Любить и верить - Марианна Лесли

— Что ж, ты единственный, кто считает меня таковой. Ну что, теперь ты доволен? Мы закончили этот дурацкий разговор?

Клэр увидела, что он направляется к ней и что он зол, но осталась на месте и не отступила. Пожалуй, она даже хотела этого столкновения лицом к лицу, хотела дать ему отпор и стояла, вздернув подбородок и сжав руки в кулаки.

Он схватил ее за плечи и рывком притянул к себе. В ее взгляде не было испуга, не было ничего, кроме упрямства, и это удивило его.

На какое-то мгновение у Брюса мелькнула неожиданная мысль, что он должен извиниться за то, что заставил ее пройти через это унижение, но желание отомстить за предательство перевешивало все остальное. Нет, он не станет извиняться. Это лишь незначительная плата за то унижение, через которое пришлось пройти ему.

Он мог бы выпроводить ее за пределы своих владений в считанные часы, воспользовавшись дорогой, ведущей в долину, но ему захотелось, чтобы она еще некоторое время побыла здесь, с ним, даже если он сойдет с ума от ревности и неутоленного желания. Брюс говорил себе, что несколько дней в уединенной глуши без связи с внешним миром — это сущая мелочь. Разве это можно сравнить с пятью годами в тюремной камере размером чуть больше гроба? Да здесь просто рай по сравнению с тем адом, через который он прошел по вине вероломной жены и ее папаши-подлеца.

— Ты была с другими мужчинами, Клэр? — потребовал он от нее ответа.

— По-моему, я ясно дала тебе понять прошлой ночью, что не буду отвечать на этот оскорбительный вопрос. И я действительно не буду. Это не твое дело.

Брюс сжал ей плечи. Она права. Это и в самом деле больше не его дело. Они разведены, она больше ему не жена. Но вопреки доводам рассудка он ощущал почти физическую боль при мысли, что другие мужчины прикасались к ней, целовали ее, занимались с ней любовью. Какого дьявола!

— Отвечай! — прорычал он.

Клэр не смотрела на него. Ее взгляд скользнул через комнату и упал на дневник, так и лежащий там, где она его оставила.

— Прочитай дневник моего отца, и тогда я, быть может, отвечу тебе.

— Клэр, — пророкотал он угрожающе, — ты не в том положении, чтобы ставить мне условия. Разве ты этого еще не поняла? Не советую тебе тягаться со мной в упорстве и выдержке. Я прошел хорошую школу, уж поверь мне.

— Я больше не участвую в войне, которую ты развязал против меня, так что прекрати угрожать мне и давить на меня. И запомни, Брюс Макалистер, я совершенно серьезно заверяю тебя, что у меня хватит сил дать тебе достойный отпор. Не только ты прошел суровую школу. Ты и представления не имеешь, через что мне пришлось пройти за эти пять с лишним лет. Я уже неоднократно говорила тебе, что ты не единственная жертва несправедливости, но ты не желаешь слушать, ты слишком увлечен смакованием собственных страданий. Но не стоит меня недооценивать.

Вне себя от ярости он разжал пальцы. И Клэр вырвалась из его рук. Наверняка на плечах останутся синяки от его пальцев. Она опрометью бросилась в кухню.

Брюс не мог больше сдерживаться. Нужно было дать выход накопившимся эмоциям. С силой хлопнув дверью, он бросился вон из дома без плаща и ружья, в чем был.

Он шел, не разбирая дороги, шлепая по лужам, натыкаясь на деревья и не обращая внимания на дождь и грозу. Он не чувствовал ни холода, ни того, что промок до нитки. Ему было все равно. Перед его мысленным взором то и дело мелькали картинки, одна мучительнее другой: вот обнаженная Клэр лежит, раскинувшись на постели; вот она улыбается другому; вот какой-то лощеный франт целует ее. Брюс тряхнул головой. Зачем он терзает себя? Прошлого не вернуть и ничего не поправить. Клэр больше не принадлежит ему. Она свободна и вольна распоряжаться собой по своему желанию. А он сам напросился, она была права. Хотел наказать ее, а наказал сам себя.

Такие мысли бродили в его голове, пока он больше часа мотался по окрестностям. Немного успокоившись, Брюс вернулся в дом. Сбросив мокрую одежду, он насухо вытерся. Влез в джинсы и набросил рубашку, не застегивая. Расчесывая мокрые волосы, Брюс окончательно решил, что перестанет мстить Клэр за предательство, а попытается выбросить ее из головы и забыть, что когда-то она была очень дорогим для него человеком. Что они любили друг друга. И что она предала их любовь.

Клэр услышала, как хлопнула входная дверь, и замерла, не донеся ложку до рта. Она как раз собиралась попробовать, достаточно ли соли в курином супе. Она прислушалась к его шагам и успокоилась, услышав, что он направился в спальню и закрыл за собой дверь.

Занимаясь приготовлением обеда, Клэр решила, что будет держать себя в руках и не станет лезть на рожон, если Брюс изъявит желание пообедать вместе с ней. Пока его не было, она приготовила суп из полуфабрикатов, которые нашла у него в холодильнике, и несколько бутербродов с сыром и ветчиной. Оставалось только отыскать в навесном шкафу какое-нибудь блюдо.

Увидев, какой у него скудный набор посуды, состоящий из щербатых тарелок и треснувших чашек, она вспомнила о хрустале и фарфоре, которыми они пользовались и для поспешных завтраков, и для длительных романтических ужинов при свечах на выходные, праздники или просто когда у них возникало такое желание. Господи, как же хорошо им было вместе!

Вздохнув, Клэр отбросила воспоминания и наконец-то узрела блюдо на верхней полке шкафчика. Она притащила из комнаты табуретку и, сокрушаясь по поводу своего небольшого роста, взобралась на нее, придерживаясь рукой за стену.

— Какого черта ты тут делаешь?!

Клэр вздрогнула от неожиданности и едва не свалилась с табуретки, когда резко повернулась на сердитый окрик Брюса и увидела его самого в дверном проеме.

— Слезай оттуда! — приказал он, решительно направившись к ней.

— Я просто хочу достать… — Она ойкнула от неожиданности, когда он без лишних церемоний схватил ее за талию и снял с шаткой табуретки так легко, словно она весила не больше пушинки. Уже в который раз она восхитилась его физической силой.

Клэр ухватилась за его плечи. Ее рубашка задралась, когда она съехала вниз, и на голом животе остался след от железной пряжки ремня. Брюс удержал ее на весу, глядя ей прямо в глаза. У нее сразу же участилось дыхание, едва только она почувствовала его близость и ощутила запах дождевых капель в его волосах. Она испытывала почти непреодолимое желание обвить ногами его чресла и прижаться к нему в любовном порыве.

Но она знала, что тем самым ничего не добьется, лишь в очередной раз нарвется на его презрение, поэтому, чтобы удержаться от глупости, она спросила первое, что пришло ей в голову.

— Хорошо прогулялся?