Сыскное бюро Ерожина - Андрей Анисимов

Нора застала своего пожилого приятеля при полном параде. Она тоже переоделась и Фридрих Эдуардович не смог сдержать своего восторга.

Открытое серебристое платье Норы удивительно сочеталась с бархатной синевой ее глаз. Платье почти не прикрывало ее наготы. На длинные серебристые перчатки ткани ушло не меньше, чем на само платье. Но ничего вульгарного в ее вечернем наряде профессор не углядел:

– Вы восхитительны! – Воскликнул Мюллер, не в силах отвести от девушки взгляда.

– Значит, не зря старалась. – Улыбнулась Нора, и подошла к профессору вплотную. Ее темные глаза, не мигая, глядели ему в лицо: – Мне так хотелось тебе понравиться. – Прошептала она и поцеловала старика в губы. Голова у Мюллера закружилась, и он с трудом удержался на ногах. Ресторан находился внизу. Нора взяла Фридриха Эдуардовича под руку, и они в торжественном молчании спустились по лестнице. Небольшой темный зал обходился без люстры. На стойке бара горела маленькая лампочка, на каждом столике стояли свечи. Посередине, профессор заметил круглую эстраду, окруженную миниатюрными прожекторами. Это были театральные прожектора и хоть они пока не горели, Мюллер их узнал.

– Нам дадут концерт? – Спросил он Нору, когда официант в зеленом смокинге усадил их за столик, зажег свечи и удалился.

– Да, мы увидим программу. – Ответила Нора и раскрыла меню.

– Ну и что мы выбрали? – Подождав, пока его спутница изучит список блюд, поинтересовался Мюллер. Нора выбрала форель.

– Давай закажем рыбу на вертеле. Здесь форель свежая, а мне хочется белого вина. С рыбой оно как раз в масть. Ты, милый, не возражаешь? – Улыбнулась красавица. Мюллер не возражал, и Нора кивнула официанту. Молодой человек в зеленом смокинге молча записал заказ и удалился. Он, как и швейцар в холле сохранял каменное лицо и никакой мимики.

– Они тут все истуканы? – Спросил Мюллер, провожая официанта взглядом.

– В этой гостинице такое правило. Обсуживающий персонал обязан все делать молча и без эмоций. Ты скоро поймешь, что это очень удобный порядок. – Заверила Нора и улыбнулась.:

– Может быть. Но хотелось бы знать, понял ли он, что мы просили. – Пожал плечами профессор. Но Мюллер волновался напрасно. Им принесли все, что заказала Нора. А она заказала не только форель и белое вино. На закуску были устрицы, другие морские деликатесы и живые овощи. К ним целый букет всякой зелени, ваза с фруктами и немного водки. Вино и форель Нора попросила подать позже. Мюллер потянулся к графину, но за его спиной возник молчаливый официант и, ловко наполнив маленькие хрустальные рюмки, исчез.

– Однако, тут они работать умеют. И совсем недурно, что молчат. – Согласился профессор. Водка приятно обожгла и согрела. Мюллер выжал на устрицу сок лимона, проглотил ее и откинулся на спинку кресла. Он смотрел на Нору и не верил, что эта сказочно красивая дева с ним:

– Сижу и думаю, уж не сон ли все это.

– И я тоже. Тоже думаю не сон ли, что мой Фридрих рядом. Сидит и смотрит на меня. И не надо прятаться и подглядывать за ним издалека. Фридрих, я не хочу с тобой расставаться. – Прошептала Нора. Прожектора вокруг эстрады медленно высветили низкую сцену. Певица с взъерошенной прической клоуна, уселась в середину круга, взяла микрофон и тихо запела. Нора улыбнулась и подошла к Мюллеру:

– Милый, давай потанцуем.

Фридрих Эдуардович поднялся и, обняв девушку за талию, повел ее в сумрак зала. Еще одна пара покинула свой столик и присоединилась к ним. Мюллер мельком посмотрел на танцующих. Внешность кавалера показалась ему знакомой. Профессор присмотрелся и узнал приятеля Норы. Гундас сменил костюм, но улыбка по-прежнему не сходила с его лица. Фридрих Эдуардович попытался разглядеть его партнершу, но не успел. Пара скрылась в тень, и остались видны лишь силуэты танцующих.

– Мне показалось, что я видел твоего друга. Почему он не подошел к нашему столику? – Удивился Мюллер.

– Тебе, милый, действительно, показалось. – Ответила Нора.

– Может быть, и показалось, Для меня все прибалтийские юноши похожи. – Признался Фридрих Эдуардович.

– Как ты хорошо движешься. – Похвалила Нора, профессора и прижалась к нему. Мюллер много лет не ощущал так близко манящее молодое женское тело. Это забытое и прекрасное чувство кружило голову, заставляло учащенно биться сердце. Он смотрел в лицо Норы, видел ее полураскрытые губу, почти обнаженную грудь под прозрачным серебристым шелком, держал в руке ее гибкую талию и задыхался от счастья.

– Как хорошо, девочка. – Сказал он, наклонившись к ее маленькому ушку.

