Экспресс в рай - Терри Стюарт

- Больно, приятель?

- Да, да, больно!... Не трогай руку, Свид, не трогай! Но я не слушал его и продолжал бередить рану. Я хотел, чтобы он зашелся слюной, чтобы он стонал, и он наконец начал стонать и визжать, как побитая собака.

- Ты ударил ее ножом в грудь! - кричал я. - Ты знал, что я тебе этого не прощу!

- Отпусти руку, прошу тебя!

Я наслаждался, что могу заставить его умирать медленно, причиняя ему боль и, и... Черт! Не знаю, что еще!

Ногти Бена скребли одеяло. Маат наблюдал за ним с задумчивым интересом.

- Я задушил его очень медленно. Я не спешил, потому что хотел, чтобы он увидел приближение своей смерти. Шесть раз я давал ему отдышаться и шесть раз перекрывал дыхание. Я чувствовал, что он шевелится, еще живой, но уже почти труп. Его живот и грудь надувались, он хрипел... Когда все кончилось, я поднялся. Я дрожал, как лист, гнев мой пропал. Понемногу спокойствие вернулось ко мне, но от этого стало еще ужаснее...

Я почувствовал себя одиноким, совершенно одиноким. Повернулся в сторону дома Сандры, как будто там был уголок райской земли. Что-то во мне сломалось, что-то, что уже никогда не вернется. И это было грустно, Маат, очень грустно... Такая вокруг пустота... Передо мной - ничего. Все хорошее осталось в прошлом. Жизнь показалась мне ненужной... Умираешь, и все кончается.

Бен вздохнул, провел ладонью по глазам и лег на спину.

- Я уехал оттуда, - продолжал он. - Мне осточертело это свинство, в котором я жил в последнее время. На меня все это давило, словно хотело выдавить мою смерть. Я знал, что не выберусь из этой истории, но не представлял, что со мной может случиться. Я плыл по течению и ждал, что меня втянет в водоворот, но не сопротивлялся. Ничего не видя, я ехал в Нью-Йорк, и туман душил меня. Точно так же я задыхался бы, если бы светило солнце. В голове никаких мыслей, только отвратительное чувство, что находишься в самом конце своего пути...

Приехав в город, я остановился, чтобы пропустить стаканчик. Было уже утро. В углу, за стойкой, бармен читал утреннюю газету.

- Виски со льдом, - попросил я, - и побыстрее. Он отложил газету и посмотрел на меня. Я не видел, какой я грязный от налипшей земли.

- Что? - спросил я. - Я сделал что-то не так?

- Уходите отсюда, Свид, - ответил он тихо. - Вокруг полно полицейских, они задают мне вопросы о вас. Сон мой как рукой сняло.

- Вопросы? Какие вопросы?

- Они интересовались не заходите ли вы сюда. Они спрашивают это во всех барах города и оставляют вашу фотографию. Хотите взглянуть?

- Нет, - сказал я, - не стоит. Свою морду я давно изучил. Ты будешь звонить в полицию? Он усмехнулся и ответил:

- Я не стукач. Пусть сами разбираются. Я дам вам выпить, но уходите побыстрее. Он поставил стакан на стойку и приготовил напиток.

- Не обижайтесь, что прошу вас поторопиться, - продолжал он. - Вы переполошили весь город.

Этот парень был откровенен. Мое безразличие уходило. Я снова мог контролировать свои чувства. Настало время встряхнуться: ближайшие часы будут окрашены наверняка не в розовый цвет.

- Не оставайтесь в Нью-Йорке, - добавил бармен. - Полиция долго раскачивается, но сейчас у вас на хвосте даже Вашингтон. Это написано в газете. Вашингтон заявил, что пора покончить с этой бойней, а здешнего шефа полиции уволят, если вас не поймают до конца недели. Сегодня вторник. Можете представить, что здесь творится! Если хотите знать мое мнение, вам не следовало трогать Гарри Рэншоу. У него были большие связи.

- Тебя не спрашивают, - сказал я.

- Как вам будет угодно. Меня это не касается.

Я заплатил и ушел. Проехав два квартала, я купил газету. Пять тысяч долларов обещалось тому, кто задержит меня или поможет задержать. Меня принимали всерьез, Маат, и я скоро заметил, что бармен был прав.

Тревога чувствовалась повсюду. Несложно было заметить радиофицированные машины, которые патрулировали по улицам, не включая сирен. Мне нужно было убираться отсюда, если я не хотел неприятностей. Но прежде чем покинуть этот город, я решил в последний раз наведаться к Ма-Це-У. Я не хотел оставлять за собой долги. Не стоит говорить, что виски ударило мне в голову, так как я не ел со вчерашнего дня, а каждый знает, что стакан виски - это не бутерброд с горчицей.

Ма-Це-У провел меня в свой кабинет.

- Вы вернулись сюда, г-н Свид? - спросил он с вежливой улыбкой.

- Да, представь себе, - ответил я. - Ты видел Моффета? Мне нужно поговорить с ним.

