Обезличенные (СИ) - Смитт Таня

Внезапно их уютную тишину разорвал металлический лязг, в тишине башни показавшейся мне наиболее оглушительным. В его переливах я отчетливо различил предупреждение, и оно по своему смысловому наполнению не несло мне ничего хорошего.

«Чужак,» — расслышал я и интуитивно попятился. Видимо остальные расслышали тоже самое, поскольку бодро поднялись на ноги и решительно направились в мою сторону. Моя занимаемая позиция была крайне невыгодна, мне пришлось сделать несколько неловких движений, прежде чем передо мной открылась дорога на лестницу. Я прыгнул на целый пролет ниже, и не удержавшись, скатился на пол, давая своим преследователям солидное преимущество. Тот, который заметил мое присутствие, ловко прыгнул на меня сверху, придавливая мою худую тушку к бетонному полу, а остальные навалились поверх него, лишая меня последних шансов.

Глава 18.

Уродцы ловко скрутили меня, не прилагая к процессу значительных усилий и торжественно потащили вниз, к выходу. Как выяснилось, башня имела множество пристроек, расположенных за ее внушительным главным корпусом. Все они причудливо изгибались, со стороны напоминая замысловатые лабиринты, оснащенные едва заметными дверцами. К одной из таких дверей шлепающая и звенящая толпа притащила меня, весьма бесцеремонно столкнув на землю у самого порога. После чего важно удалилась, оставив добычу самостоятельно решать свою дальнейшую судьбу. Я не спеша поднялся на ноги, тщательно отряхнулся и, не желая дальше испытывать на прочность свою удачу, рванул вдоль невысоких строений. На моем пути не встретилось никого, кто мог бы зафиксировать мое пребывание на частной территории и сдать меня властям. Успешно миновав извилистые стены, я очутился на знакомом пустыре, подивившись странному ландшафту потустороннего города. Мои приключения заняли собой весь остаток светового дня, и им на смену пришла новая задача — как мне обустроить ночлег. Ночевка на улицах или в парках могла обернуться для меня очередным арестом, и кто знает, насколько догадливыми окажутся безглазые недоумки в следующий раз. Я попытался отыскать тот самый подвал, где мы провели с Гошкой свою первую совместную ночь, но всякий раз натыкался на совершенно гладкие стены разноцветных зданий. Наконец, растратив последние усилия и почувствовав необходимость их безотлагательного восстановления, я медленно опустился прямо на прогревшийся за день асфальт и тяжко вздохнул. Мое скоропалительное решение отыскать в потустороннем городе круглого типа и притянуть его к ответу за нарушение договоренности, мои попытки вернуть Гошке достойный облик и остановить пагубное нашествие безглазых теней одним взмахом руки, требовали переработок и дополнений. И с чего начинать вносить поправки, я решительно не знал. Мои скорбные стенания были прерваны знакомым шарканьем. Сейчас возможное рандеву с потусторонней сущностью больше не рождало во мне душевного трепета и мистического ужаса. Я равнодушно покосился на невнятную тень, нависшую надо мной и мысленно усмехнулся пониманию, что в его отсутствующих глазах выгляжу почти так же. Тень потопталась в шаговой доступности и медленно опустилась рядом, очевидно разглядев во мне достойного собеседника.

«Пустая затея, парень,» — продребезжало существо, и я в замешательстве обернулся. Рядом со мной сидело нечто, обладающее все теми же техническими характеристиками, но давно перешагнувшее пенсионный возраст. Сутулые плечи моего потустороннего соседа, а также дрожащие кисти сморщенных рук выдавали старческую немощь и бессилие. Я, прикинув шансы, решил поддержать разговор, тем более, мне нужно было с чего-то начинать мои потусторонние проекты.

«О чем вы говорите?» — уточнил я и едва сдержал смех, припомнив, в какой суеверной панике метались мы с Гошкой по стройным аллейкам при виде безглазых уродов в свой предыдущий визит.

Существо покачало идеально скрюченной ровной рожей и проскрипело, вкладывая в повествование всю несуществующую душу.

«Ты тут новый, парень, закону и порядку не обучен. Каждый вновь прибывший повинен принять вакацию, исполнять коею следует с особым тщанием и пиететом! После чего прибывшему даруют кров и преференции.»