– Тебе еще будет со мной хорошо. – Ели слышно заверила Нора. Певица закончила песню, а они продолжали стоять, обнявшись в сумеречном зале, и смотрели в глаза друг другу: – Пойдем за стол. – Шепнула Нора, и профессор с трудом оторвал свою руку от талии девушки.

Ужин закончился глубоко за полночь. Они еще два раза выходили танцевать, смотрели программу варьете, ели изумительную форель и пили белое вино. Когда официант с каменным лицом подал счет, Мюллер пытался расплатиться, но Нора не дала. В другой раз профессор бы этого не допустил. Но этим вечером вино и танцы окончательно вскружили ему голову, и силы старика были на исходе. Он едва добрел до постели. Девушка помогла Фридриху Эдуардовичу раздеться, укрыла его, и не раздеваясь, легла рядом. Мюллер чувствовал, как ее ручки в шелковых перчатках гладят и ласкают его грудь, живот, касаются его плоти:

– Я тебя люблю. – Сказал он, млея в ее объятьях и засыпая. Услышав легкий храп «милого», и убедившись, что старик уже спит, Нора быстро поднялась, потушила лампу, тихо вышла из номера и направилась к себе. В ее спальне, возле постели горел свет.

– Сколько тебя можно ждать. У меня уже член дымится. – Сообщил Гундас с легким литовским акцентом. Он лежал без трусов, сбросив одеяло, и Нора, оглядев своего приятеля, убедилась, что он говорит правду.

– Я, мой милый друг, не прхлаждаюсь, а работаю. Можешь и подождать. – Жестко ответила она и, скинув с себя платье и тоненький браслет трусов, осталась только в длинных серебристых перчатках.

Ерожин проснулся рано и привычным движением потрогал постель справа от себя. Постель была пуста. Подполковник удивленно приподнялся, протер глаза и вспомнил, что жены в доме нет. Часы показывали без десяти семь. Он снова улегся и попытался уснуть. Но сон пропал. Первым желанием Петра Григорьевича было одеться, сесть в машину и гнать в Самару. Но теперь, когда он сам раскопал настоящего отца Нади, ревновать ее к Алексею становилось смешно. Жена до этого всего один раз гостила у своего настоящего отца. С другой стороны, без Нади в доме пусто и тоскливо. Посидеть несколько дней на Волге в уютном домике Алексея и Шуры, он бы и сам не прочь. Но уезжать, не закончив расследование, Ерожин не имел права.

Окончательно проснувшись, сыщик встал, принял душ, какой любил, пуская попеременно, то горячую, то холодную воду, затем, заставил себя побриться и поплелся на кухню. Готовить себе одному завтрак ужасно не хотелось. Подполковник открыл холодильник, вытянул коробку кефира, налил пол стакана и, морщась, выпил. Поставив стакан в мойку, огляделся и пошел одеваться.

«Почему Надька удрала? Неужели почуяла о его романчике с диспетчером?» – Размышлял Ерожин. Он знал, что его жена имеет зверскую интуицию. «Но не до такой же степени».

«Ладно, будем работать». – Приказал себе Ерожин. Усевшись за письменный стол, в своем кабинете, и разложив все свои записи, сыщик задумался. Прошло почти две недели, а назвать убийцу Кирилла Андреевича Понтелеева он пока не мог. Из всех, кого подполковник хотел опросить, остались только двое. Вдова академика и его друг Вишневский. С вдовой Петр Григорьевич тянул. Он и себе не мог объяснить, почему каждый день откладывает встречу с женщиной. Но подполковник никогда ничего не делал через силу. «Значит, бабулька не созрела». Успокаивал себя Ерожин. Просмотрев еще раз все свои бумаги, Петр нарисовал себе план действий на предстоящий день, и снова глянул на часы. Стрелки показывали начало девятого, и он позвонил в Самару. Трубку взяла Шура.

– Спит твоя красавица без задних ног. Как прилетела, Алексей ее встретил, так и спит. Будить?

– Не надо, я днем позвоню. – Попросил Петр Григорьевич.

– А сам то не приедешь? Алешка был бы рад. Тут и Халит с Дарьей о тебе чуть не каждый день вспоминают. Халит за тебя своего Бога молит. Благодарит, что ты его друга нашел. Когда приедешь? – Интересовалась Шура.

– Может, и приеду, если дело дожму. Но пока не могу. Работа. – Уклонился от приглашения Ерожин. Положив трубку, он вспомнил об азиатском друге Алексея и улыбнулся. Как давно это было. Заснеженная деревенька, куда он попал, чтобы найти тайник бандита Кадкова. А нашел не только тайник, а настоящего отца своей жены, и его азиатского друга, беженца Халита. Алексей Ростоцкий перетащил Халита с Дарьей из деревни Кресты под Новгородом, к себе на Волгу, присмотрел для азиата маленький домик в своей деревне, помог с деньгами и стройматериалами. Теперь друзья были вместе. Генерал Грыжин, через свои прежние связи, выправил Халиту документы, они с Дарьей расписались в загсе и жили в законном браке. Все это Ерожин знал из писем Алексея Наде. Иногда он сам говорил с Ростоцким по телефону. Как никак, Алексей доводился ему тестем, а родственников у Ерожина было не много.