Завтра выпадет снег (СИ) - Сумцова Марина

– Да, влияет! – крикнула я и сразу же удостоилась очередного предупреждения от соседки. – Очень сильно влияет! Может, я бы не стала к тебе привязываться, может, тогда бы я не влюбилась в тебя, как школьница, и ты бы не разбил мне сердце!

Я тяжело задышала и резко отвернулась к окну. Было плевать на людей, что могли услышать ссору, на то, как я выглядела в глазах опытного и взрослого Женьки.

«Как маленькая дурочка!» – ответила на свой же мысленный вопрос и прикрыла ладонями лицо.

Впервые за долгое время просторная двушка давила, заставляла мою душу метаться в нерешительности, а я сама хотела оказаться в деревне: уткнуться носом в плечо отца и разрыдаться. Он бы гладил меня по волосам и отпаивал горячим чаем с баранками. Мама бы по своему обыкновению ворчала, пекла пирожки с капустой и вздыхала от переживаний. Я вновь мечтала вернуться в детство.

Ласковое прикосновение холодных пальцев к щеке сработало, как ушат воды на голову, как отрезвляющий душ после недельной пьянки.

– Девчушечка, – мягко обратился Женя, – я бы забрал тебя с собой. Не оставил бы тут ни за что на свете.

– А моё мнение ты спросил? Спросил ли ты хоть раз у меня, хочу ли я ехать с тобой? Поинтересовался, о чём мечтает твоя девушка? Или ты так и планировал – поматросить и укатить в Москву?

Из горла вырвался хрип, больше похожий на стон отчаяния. Пальцы Жени, которые до этого поглаживали меня нежно по коже, застыли и внезапно пропали. Я резко открыла глаза, обернулась и посмотрела на отступившего Морозова. Он не двигался, лишь пялился куда-то в тёмное окно и сжимал с силой челюсти, отчего желваки «ходили».

– Значит, ты всё решила? – сухо и отстранённо проговорил он, сложил руки на груди и сделал ещё один маленький шаг назад. – Значит, моё мнение не учитывается? Ещё нужно определить, кто кем пользовался и кто кого бросает.

Он весь сквозил обидой и болью. Закрытая поза, отрешённый взгляд, отсутствие какого-либо интереса ко всему происходящему. Женя коротко глянул на настенные часы и вышел из кухни почти неслышно, унося за собой частичку меня.

В голове всё перемешалось, превратилось в самую настоящую кашу. И я никак не могла сделать следующий шаг, на который настроилась ещё в кабинете директора.

Всё должно было пройти безболезненно и тихо, а получилось… как получилось. Даже расставание со Стасом далось мне намного легче. И всё же сердце предательски сжималось, когда я бродила по спальне и спешно собирала вещи.

С каждым движением голова кружилась сильнее, в висках стучало интенсивнее, а в ушах шумело всё громче, пока я вся не превратилась в огромных ходячий жужжащий улей. Когда проходила мимо входа в гостиную, заметила, что Морозов стоит на балконе и курит. Одну за одной.

– Ты куда на ночь глядя? – хмуро уточнил парень, как только зашёл в комнату и застал меня за вытаскиванием зимней куртки из дивана, и, чуть подумав, уточнил: – Я здесь лягу, ты можешь спокойно спать на кровати.

– Я, пожалуй, поеду, – пожала плечами, с грохотом закрыла ящик дивана и без лишних эмоций вышла в коридор.

– Саша, не дури, – грозно отрезал парень. – Уже поздно, на улице темно.

– Знаю, – прошептала я едва слышно, закинула парку на плечи, не застёгивая, не натягивая на голову шапку и не обматываясь шарфом, подхватила сумку в руки и буквально выбежала в подъезд.

Женя кричал в спину что-то о моей дурости и упрямстве, но я не могла остановиться. Бежала со своей поклажей сначала на морозную улицу, а потом побрела к ближайшему магазину, дабы согреться и вызвать такси.

Хотелось оказаться в общежитии и наконец расслабиться, дать волю чувствам, которые захлёстывали с головой, и всё же приходилось держаться. Потому что я не должна быть слабой. Потому что обязана пережить всё и стать счастливой.

Такси долго не приезжало. Я топталась в маленьком магазине на виду у недовольной кассирши и виновато улыбалась. Женщина только вздыхала и делала вид, что не замечает.