Высказавшись, существо замолчало и горделиво развернуло ко мне гладкую рожу, отслеживая произведенное впечатление. Я ни слова не понял из проникновенного выступления и наудачу поинтересовался, где в этом месте можно переночевать, не имея пока таинственной вакации, чем бы она ни была. Старец оживился и, приподнявшись на негнущихся ногах, торжественно представился:

«А я, парень, нынче смотрителем стал, высшая вакация, не считая исполнителей. Но теми стать никак невозможно по причине редкой их образованности!»

Поскольку из заявленного ничего не отвечало на мой вполне конкретно заданный вопрос, я потерял к собеседнику интерес и решил покинуть его общество. Стоило мне пройди с десяток шагов, как за моей спиной снова задребезжало:

«А уж ежели тебе, парень, ночевать негде, пойдем, приют обеспечу!»

Старец вел меня унылыми тропами, попутно знакомя с целым перечнем правил проживания, в хитросплетениях которых я потерялся после первого пункта. Единственно, что я понял отчетливо, гораздо проще и выгоднее было бы оставаться по ту сторону реальности, ежедневно посещая скучные конторы и по выходным валяясь на диване. К моему немалому удивлению, разговорчивый дед привел меня к тем же лабиринтам, возле которых пару часов назад сгрузили меня туповатые местные. Остановившись возле одной из неприметных дверей, мой провожатый гостеприимно распахнул передо мной скрипучую створку и пригласил войти. Вместо ожидаемых комнат и коридоров, на меня пахнуло неземным холодом и, напрягая зрение, я рассмотрел в сумраке длинную извилистую лестницу, тянущуюся к потолку. Снаружи высота пристройки виделась незначительной, приземистой и крайне тесной, но так виделось только снаружи. Лестница, по которой я шел, казалась мне бесконечной, а на мои уточнения о конечной точке маршрута старое чудовище только вздыхало и принималось дребезжать что-то в высшей степени непонятное. Когда лестница, наконец, закончилась, я увидел перед собой еще одну дверь.

«Спасибо, Франц, можете идти!» — донесся из-за двери знакомый голос, и мой провожатый резво потрусил обратно. Я собрался последовать его примеру, но тут прямо передо мной возник обитатель очередного помещения, и коротко засмеявшись, пригласил меня входить и не стесняться.

«Вот уж никак не ожидал встретить тебя в этом Богом забытом месте, — гостеприимно пробормотал ведущий психиатр поликлиники Матвей, выглядевший в призрачном мире вполне осязаемо и обычно. — ну ты дал, приятель! Заставляешь заслуженных и знаменитых гоняться за тобой по всему городу! Где же твое хваленое воспитание, а, господин Грошик?»

«Ты говоришь о смотрителе?» — ляпнул я первое, что пришло в голову, от внезапности встречи растеряв все подходящие случаю слова.

Матвей весело рассмеялся, будто я озвучил что-то в высшей степени юмористичное и звонко хлопнул себя по коленям.

«Я вижу ты уже познакомился с этим старым дятлом, — радостно резюмировал мой недавний коллега, — и он уже наплел тебе о табели о рангах. Несносный тип, этот Франц. Он покинул грешный мир два столетия назад и с тех пор никак не может выйти из образа нудного коллежского асессора, или кем он был там, пару веков назад?»

Матвей откровенно веселился, наблюдая, как вытягивается мое лицо. В хорошем значении этого понятия, разумеется. По моим скромным подсчетам, ведущий психиатр явился за грань пару дней назад и не мог настолько осведомленно вещать мне о старожилах призрачного города. Так же обитатель тесной каморки не выглядел растерянным, подавленным, испуганным, словом, в его облике ничего не отражало ожидаемую реакцию на столь стремительные перемены. У меня даже мелькнула мысль, что мой бывший коллега еще не до конца осознал, что больше не является представителем мира живых. Тот, тем временем, бодро суетился в полумраке, демонстрируя мне яркие стороны гостеприимства.

«Располагайся, Гурий! — бормотал он, не переставая счастливо улыбаться, — это не пятизвездочный отель, но все же лучше открытого неба и асфальта!»