Окно в природу-2004 - Василий Песков

В дикой природе такое происходит нередко, но мы не часто редко видим подобные сцены. Тут же счастливый случай: фотограф оказался в нужном месте и в нужное время. Такие снимки открывают нам тайную жизнь природы.

20.05.2004 - Пристань в лесах

Они очень похожи на домашних гусей

Если ехать из Москвы в Кострому и дальше на северо-восток, то дорога иссякнет в лесном городке Кологриве. Далее пути нет. Известно ли кому-нибудь селеньице, стоящее на земле уже более 225 лет? Не многим. Тих и скромен этот милый провинциальный, живущий ныне, как все подобные городки, бедно, скудно, но не утративший человеческой доброты, приветливости и несуетности Кологрив.

Название толкуется так: «создан около грив», то есть в местах, не затопляемых половодьями здешней лесной реки Унжи. Основой города была деревянная крепость с земляным валом, построенная по приказу московского князя Василия III для бережения здешнего края от набегов с Волги казанцев. Жило в крепости менее двух десятков людей: «воевода, дьяк, пушкари, посыльный». Казанцы ни разу не набежали в эти леса, а когда царь Иван Грозный «повоевал Казань», надобность в крепости миновала, и зарасти бы этому месту лесом, однако поселение сохранилось, и стал городок, как пишут местные краеведы, «медленно, словно бы нехотя, развиваться». Причиной этому была глушь - удаленность городка от дорог и промышленных мест.

Кормильцем Кологрива всегда был лес, а дорогой - река, текущая в Волгу. Древесину сплавляли на ярмарку и прямо на воде продавали. Позже стали строить приземистые суда «гусяны». Груженные лесом, они доплывали до Астрахани, там разгружались и сами разбирались на бревна для разных построек в безлесном крае. Лесопромышленники Кологрива становились состоятельными людьми, строили в городке кирпичные двухэтажные дома, пережившие своих хозяев и способные постоять еще сотню-другую лет.

В самой примечательной кирпичной постройке поместился музей, неожиданно богатый для городка. Лесная жизнь представлена тут выразительно берестяной посудой, плетеными из бересты пестерями для сбора грибов и ягод, спилами сосен невиданной толщины, лаптями, рогатинами, с коими ходили тут на медведя, ступами и пастушьими берестяными рожками. А рядом с лесной экспозицией вдруг видишь оружие из южных стран, африканские щиты из кожи бегемотов, дорогую посуду. Значит, жители городка были людьми «хожалыми» и привозили в свой Кологрив диковинки разных краев.

Само здание музея породило легенду, что есть на Руси город с железнодорожным вокзалом, но без железной дороги. Правда в этой байке состоит в том, что часть кологривцев очень хотела, чтобы дорога прошла через город, и один из богатых людей заявил, что подарит дороге свой самый лучший в городе дом. Но победила другая партия горожан, сплавлявшая лес по реке. Не без участия денег дорогу провели южнее. Дарить дом под вокзал не пришлось - Кологрив остался в лесном тупике.

Проходя по музею, я в который раз убедился: у каждого городка, сельца, деревни обязательно есть знаменитые люди, оставившие свой след на Земле и известные дальше своих «кологривов». Тут тоже люди такие жили. Город помнит шестерых Героев Советского Союза. Тут жил и работал художник с академическим званием - «король акварели» Геннадий Александрович Ладыженский, и отсюда же родом родственница его Ольга Александровна Ладыженская, известный всему миру математик, академик России и член академий Германии, Италии, США. Жил тут и свой «Пиросмани» - самобытный живописец и фольклорист Ефим Васильевич Честняков, оцененный, как нередко бывает, с большим опозданьем - уже после смерти художника выставка самобытных его картин отправилась путешествовать по миру и осела потом в кологривском «вокзал»-музее.

ЧЕМ ЖИВ городок в наше нелегкое время? Огородами, лесом и отчасти рекою. Если раки и рыба из чистой Унжи - плод развлечений, то лес, огороды и живность на городских дворах - основа нынешней жизни. Лес какой-то части кологривчан дает работу - тут действует несколько лесопилок, а всем остальным лес дарит сено, грибы и ягоды. Здешний пахнущий смолою воздух не заражен никакими отбросами промышленных зон, грибы в нем растут, как росли и сто, и тысячу лет назад, - обилие рыжиков, груздей, белых (другие в здешних местах не всегда и возьмут). То же самое - ягоды. Малину, чернику, голубику, бруснику собирают в плетенные из бересты пестери. Все солится, маринуется, варится, сушится - для себя и кое-что на продажу. («Грибная бабушкина глушь, - сказал один коренной горожанин. - Природа для нас - не только тишина леса, вода и воздух, природа - кормилица. Без леса как бы мы выжили?»)

