Брат, Брат-2 и другие фильмы - Балабанов Алексей Октябринович

— Лиза, — задыхаясь, прошептал он.

Она испуганно отшатнулась.

Дуня стояла возле открытого платяного шкафа в комнате Лизы и одну за другой рассматривала обнаженных и полуобнаженных женщин и девушек, стоящих на коленях в различных позах. Над ними нависал экзекутор, опускавший либо готовый опустить розги на их белые ягодицы. Все открытки были плохого качества. В коридоре послышались голоса. Дуня прислушалась, собрала открытки вместе и пошла к двери, оставив шкаф открытым.

— Спасибо, Соломон Маркович. Извините, что побеспокоил вас… — Николай Николаевич стоял в халате, опершись о дверь кабинета.

— Надо будет еще уточнить несколько пунктов, — гнусаво пробормотал нотариус. — Я буду телефонировать.

— Думаю, вы обойдетесь без меня. До свидания.

Нотариус неловко кивнул и, взяв шляпу, сутуло вышел.

— Ну зачем вы встали? Вам же доктор сказал… — Дуня взяла его за руку.

— Я сделал кое-какие поправки в завещании. Это будет для тебя сюрприз. — Николай Николаевич улыбнулся и нежно обнял Дуню.

— Рано вам о завещании-то. Придумают тоже… — проворчала Дуня, ведя его к разобранной постели. — Вот я вам лучше карточки покажу, что я у вашей Лизы нашла.

Дарья открыла дверь и испугалась. На пороге стоял Виктор Иванович, держа руки в карманах, и как всегда улыбался.

— Я же сказала тебе — не ходи сюда! — Она оглянулась. — Ну, давай быстрей!

— Хозяин дома? — спросил он, не вынимая рук из карманов.

— Нету его. Хозяйка дома. Ну…

Он сильно толкнул дверь плечом так, что здоровая Дарья не удержала ее, и быстро вошел. Дарья до того перепугалась, что сразу не нашлась, что сделать. Дверь ванной была открыта. Текла вода. Виктор Иванович спокойно осмотрелся и заглянул в ванную.

— Ты куда? Уходи, — опомнившись, зашептала Дарья, хватая его за рукав. Он выдернул руку и вошел в ванную. Дарья, как привязанная, вошла следом.

— А где уроды? — спросил он.

— Какие? — Глаза ее испуганно забегали.

Он потрогал воду и быстро вышел, закрыв дверь на щеколду. С ужасом на лице Дарья осторожно подергала дверь, боясь издать лишний звук.

Виктор Иванович вошел в гостиную, с любопытством оглядываясь по сторонам, на ходу прихватил зонт, затем осторожно прошел в следующую комнату, подцепил со стула зонтом странного покроя рубашку и поднял перед собой. В комнату прямо на него быстрым шагом вошла Екатерина Кирилловна в длинном домашнем платье. От неожиданности он рванулся в сторону и задел стол. Она приостановилась.

— Дарья, ты приготовила ванну? — строго спросила она, глядя прямо на него.

Он оторопело смотрел на нее и молчал.

— Дарья! — позвала она, и, когда опять ответа не последовало, она забеспокоилась и настороженно прислушалась. Текла вода. — Кто здесь? — тихо спросила она.

— Виктор Иванович, — так же тихо ответил он.

— Виктор Иванович, — испуганно прошептала она, ничего не понимая.

Он сделал шаг вперед и провел рукой у нее перед глазами.

— Виктор Иванович, — повторил он и медленно снизу вверх провел рукой по ее животу и груди. При первом прикосновении она вздрогнула, ее губы задрожали.

Очередная попытка откинуть ножом щеколду все-таки увенчалась успехом, и Дарья вышла из ванной, облизывая порезанный палец. Обнаружив прихожую пустой, она быстро повернулась, вошла в гостиную и остановилась. На другом конце гостиной в дверях спиной к ней стояла Екатерина Кирилловна, а за ней, в центре следующей комнаты — Виктор Иванович. Вдруг Екатерина Кирилловна как-то неуверенно наклонилась, взялась обеими руками за подол своего длинного домашнего платья и медленно подняла его чуть выше пояса. Она постояла так несколько секунд, а потом Виктор Иванович что-то тихо сказал ей, и она повернулась к Дарье лицом. В глазах стоял ужас. Дарья прыснула и прикрыла рот рукой.

В гостиную быстро вошли близнецы и сразу остановились.

— Мама! — воскликнул Коля.