Он спрятал руки в широких рукавах своей куртки и принял серьезный вид.

- Полиция волнуется, - сказал он, как если бы говорил о море, а сам жил в горах. Я спросил у него, что он имеет в виду. Он ответил:

- Черный Ангел очень беспокоит джентльменов из штаб-квартиры, и не стоит обижаться на них, что свое беспокойство они проявляют публично.

Я полез в карман и достал две пятидесятидолларовые купюры, которые положил перед ним. Ма-Це-У даже не посмотрел на мои деньги.

- Послушай, - сказал я, - я не могу терять времени, и ты знаешь, почему. Я должен уехать, но хорошенько запомни то, что я тебе скажу: я охотно задержусь на пятнадцать минут, чтобы вытащить из тебя кишки, если ты не скажешь, где находится Моффет.

- У меня приличный дом, - сказал он тихо. - В нем никогда никого не убивали.

Я не мог понять, к чему он клонит этими нескончаемыми увертками. Наконец до меня дошло: Моффет где-то недалеко, возможно, в курительной. И все-таки что-то здесь не клеилось. Я всегда чувствовал приближение опасности, а здесь она явно присутствовала.

Ма-Це-У был невозмутим. Он глазами следил за мной, но как будто не видел меня. Он как бы смотрел внутрь себя. Вы понимаете, что я хочу сказать?..

Зазвонил телефон. Он взял трубку.

- Да, все устраивается, - ответил он на вопрос, который задали.

Я бросился на него и вырвал трубку из рук. Приложил ее к уху и услышал громкий голос:

- Хорошо. Если он у вас, все в порядке. Постарайтесь задержать его, иначе вам будет плохо. Моффет и вы разделите награду за эту работу... Алло? Вы слышите меня?

Я схватил пистолет и вернул трубку Ма-Це-У, приказав ему ответить, что он все понял, но нужно подождать полчаса. Он сделал все, как я сказал. Я выдернул провод, спрятал пистолет и положил свои деньги на место, а потом кулаком ударил Ма-Це-У. Воспользовавшись положением, я заорал его двести долларов. Очень кстати.

Бен с удовлетворением рассмеялся.

- Не надо гнушаться и малым, - сказал он, разведя для убедительности руки в стороны. - Потом я направился в курительную. Там отыскал Моффета, который смотрел в потолок, улыбаясь, как дебил. Он был под кайфом! В этом крольчатнике невыносимо воняло опиумом. Рядом с ним лежала совершенно голая молодая китаянка, зажав голову руками. С другой стороны еще одна девица складывала на поднос кувшинчики и трубки. Она повернула голову ко мне.

- Трубку? - спросила она певучим голосом. Тут она получила со своей трубкой! Она растянулась на спине, утирая кровь с лица.

Я убил Брента Моффета иглой, которой пользуются для чистки трубок. Он даже не почувствовал, как игла вошла ему в глаз и добралась до мозгов. Он вздрогнул, но выражение лица осталось прежним. Возможно, он сказал себе, что это было частью китайского наслаждения.

Итак, дело было улажено. Все, кто искал для меня неприятностей, были мертвы. Я уехал из города. Никто не гнался за мной, так как я был очень осторожен и выезжал маленькими улочками.

Я ехал в Сиэтл, чтобы переждать там несколько недель. У меня было достаточно денег, чтобы продержаться месяц, не очень бедствуя.

Бен умолк и посмотрел на Маата, на лице которого впервые застыло отсутствующее выражение.

- Вы дремлете? - спросил он.

- Совсем нет. Я размышляю. Знаете ли вы, что ваша история утомляет?

- Это однообразно, - сказал Бен извиняющимся тоном, - но что я могу рассказать вам? Вы хотите не правду?

- Если бы вы лгали, я заметил бы это.

- Не сомневаюсь, - согласился Бен. - Я всегда занимался только тем, что убивал. Сапожник будет рассказывать вам об обуви, не так ли? Так и я не могу рассказать вам ни о чем, кроме убийств, потому что это было моей работой, и на каждом шагу я имел возможность убить кого-нибудь. Это находило меня, как семена почву.

- Объяснение не хуже любого другого, - сказал Маат совершенно серьезно.

- Вот видите! Поэтому я не прятался от своей судьбы. Она была спланирована заранее.

- Но вам это нравилось, - предположил Маат.

- Не очень, - признался Бен, подумав немного. - Это тяжело и оставляет чувство пустоты. Из всех моих убийств полиция установила только двенадцать.., едва ли половину. Это доказывает, что у нее свой способ подсчета. Остаток я оставил бы себе, не приди вы ко мне, чтобы немного отвлечься.

- Вы сожалеете об этом?

- Нет, - сказал Бен и добавил:

- На самом деле справедливость здесь обманута. Чтобы я получил то, чего заслуживаю, меня должны были убить столько же раз, сколько убил я. Это невозможно, и потому я в выигрыше. Я выигрываю не много, и пользы мне от этого нет, но я все-таки доволен.