким-то делам. А мимо книжных полок никогда не могла проходить спокойно. Вот и сейчас потрёпанные переплёты манили тайной неведомой мне информации. Аккуратно потянула приглянувшийся фолиант. Присела в углу, на брошенную кучей сеть и открыла обложку. И разочарованно вздохнула — письменность оказалась непонятна. Основой написания был круг. Разнообразие букв узнавалось по разрыву в окружности. Вверху или внизу, справа или слева, сдвоенные или строенные, выстроенные в ряд, они дразнили меня своей загадкой. Как просто было с языком: надела серьги — и я понимаю окружающих. Почему так нельзя научиться грамоте? На всякий случай достала из бархатного кисета украшения и закрепила на ушах. Посмотрела на страницу и почувствовала легкое головокружение, которое быстро прошло, и чудесным образом начала понимать написанное. Ура магии! Книга называлась «Клятвоведение». Оглавление обещало рассказать, «Как сформулировать нерушимую клятву», «Как обойти данное обещание», «Как заключать кровавые клятвы» и много другого о даче и принятии зароков у вампиров. Открыла страницу с нерушимым обетом. И углубилась в изучение. Но долго почитать не дали. В дверь грубо забарабанили:

— Именем правителя откройте!

Я мышкой шмыгнула поближе к деду, который проснулся и гневно пускал из ноздрей дым. Архимаг тоже сел на лежанке, но больше прислушивался к себе, чем к крикам за дверью.

— Ты как? — спросила его.

— Терпимо. Спасибо, что подлечила.

— Обращайся.

В дверь опять грохнули чем-то тяжёлым.

— Вы что там, оглохли?! Немедленно откройте!

— Никого нет дома! — почему-то пискнула я, но, вспомнив, что Кролику при нашествии прожорливого медвежонка это не помогло, добавила: — Мёда у нас нет!

Дед с Инком посмотрели на меня с сочувствием. Наверное, подумали, что я от страха умом тронулась. Но за дверью притихли и зашептались.

В это время кто-то постучал в окно. Обернувшись, мы увидели довольную физиономию вампира. Того, что своевольно поцеловал мне руку. Он улыбнулся нам, демонстрируя клыки, и с зубодробительным звуком ногтем очертил на стекле большой круг. Прозрачная преграда с легким звоном вывалилась на стол.