Виктор Иванович отвлекся, обогнул Екатерину Кирилловну, вошел в гостиную и, улыбаясь, подошел к братьям. Они чуть попятились.

— Что вам угодно? — вызывающе спросил Толя.

Продолжая улыбаться, Виктор Иванович с интересом ткнул братьев зонтом в грудь и радостно оглянулся.

— Виктор Иванович, — прошептала Екатерина Кирилловна.

Доктор подался назад и положил стетоскоп на стол. Радлов дышал тяжело, с каким-то булькающим присвистом. Доктор поправил на пациенте одеяло, взял ручку и принялся писать. На цыпочках вошла Дуня. Доктор не обернулся, а когда она подошла и встала перед ним, поднял глаза, внимательно посмотрел на нее и едва заметно покачал головой.

Проехал поезд.

На кладбище народу собралось мало. Священник читал заупокойную. Лиза плакала. Рядом с ней был Путилов, скорбно опустивший голову. Стояли доктор и нотариус. Дуня в нелепой шляпке старательно утирала глаза. Чуть поодаль за большим мраморным склепом Иоган грыз морковь.

— Аминь, — сказал священник.

Лиза зарыдала, и гроб стали опускать. Все, кроме нотариуса, перекрестились. Пошел дождь.

— …и все мое имущество, в чем бы оно ни заключалось, в движимости или же недвижимости, соблюдая выплату доходов, ренты, ежегодных дивидендов и процентных отчислений с такового, передать вышеупомянутой дочери моей Радловой Елизавете Николаевне в полное пожизненное пользование и распоряжение безо всяких ограничений, — гнусаво прочитал нотариус.

В зале нотариальной конторы сидели Лиза, Путилов, доктор Стасов, Дуня, две пожилые родственницы с племянником и еще несколько человек. Нотариус вытер вспотевший лоб и продолжил:

— Дополнение от семнадцатого мая сего года: вышеупомянутая Радлова Елизавета Николаевна может вступить в права наследования только по заключении брака с лицом, которое она, Радлова Елизавета Николаевна, найдет нужным выбрать личным волеизъявлением. До сего же момента моим волеизъявлением над всем вышеуказанным движимым и недвижимым имуществом, денежными суммами, ценными бумагами, векселями и прочее назначается опекун, мое доверенное лицо Босых Евдокия Спиридоновна, которая позаботится о сохранности всего вышеуказанного. Составлено семнадцатого мая сего года в здравом уме и трезвой памяти.

Нотариус вытер лоб и снял очки, не поднимая глаз. Все посмотрели на Дуню, кто недоуменно, кто растерянно. Дуня не выдержала и улыбнулась. Родственницы вышли и потащили племянника к выходу. Лиза быстро встала и пошла за ними. Нотариус усиленно протирал очки. Все потянулись к двери.

Дуня сидела и улыбалась. Лиза и Путилов, потупившись, сидели в гостиной перед остывшим самоваром и молчали. За окном пыхтел паровоз. В соседней комнате Иоган, стараясь не шуметь, открыл дверцу буфета, достал графин и осторожно понюхал. Паровоз загудел, и он вздрогнул от неожиданности.

— Я спасу вас, Лиза, — вдруг сказал Путилов и посмотрел на нее.

Она подняла глаза. Дверь открылась, и вошла Дуня:

— Путилов, вам пора. Уже поздно.

— Да-да. — Он резко встал.

Лиза поднялась за ним. В прихожей он не спеша надел клетчатую кепку, как будто что-то хотел добавить, развернулся и вдруг увидел Иогана с морковкой, стоящего на пороге Лизиной комнаты. От неожиданности он испугался, снял кепку и сказал:

— Здрасьте.

Иоган молча жевал, глядя на него свинцовым взглядом. Лиза стояла у двери в гостиную, опустив глаза. Парадная дверь с шумом отворилась, и улыбающийся Виктор Иванович ввел маленькую сухую старушку. Лицо Иогана вдруг выразило живую, по-детски непосредственную радость. Он бросился вперед и нежно обнял ее.

— Няня, — прошептал он. Потом обернулся и, обращаясь к Лизе, радостно сказал: — Моя няня, — и снова наклонился к старушке.

— Здравствуй, Лиза! — широко улыбаясь, сказал Виктор Иванович.

От нахлынувшего на нее стыдливого отчаяния Лиза закрыла лицо руками и бросилась в гостиную. Путилов растерянно посмотрел ей вслед, затем на Виктора Ивановича.