Пасынки Гильдии - Ольга Голотвина

Обреченные корабли…

Сколько раз приходилось видеть капитану Хастану, как уходит под воду вражеский корабль! Зрелище это не доставляло ему удовольствия, хоть он и был победителем.

Дело было не в моряках, что цеплялись за обломки и вопили, видя острые плавники, кругами ходящие по волнам вокруг места крушения. Это вздор. Людишек на свете и без того развелось предостаточно. Эти потонут – бабы других нарожают, дело нехитрое.

А вот корабль – каждый! – это неповторимое чудо. Его гибель – трагедия.

Уничтожить судно, которое еще не знало ветра в парусах, это хуже, чем убить дитя в утробе матери, с внезапной горечью подумал Хастан. Гораздо хуже…

Разумеется, эти сантименты не имели никакого значения. Если бы понадобилось, посланник своими руками забросил бы факел на борт, еще пахнущий свежей стружкой.

Шенги услышал сверху голос ученика – и тихо выругался. Что он выдумал, этот молокосос? Какую еще «другую дорогу»?

Конечно, учитель волновался бы куда больше, если бы на месте Дайру был Нургидан. Потому что дорогу Нургидана легко угадать: напролом и насквозь! А Дайру – тот может выдумать, еще как может! И все равно, как оставить мальчишку, не проверить, выкрутился тот из передряги или нет?..

Настороженно, словно волк на деревенской околице, Шенги добрался вдоль стены до двери черного хода. Она была заперта, но чего стоит хлипкий замочек против пяти длинных прочных когтей?

Шенги не лгал лысому грабителю. У него действительно был при себе ключ, причем подходил он не только к этой жалкой дверце!..

Охотнику не понадобилось даже входить в кухню. Еще возле чулана он услышал издали пронзительные вопли. С таким голосом Дайру мог бы стать уличным торговцем!

– Ой, господа!.. Грабят нас!.. Ой, помогите!..

В мгновение ока Охотник уразумел две вещи. Во-первых, его умный ученик наверняка выкрутится из беды. Во-вторых, он, Шенги, – просто дурень. Сам же учил ребят: доверяй напарнику! Раз он кричит: «Беги!» – значит, надо бежать. А теперь время упущено…

Шенги вылетел за дверь. Ему не надо было прикидывать расстояние через двор до калитки (замок которой еще надо взломать) или до конюшни (которую наверняка обыщут). Он просто отбросил оба эти варианта.

К счастью, стражники задержались на кухне: с грохотом передвигали мучной ларь, заглядывали в холодный очаг: не спрятался ли там хитрый преступник?

Шенги истратил короткое время, подаренное ему противником, на то, чтобы обернуться к каменному желобу-водостоку, ползущему от крыши до канавки, прорытой по краю двора, и начать карабкаться по нему вверх, как по стволу дерева.

Он не надеялся спрятаться от стражников на крыше. Разумеется, крышу тоже захотят обыскать. Но у него будет хотя бы возможность вести переговоры через запертый люк – и никакой ретивый балбес его не пристрелит.

Охотник взбирался вверх быстро и ловко, хотя подъем был не из легких. Доведись ему лезть на настоящее дерево, острые когти были бы великолепным подспорьем, но по камню они скребли, не сразу находя удобные выбоинки.

Если бы за приключениями Охотника наблюдал праздный зевака, он, пожалуй, удивился бы: почему беглец до сих пор не скинул плащ? Тяжелая суконная вещь должна бы сковывать движения, а своя шкура куда дороже самого недешевого плаща!

Тем не менее плащ не был помехой ни во время драки, ни при прыжке из окна, ни сейчас. Коричневое сукно с меховой оторочкой как-то очень ловко текло по стене, словно плащ поднимался сам, без помощи хозяина. Зеленая заплатка сверкала с темного капюшона, словно горящий азартом глаз.

Охотник уже добрался до второго этажа, когда из двери черного хода во двор выбежали четверо «крысоловов».

Двое тут же направились к конюшне, один заглянул за поленницу, а четвертый, с арбалетом, остался внизу, держа на прицеле двор: мало ли откуда вылезет грабитель?

Шенги замер. Трудно было удерживаться на замшелом скользком желобе.

Арбалетчик тупо торчал у распахнутой двери, не слыша врага над головой. Шенги порадовался за «крысолова»: его счастье, что не подался в Подгорные Охотники, а то пошел бы тварям на корм, орясина тупая.

Будь во дворе не стражники, а враги вроде разбойников, Шенги спрыгнул бы во двор и ушел, оставив за спиной четыре трупа. Но эти парни служили королю и закону, а с королем и законом охотник ссориться не хотел. Да и всегда лучше обойтись без убийств.

Двое стражников у дверей конюшни спорили: кому лезть на сеновал? Арбалетчик заинтересовался, сделал несколько шагов в их сторону, чтобы лучше слышать перебранку. Шенги решился: отчаянным рывком достиг карниза. Крысоловы, увлеченные ссорой, ничего не заметили.

Крыша, на грайанский лад плоская, была аккуратно выметена и уставлена ящиками, в которых росла какая-то зелень и неяркие осенние цветы. Но Шенги интересовали не эти свидетельства домовитости здешней хозяйки, а две очень неприятные вещи. Во-первых, люк, ведущий на чердачную лестницу, был распахнут. Во-вторых, возле этого люка топтался некий тип потрепанно-бродяжьего вида, наружности весьма примечательной: с плоским теменем и почти без шеи, словно его сверху крепко приплюснули кузнечным молотом.

Грабитель при виде Шенги едва не спрыгнул обратно на чердак, но снизу уже доносились голоса погони.

Охотник поспешил принять командование на себя.

– А ну, люк закрыл, живо! – приказал он вполголоса. – Наставим сверху ящиков, чтоб не выломать было…

Сказано это было негромко, но выразительно. «Приплюснутый» испуганно дернулся, грохнул тяжелой крышкой и вцепился в ближайший ящик. Шенги поспешил ему помочь. В четыре руки они забаррикадировали люк – и вовремя: снизу в него крепко ударили.

– Дальше куда? – тихо спросил «приплюснутый».

Шенги подумал, что союзник, хоть и временный, заслужил шанс на спасение.

– Я поведу переговоры. Попробую объяснить этому дуралею, что я тут ни при чем. А ты ползи вон туда. – Шенги кивнул в сторону края крыши. – В рост не вставай, со двора заметят. Вдоль крыши – карниз, широкий такой. Растянись там и лежи тихо, как дохлый голубь. Я тебя не выдам.

– Ага…

Тут Охотник вспомнил мертвую служанку и темный след через всю кухню, от двери до окна. Не убийцу ли он одарил поспешным милосердием?.. Но что сказано, то сказано.

Шенги повернулся к люку, который вздрагивал в такт ударам, и возвысил голос:

– Эй, «крысоловы»! Я хочу говорить с… – Охотник не сразу припомнил имя своего вчерашнего неприятеля. – С десятником Мрабишем. Я…

Что – «я», Шенги не успел объяснить, ибо краем глаза увидел, как тень, комочком сжавшаяся на темной крыше, вдруг распрямилась, приняла очертания человеческой фигуры, резко взмахнула рукой…