Примерно то же самое сказал глава кологривской администрации Игорь Тарасович Шевченко: «Я, как и все, в свободное время - пестерь за плечи и - в лес. Грибы у нас не считают поштучно, считают на килограммы. Я в прошлом году в полдня набирал двадцать пять килограммов белых...»

Не для музеев, как в иных местах, а для житейского пользованья плетут в Кологриве корзины из лозняка, из бересты делают туеса и плетут пестери (похожие на чемоданы заплечные мешки). Известны в городе мастера этого дела. Одного, самого знаменитого, захотелось мне повидать. Но мастер известен еще и как очень умелый плотник, не застал его в доме - приглашен ставить еловый терем какому-то богачу в московском Кунцеве.

И ЕСТЬ в Кологриве ценность особенная. На стол людям от неё ничто не идет. Она относится к радостям жизни.

Весной с зимовок в Голландии на гнездование в нашу тундру летят тысячи гусей. Дорог у них несколько, и не все пока что прослежены. Одни стаи летят через Карелию, делая остановки на отдых вблизи городка Олонца, другие - через разливы Оки на Мещере, и тут отдыхают, ждут, когда тундра освободится от снега. Еще один путь пролегает над костромскою низиной, и тут остановку для отдыха делают почему-то прямо у Кологрива. Сегодня журавлей и гусей увидеть даже летящими - большая удача. Тут же они сидят на виду городка. Их стаи хорошо видно, а если глянуть в бинокль, то можно полюбоваться, как гуси ищут что-то в мелкой воде разлива, как гуськом плавают, иногда шумно выясняют свои гусиные отношения или, став похожими на луговые кочки, спят.

Особенно хорошо гусей видно с моста через Унжу. Идущие непременно тут остановятся поглядеть на гусей иногда с расстояния в десять - пятнадцать метров. Сюда из Москвы приезжают орнитологи и рассматривают гусей поголовно в длинные трубы, позволяющие прочесть у некоторых птиц номера колец, надетых на шею.

Я несколько раз по часу стоял на мосту, наблюдая гусей, которые ни в каком другом месте человека к себе не подпустят. Учителя единственной в городе школы (было их три) приводят к мосту ребятишек и тут проводят уроки природоведенья, объясняя, куда и откуда гуси летят, сколько в день они пролетают, как живут в тундре, и непременно добавят, что гуси почему-то любят отдыхать в Кологриве.

Почему? Вопрос интересен и для взрослого человека. Можно принять в расчет луговую просторную пойму около Унжи, возможность кормиться на ближних полях, и, наверное, гуси усвоили: тут «на ладони» у Кологрива никто их не тронет, и не позволят кологривцы тронуть и кому-то еще их гусей. Надежную эту пристань в лесах безошибочно гуси находят. На память о своем пребывании они оставляют на траве в пойме перья, потерянные в стычках драчливыми гусаками. Найти такое перо после отлета гусей считается у мальчишек удачей. Один очкарик из 2-го «А» класса показал мне находку прошлого года. «Папаня велел беречь. Говорит, что это принесет счастье, что я тоже, когда вырасту, буду путешествовать», - и бережно положил упругое маховое перо матёрого гуся между страниц учебника арифметики. Пожелав будущему путешественнику исполнения всех желаний, я подумал: будут у него путешествия или не будут, но детство, проведенное в Кологриве, и этих гусей у реки он будет помнить всю жизнь.

27.05.2004 - Кологривский лес

Этим елям под двести лет

Лесов на Земле с каждым годом становится меньше. Когда-то лесами была покрыта горная часть Греции. Сейчас, проплывая по Средиземному морю, видишь голые, скучные острова, покрытые лишь бородавками кустарника. Ливан тоже был местом лесным. Память о тех временах хранят почти что поштучно сосчитанные ливанские кедры, живущие, возможно, дольше, чем американские секвойи, тоже нещадно порубленные. Франция свои северные дубравы свела на строительство кораблей. (Теперь скрупулезно, гектар за гектаром, страна наращивает лесные территории.) Лесная Россия тоже имеет много потерь: в петровские времена - строительство кораблей, становление первых промышленных предприятий, сведенье лесов под поля и деревни, рубки начала капитализация России, революция, война, перестройка, или как теперь ее называть?.. Мы все еще остаемся великой лесной державой, но нынешний подход к пользованию лесами внушает даже за нашими рубежами тревогу не меньшую, чем сведенье лесов в Южной Америке.