Из-за того, что ждать пришлось почти двадцать минут, я почти опоздала в общежитие. После двенадцати двери обычно закрывались, вахтёры ложились спать и плевали на беспризорных студентов с высокой колокольни. Мне удалось проскользнуть в затихшее здание за пять минут до конца.

– Бродят тут, – ворчала женщина и возилась с замком тяжёлой железной двери.

Стоило мне войти на лестницу, как в кармане зазвонил телефон. На экране высветилось короткое «Женька». Дрожащей рукой сначала трубку.

– Ты добралась? – обеспокоенно спросил парень. – Где ты сейчас? Всё хорошо?

– Я в общаге, – проскрипела в ответ.

«Положи трубку, скинь, сбросить вызов,» – мысленно молила саму себя.

– Я уже скучаю по тебе, девчушка, – неловко признался парень и перешёл на шепот: – Я не отступлю так просто. Думаю, тут и без слов всё понятно, но ты очень дорога мне. Я не хочу ехать в Москву один, без тебя мне делать там нечего.

В горле встал огромный ком. От испуга и нахлынувших эмоций сама нажала на сброс и спрятала гаджет в кармане. Я шла по тихим пустым коридорам общежития и представляла реакцию Кати на моё внезапное появление. Судьба оказалась благосклонна ко мне, ведь подруги в комнате не было. Наша обитель оказалось абсолютно пуста.

Аня часто уезжала в гости к дяде на выходных, а иногда и будни захватывала, поэтому я не особо удивилась отсутствию соседки.

Но вот наличие Тороповой в общежитии в такое позднее время было нормой. Впрочем, после её предательства я не хотела видеть девушку, вообще морально готовилась к побегу. Вот только куда? Меня настолько загнали в угол и не оставили выбора, что хотелось выть от горя.

Как только захлопнулась дверь, я бросила вещи на пол и разревелась. Упала на кровать, утирая катившиеся градом слёзы, захлёбывалась своей собственной беспомощностью. Казалось, это был самый настоящий конец. Но только позже я осознала, что это лишь только начало конца.

Глава 13. Разговор по душам

Целую ночь я лежала и смотрела потолок. Эмоции, что переполняли и накрывали с головой, поутихли. Внутри осталась лишь пустота. Огромная пустыня, даже слёзы закончились. Катя заявилась только под утро и старательно делала вид, что всё хорошо. Болтала по телефону, смеялась, рассказывала последние новости, даже про меня посплетничать успела. И когда настало время идти в университет, она с подозрением пялилась на меня, всё так же валяющуюся на кровати и никуда не собирающуюся.

Мне стало плевать абсолютно на всё. Диплом, учёба, работа перестали существовать. Да и люди вокруг тоже. Разве могло быть иначе?

Я не планировала идти на пары, впервые за полтора года забила на оценки и свою репутацию. Моя броня дала огромную трещину, и любой шаг мог причинить душераздирающую боль. Впрочем, совесть всё же грызла изнутри, напоминала о себе, но я засовывала рассудительность куда подальше и лежала дальше. Лишь бы не видеть Женю.

Впрочем, он, как и обещал, не собирался сдаваться, и весь вторник названивал с самого утра, забрасывал сообщениями во всех социальных сетях и мессендерах. Духа хватило лишь спрятать гаджет под подушку и игнорировать.

Второй день моего добровольного заточения не сильно отличался. Разве что Торопова хмуро поглядывала в мою сторону и поджимала губы. То ли не решалась высказать что-то, то ли просто беспокоилась, то ли всё вместе.

Желание бороться за своё местечко под солнцем пропало, я совсем расклеилась. Вставала только для того, чтоб сходить в уборную и выпить воды. Целую неделю до понедельника в моём рту не было ни крошки. Впрочем, это казалось абсолютно незначительным. Количество звонков и сообщений от Жени возрастало экспоненциально, через неделю он трезвонил уже каждые пять минут не переставая – с перерывами на сон разве что. Я держала оборону и не брала в руки гаджет. Приходилось.

В понедельник после занятий явилась Аня. Не знаю, в какой именно момент всё пошло не по плану, но я уже не могла подняться с кровати самостоятельно, из глаз сочились слёзы, сколько бы я не пыталась их сдерживать. Как только соседка увидела меня в таком состоянии, начала переживать и беспокойно бегать по комнате.