От НКВД до Аненэрбе, или Магия печатей Звезды и Свастики - Олег Грейгъ

Настроившись доказать свое предположение, инженер-электрик Кажинский принялся изучать литературу по физиологии нервной системы человека и животных. Ему помогал брат Казимир Бернардович, врач, предоставив труды выдающихся русских ученых-медиков Сеченова, Бехтерева, Введенского, Леонтовича. Основываясь на физике и механике создателя радио Александра Степановича Попова, Бернард Кажинский намеревался с помощью медицины отыскать в нервной системе человека «детали», отвечающие за функции, идентичные системам передающих и принимающих радиостанций. И в процессе исследования он, по его словам, «окунулся в мир ультрамалых величин, близких к пределу видимости даже через микроскоп». И действительно, ему удалось представить, что спиральные извилины нервов идентичны катушкам самоиндукции, а нервные тельца (колбочки Краузе) — сходны с антенными рамками. Можно было даже отыскать в человеке элементы, исполнявшие функции усилителей, детекторов, конденсаторов, генераторов электромагнитных колебаний и проч.

В 20-е годы XX века Бернард Бернардович уже жил в Москве и выступал с лекциями о биологической радиосвязи. Аудитории мгновенно заполнялись молодыми людьми, готовыми строить новое общество на основе свежих знаний и открытий о неограниченных возможностях хомо сапиенса. Мысль о том, что человек представляет собой ходячую радиостанцию, казалась такой удивительной и такой реальной… «Построенная мной рабочая гипотеза (мысль — это электромагнитная волна) неизменно пользовалась большим вниманием всюду, где бы я ни говорил о ней», — признавался талантливый инженер.

В феврале 1922 г. Кажинский прочел доклад на Всероссийском съезде Ассоциации натуралистов (АССНАТ), проходившем на базе Петровско-Разумовской академии (будущей Тимирязевской); спустя несколько дней с темой «Человеческая мысль — это электричество» он выступил в аудиториях того же учебного заведения. Вместо высказываний оппонентов докладчик получил лишь одобрительные слова и советы продолжать исследования «мозгового радио».

На съезде АССНАТ Кажинскому посчастливилось познакомиться с основоположником космонавтики Константином

Эдуардовичем Циолковским, приехавшим из Калуги также для выступления. Впоследствии два этих неординарных человека в течение более десяти лет вели дружескую научную переписку. Циолковский поддержал коллегу, заверив, что, на его взгляд, передача мыслей на расстояние действительно существует. «Явления телепатии не могут подлежать сомнению», — писал он в 30-е годы, убеждая, что изучение этого феномена «может привести к распознаванию сокровенных тайн живого микрокосмоса, к решению великой загадки мыслящей материи».

По ходатайству съезда Бернард Бернардович получил разрешение работать в лаборатории известного ученого, профессора Александра Васильевича Леонтовича, специализировавшегося на исследованиях физиологии нервных тканей. Если не ошибаюсь, Леонтович переехал в Москву на кафедру физиологии Петровско-Разумовской академии в 1910 г. из Киева; его наследники пошли по стопам отца, известно что в конце XX века доктор наук, профессор Татьяна Александровна Леонтович заведовала лабораторией Института мозга, занимаясь изучением структуры мозга, а ее сводный брат Михаил Александрович Леонтович стал известным советским физиком-теоретиком, академиком. В одном из интервью Татьяна Александровна так характеризовала деятельность отца, академика Украинской Академии наук: «Он — нейрогистолог, как я, только он по периферической нервной системе работал. Он считал, что нервные импульсы передаются с одной нервной клетки на другую за счет магнитных полей и резонанса. Все нервные клетки с определенной частотой сжижаются, и вокруг них возникают магнитные поля, а в теле других нервных клеток существуют белковые цепи, которые могут возбуждаться по типу резонанса. Так вот, это была его гипотеза. Для того чтобы ее доказать, он переехал в Киев, потому что президент Академии Богомольцев обещал ему купить необходимую заграничную аппаратуру и вырыть глубокий колодец, чтобы не было наводок. Но все это было готово — и колодец, и аппаратура в начале июня 1941 года. Так что фактически это была трагедия для моего отца, потому что работа, конечно, не состоялась…»

Александр Васильевич Леонтович (1869–1943) родился в Киеве, а умер в Москве. В 1893 г. он с отличием окончил медицинский факультет Киевского университета; одно время был земским врачом, с 1893 г. стал работать на кафедре гистологии, а затем нормальной физиологии медицинского факультета Киевского университета. Позже читал курс лекций по физиологии животных на естественном отделении физико-математического факультета. До революции по нескольку месяцев работал в лучших европейских лабораториях — у О. Лангендорфа (1907) и Г. Германа и П. Вейса (1911). Ему удалось избежать репрессий при большевиках и остаться в науке в силу хронической болезни русской интеллигенции: сочувствия бандитам-революционерам. Это о нем спустя годы писал профессиональный революционер русский еврей Г.М. Кржижановский: «Я хорошо помню о неоценимых услугах, которым был обязан первый ЦК нашей партии дорогому A.B. Леонтовичу (период 1903–1905 гг.). Лично мне он передал запасные ключи для прохода через ту часть университета, в которой помещалась его физиологическая лаборатория. Многократно я спасался от преследования царских шпионов именно благодаря такой возможности пройти через здание университета».

