Гонщик - Дмитрий Матвеев

размышлял, хмуря брови и забавно морща лоб. Наконец, он что-то решил и принялся одаривать меня ценными советами.

— Владимир Антонович, это приглашение из разряда тех, от которых не отказываются. Ибо последствия могут оказаться такими, что вы до конца жизни будете в лучшем случае возить ассенизаторскую бочку. Оскорбленные дворяне могут без усилий воспользоваться связями, и перекрыть для вас не то, что возможность когда бы то ни было участвовать в гонках, но и вообще зарабатывать сколь-нибудь приличные деньги. Вас просто не будут принимать на службу, а если попытаетесь открыть свое дело, то у вас не найдется ни поставщиков, ни клиентов. И вам останется либо уходить в среду люмпенов, либо вербоваться рядовым в армию. Еще, как вариант, можно попробовать выехать из страны, но не факт, что и там вас примут должным образом. У вас же в настоящий момент нет ни денег, ни положения в обществе, ни связей, чтобы воспрепятствовать подобному давлению. Маннер — что? Так, мелкая сошка, тьфу и растереть. Да и не любят его из-за его же отвратительных манер и скандальной несдержанности. В этом столкновении вас, скорее, поддержат. Думаю, он уже и сам это понял. А вот Сердобина — это фигура другого ранга. Против нее у вас — по крайней мере, в настоящий момент — шансов нет.

— Понятно… И как мне выйти из этой передряги хотя бы относительно целым?

— Не печальтесь, Владимир Антонович, не так страшен черт…

— Как его малютка, — подхватил я.

— Вот именно, — засмеялся журналист. — Вот именно. Нынче на дворе не какой-то там девятнадцатый век. Условностей, негласных правил поведения стало намного меньше, так что манеры ваши вполне удовлетворительны. В занавески вы не сморкаетесь, затылок пятерней не чешете, ножом и вилкой управляетесь. Танцевать умеете?

— Только венский вальс.

— Этого достаточно. Вы ведь понимаете, что вас зовут туда как некую диковинку?

— Отчетливо понимаю, от того и пытаюсь уклониться от подобной чести.

— Так вот: если и возникнет какой-нибудь казус, это спишут на экзотику. А что до костюма, то я вам напишу адрес, там возьмете фрачную пару напрокат на один вечер. И обойдется это вам совсем недорого.

— Вот спасибо так спасибо! Вы очень меня выручили.

— Не стоит благодарностей, вы меня выручили не меньше. Пусть и на несколько дней, но тираж наших «Ведомостей» прыгнул до невиданных ранее высот. Редактор переходит от эйфории к недоумению и обратно. Ну и моя скромная персона на этом фоне стала чуть более заметна.

Покончив с обоюдными реверансами, я поспешил в каретный сарай. Мне не терпелось разобрать мобиль и посмотреть, как он устроен. И, главное, понять, что за топливо используется для нагревания воды. Игнатьев был предупрежден, что на несколько дней он остается без транспорта. Он повздыхал, погрустил, но принял таки неизбежное.

Я переоделся в оставшуюся со вчерашнего дня робу и вдохновенно приступил к делу. Я сам удивлялся тому, какое удовольствие получал от простой работы руками. Я крутил гайки, раскладывал снятые детали вокруг остова мобиля и накидывал в блокноте кратное описание: что откуда было снято и в какой последовательности.

— Зачем вы это делаете, Владимир Антонович? — заинтересовался мой заказчик, заглянув посмотреть на процесс.

— Элементарно, Федор Иванович: чтобы после сборки не осталось лишних деталей. Прежде я не встречался с подобной конструкцией, так что приходится изучать ее, так сказать, в натуре.

— Вы хотите сказать, что прежде не брались за ремонт подобных мобилей?

Удивлению Игнатьева, казалось, не было предела.

Видите ли, — пропыхтел я, пытаясь стронуть по резьбе прикипевшую гайку, — Все механизмы состоят из подобных по своему устройству частей. Имея представления о принципах конструирования и о механике в целом, нетрудно понять схему работы почти любого механизма. Валы и шестерни, болты и гайки отличаются друг от друга лишь формой и размерами. Конечно, шестеренка от одного мобиля вряд ли подойдет к другому, но вот определить, что и одна и другая выполняют каждая в своем механизме одинаковую функцию можно запросто.

Я навалился на гаечный ключ, раздался мерзкий скрип, и упрямая гайка начала-таки откручиваться.

— Ничего не понимаю, — помотал головой владелец груды металлолома, аккуратно разложенного по дощатому полу сарая. — Но выглядит это сродни какому-то волшебству.

— Это естественно, — отозвался я, снимая с рамы сравнительно небольшой, но увесистый цилиндр парового котла. — Все непонятное легко представляется чудом. Я думаю, что для человека необразованного, все материальные результаты научного и технического прогресса неизбежно будут казаться магией. И хорошо, если не черной.

— Это вы точно подметили, — протянул журналист после некоторой паузы. — Не будете возражать, если я использую ваш тезис в своих опусах?

— Сколько угодно.

Я уложил на место гаечный ключ и отошел в сторонку, оглядывая результаты своего труда. Мобиль, еще накануне вполне уверенно стоявший на всех четырех колесах, сейчас превратился в набор запчастей. Мне еще повезло, что конструкция аппарата была не слишком продвинутой, иначе разборка могла бы затянуться на гораздо более долгое время.

— Ну вот, Федор Иванович, полдела сделано. Теперь надо все это собрать обратно и будет вам счастье. Вот только потребуется несколько деталей заменить — уж больно они износились. Ну и желательно бы в паре мест применить современные технические решения. Например, поставить колеса с пневматическими шинами. Или вот эти изношенные в край бронзовые втулки заменить на роликовые подшипники. Я посылал Прохора узнать, и он уверяет, что их вполне можно приобрести. В результате и скорость мобиля существенно вырастет, и ход станет намного мягче. Вот смета.

Я протянул клиенту листок из блокнота.

— Что скажете, сможете осилить такие расходы?

Игнатьев покривился, явно прикидывая свой бюджет, дернул было руку к переносице и, остановив ее на полдороге, махнул этой самой рукой.

— Добро, сделаем все по максимуму.

Глава 8

Гонки — зрелище, безусловно захватывающее. Но насколько интересно наблюдать за состязанием гонщиков, настолько же скучно смотреть за работой механика. Особенно, если смотрит человек, далекий от техники. Игнатьев поначалу крутился рядом со мной, пытался вникать в то, что я делаю, но занятие это ему быстро надоело, и он сбежал по своим журналистским делам. Появлялся вечером поглядеть на результат, оценить прогресс. Радовался, восторгался, увидев прикрученные к остову мобиля новые железяки, и снова убегал. Ну и ладно, работа без него лучше идет. Тем более, что мобиль оказался настолько запущенным, что время от времени я, не слишком стесняясь, материл и чертову железяку, и ее раздолбая-хозяина, не следившего за техникой.

Разборка мобиля, как бы тяжко она не шла, была все-таки довольно простым делом. А вот