Долгое время Леонтович возглавлял кафедру физиологии расположенного на окраине Москвы Петровско-Разумовского сельскохозяйственного института (после — Сельскохозяйственная академия им. К.А.Тимирязева). Одно время кафедра признавалась лучшей и в научном, и в педагогическом плане. Именно к этому крупному ученому с оригинальными взглядами, «объединившим в своем лице морфолога и физиолога-экспериментатора, что в то время было совершенно необычно», и попал исследователь «мозгового радио» Кажинский.

Получив заодно и сильную поддержку известного ученого, председателя АССНАТ профессора А.П. Модестова и многочисленных коллег-исследователей, Кажинский в процессе работы уверился: нервная система человека напоминает радиосхему. Так им овладела мысль создать электронный прибор, который мог бы улавливать радиоволны, излучаемые мозгом человека. Разработанный прибор он назвал «электромагнитным микроскопом», но добиться желаемой чувствительности аппарата ему так и не удалось, ведь дело-то было новое, неизученное и странное.

А тем временем подобные гипотезы с начала прошлого века прорабатывались и за границей. В разных странах Европы проводились первые робкие эксперименты по электромагнитным излучениям организма. В Германии Шуманн и Зауербрук регистрировали низкочастотное электромагнитное поле при сокращении мышц животных и человека. В Италии за выяснение возможностей и природы передачи мыслей на расстояние взялся психиатр, профессор Миланского университета Фердинандо Каццамали, в распоряжение которого, как светила национальной науки, знаменитая фирма «Маркони» предоставила сложные и дорогие приборы. К тому же на профессора трудился целый штат радиоинженеров. По утверждению Каццамали, проводившего опыты с 1923 по 1954 г., ему удалось принять мозговые волны напряженно думающего человека; длина волн колебалась всего от 10 до 100 метров; и чем сильнее нагружался мозг испытуемого, тем сильнее шел сигнал. Для опытов профессора соорудили заизолированную свинцовую камеру, куда помещали неврастеников, психику которых возбуждали с помощью гипноза. Электромагнитный фон внутри камеры рос, что фиксировалось профессором с помощью устройства в виде телефонной трубки. Каццамали писал: «Когда эмоции субъекта делались более интенсивными, в телефоне слышались свисты и закономерно изменяющиеся, модулирующие тоны, похожие на звуки скрипки». Наиболее явственно это проявлялось у испытуемых, погруженных в гипнотическое состояние. Испытания проводились в основном на людях душевнобольных, ведь их мозговая активность путем внушения могла быть доведена до очень высокой степени напряжения. Если испытуемые находились в состоянии угнетенности, апатии, депрессии, то радиосигналы затихали или не проявлялись вовсе.

Бернард Кажинский не мог похвастаться опытами с душевнобольными, как не мог подтвердить или опровергнуть выводы итальянского профессора. Однако он тоже принимал участие в любопытных опытах, подкреплявших реальность передачи мысли на расстояние, — то есть гипотезу «мозгового радио». Руководил экспериментами известный зоопсихолог и дрессировщик Владимир Леонидович Дуров (1863–1934), возглавлявший «фабрику рефлексов»— Зоопсихологическую лабораторию, работавшую в Москве в 20-е годы XX века на Старой Божедомке. Этот дом на улице Божедомка (ныне улица Дурова) Владимир Леонидович приобрел перед революцией, здесь же проводил психологические опыты на животных, в том числе по телепатии. Для работы привлекал знаменитых психологов и психиатров, в том числе выдающегося ученого-психиатра Владимира Михайловича Бехтерева, издавал научный журнал, где описывал свои интересные опыты, связанные с поведенческой реакцией и психикой животных. ВЛ. Дуров успешно осуществлял мысленное внушение сложных заданий собакам, которые зачастую выполняли их правильно. К началу 1921 г. в Практической лаборатории Дурова было проведено 1278 опытов мысленного внушения собакам, из них удачных 696 и неудачных 582. Опыты показывали, что результаты зависят от воздействия экспериментатора на подопытный объект, к тому же удачное мысленное внушение мог проводить не только дрессировщик, но и любой опытный индуктор. При этом внушение проводилось не только напрямую, при визуальном контакте с животным, но и на расстоянии, когда собака и индуктор не видели и не слышали друг друга. Важно указать, что опыты проводились с животными, подвергнутыми воздействию на психику в процессе специальной дрессуры. Чтобы доказать, что нервная система животных излучает электромагнитные волны, была построена специальная камера, похожая на телефонную будку («клетка Фарадея»); ее стенки были сделаны из железных листов и сетки. При закрытой дверце такая камера не пропускала радиоволны внутрь себя и не выпускала наружу, служа экраном. Дрессировщик заходил в камеру и садился на стул, в то время как собака оставалась снаружи. После чего начиналась процедура внушения. Оказалось, что при закрытой дверце собака не воспринимала мысленных приказов человека, но стоило открыть дверь и выпустить наружу радиоволны, исходящие из мозга дрессировщика, как собака тут же выполняла требуемое.